С Троцким на «ты»

Долгие годы он оставался единственным живым свидетелем убийства Троцкого. В Мексике в 97 лет скончался внук великого революционера Эстебан Волков.

«Я помню тот день так отчетливо, будто все случилось вчера», – говорил в свои девяносто с лишним Эстебан Волков, внук Льва Троцкого. Речь шла о 20 августа 1940 года, когда агент НКВД Рамон Меркадер нанёс Троцкому смертельную рану ледорубом. Волкову тогда было 14 лет. Правда, звали его еще не Эстебаном, а Севой.

Сева Волков-Бронштейн родился в 1926 году в семье старшей дочери Троцкого Зинаиды и её второго мужа Платона Волкова. Отца Сева практически не помнил. Того арестовали, когда мальчику не было и трёх лет. Позднее Волкова-старшего отправили в ГУЛАГ и в 1936-м расстреляли.

Зинаиде Волковой «милостиво» разрешили покинуть СССР. Официальным предлогом послужила необходимость лечения: дочь Троцкого была больна туберкулезом. Но ей позволили взять с собой только одного ребенка. Второй должен был остаться в стране в залог того, что она вернется. Так Сева в 1930-м уехал вместе с матерью в Германию, а его сводная сестра Александра – дочь Зинаиды от первого брака – осталась в Москве.

Во время этой поездки маленький Сева впервые встретился со своим знаменитым дедушкой: в январе 1931-го они с матерью посетили Турцию, где к тому времени уже два года жил изгнанный из созданного им самим же на пару с Лениным государства Лев Троцкий. Встреча произошла на острове Принкипо. «Я был еще маленьким и помню только обрывочные события, – рассказывал Эстебан Волков о тех днях и знакомстве с дедом. – Он проводил много времени за письменным столом, а рано утром мы с ним ходили на рыбалку. Но мне отчетливо запомнилось, с какой добротой и лаской он ко мне относился».

После недолгой идиллии на теплом острове Зинаида с сыном вернулась в Германию. Здоровье ее не улучшалось, а в 1932-м пришла весть с родины: её лишили советского гражданства. Это означало, что она больше не сможет вернуться к дочери. А спустя год к власти в Германии пришел Гитлер, и это стало последней каплей для Зинаиды: находясь в состоянии глубокой депрессии, не видя для себя будущего, она ушла из жизни.

Осиротевшего Севу отправили в детский пансионат в Вене. «Там я забыл русский и выучил немецкий», – говорил Волков об этом периоде. Вскоре его забрал к себе живший в Париже дядя Лев Седов – старший сын Троцкого. Первое время Севе приходилось несладко: одноклассники думали, что он немец, раз приехал из Германии. Тем более что он тогда ещё не знал французский. В школе его дразнили, друзей у него не было, и Сева проводил время в одиноких прогулках по Парижу.

Позже он подружился с Романом Рейссом – сыном видного советского разведчика Игнатия Рейсса, уничтоженного по приказу Сталина. В их компании были и дочери Андреу Нина – переводчика Троцкого, также убитого агентами НКВД. «Мы, дети этих несчастных семей, невольно тянулись друг к другу», – вспоминал Эстебан Волков.

Не избежал страшной участи и его дядя, ставший для него приёмным отцом. В 1938-м во французской клинике «Мирабо» ему вырезали аппендицит. Операция была штатной и прошла успешно, но Седов внезапно скончался, как записали в медицинской карточке, «при невыясненных обстоятельствах». Эстебан Волков всю жизнь настаивал, что дядю отравили по приказу Сталина. В качестве доказательства он приводил тот факт, что незадолго до операции Седов и его жена сблизились с Марком Зборовским, который, как оказалось, был агентом НКВД и передавал информацию о сыне Троцкого в Москву. Он же и устроил его в клинику «Мирабо». Но прямых улик, доказывающих, что Седова действительно отравили агенты НКВД, нет.

Юный Сева осиротел уже не в первый раз. И Лев Троцкий решил забрать внука к себе в Мексику. Этому неожиданно воспротивилась Жанна – вдова Седова. Троцкому даже пришлось обратиться в суд, чтобы отстоять свои права на опеку. Да и сам Сева с трепетом ждал судебного решения: с Жанной он не ладил, а о дедушке после той встречи в Турции сохранил хоть и смутные, но теплые воспоминания.

Пока шли судебные тяжбы, Троцкий поддерживал мальчика письмами. В одном из них он трогательно просил Севу не забывать русский язык. А также напоминал, что в Москве у Севы осталась старшая сестра Александра. Троцкий обнадеживал внука, что когда-нибудь они могут встретиться. И русский ему нужен, чтобы не возникло с сестрой языкового барьера.

По печальной иронии судьбы, Троцкий оказался прав. После отъезда Зинаиды Волковой и Севы в Германию маленькая Александра осталась на попечении бабушки. Однако ту вскоре репрессировали и отправили в ссылку, где она и умерла. Девочка потерялась из вида, и потому многие сочли, что она тоже погибла. Однако уже в 80-е годы её разыскал французский троцкист Пьер Бруэ. Как выяснилось, Александра провела несколько лет в тюрьмах, была реабилитирована в 1956-м и затем неприметно жила в Москве.

Брат и сестра смогли увидеться в 1988-м – в годы Перестройки Эстебана наконец пустили в государство, которое основал его дед. И пообщаться без переводчика брат с сестрой действительно не смогли: к тому времени Волков, вопреки заветам деда, окончательно забыл русский язык. Но во время беседы выяснилось удивительное совпадение: и брат, и сестра стали химиками. Через год после этой встречи Александра умерла от рака.

Но пророчество Троцкого сбудется гораздо позднее. А тогда, в 1938-м, Сева мечтал не о встрече с сестрой, а о поездке к дедушке. И к большой его радости, Троцкий выиграл суд и забрал племянника в Мексику, в которой он тогда уже пару лет как обосновался.

К дедушке Сева добрался в августе 1939-го. «Мексика поразила меня буйством красок», – вспоминал он свои первые впечатления. На фоне серой предвоенной Европы яркая Латинская Америка показалась ему невероятно живой. И год, прожитый там до смерти Троцкого, он называл одним из самых счастливых в жизни: «Здесь я впервые почувствовал, что такое настоящая семья».

Сева жил с дедушкой и его второй женой Натальей Седовой. В их доме в Койоакане также постоянно находились несколько сторонников Троцкого: они выполняли роль охраны и одновременно помогали по хозяйству. Но делали это на добровольных началах: Троцкий был стеснен в средствах. «Мы жили в основном на пожертвования его соратников, – рассказывал Эстебан Волков. – Еще при доме была небольшая ферма. Там разводили кроликов и кур, но не на продажу, а для себя». Волков также решительно отвергал обвинения в том, что Троцкого спонсировали власти США: «изредка он получал деньги из США – но это были всего лишь гонорары за статьи в американских журналах».

Любопытно, но Троцкий категорически запрещал домашним говорить с Севой о политике. Видимо, хотел оградить внука от опасного пути в жизни, понимая, что у Сталина длинные руки. Как рассказывал сам Волков, в доме постоянно говорили об угрозе покушения на деда, но не думали, что оно случится так скоро.

Первая попытка произошла в мае 1940-го. Ее организовал известный художник Давид Сикейрос с подачи советской разведки. Около двух десятков вооруженных людей в полицейской форме подъехали к дому Троцкого, и охранник Роберт Шелдон Харт открыл ворота – до сих пор неизвестно, был ли он в сговоре с преступниками или его обманула их полицейская форма. Нападавшие ворвались в дом, разоружили охрану и открыли огонь по спальням.

Дело было ночью – все уже спали. Наталья Седова бросилась на пол и утащила за собой мужа. Это спасло жизнь им обоим. Сева, находившийся в другой комнате, получил небольшую рану – пуля попала в палец ноги, но кость не задела. «Я даже не обратил на рану внимания в тот момент, – делился Волков воспоминаниями о той ночи. – Лишь когда выскочил из комнаты, почувствовал боль. Но первым делом я стал звать дедушку и бабушку – хотел их предупредить. Мне казалось, что дом вот-вот взорвется и разлетится на куски».

После этого случая в доме усилили охрану и поставили новые металлические ворота. Но Троцкий понимал, что в покое его уже не оставят, и ждал следующего покушения. По словам Волкова, каждое утро дедушка говорил жене: «Ну вот, кажется, мы встретили ещё один рассвет и проживем ещё один день».

Так продолжалось три месяца, а потом наступило 20 августа 1940 года. «Это был прекрасный теплый день, – описывал его Волков. – Я возвращался из школы в приподнятом настроении. Но на подходе к дому увидел полицейскую машину и людей в форме. Меня охватила тревога, я сразу понял, что случилась беда».

Сева бросился в дом. Когда он вошел в библиотеку, то через полуоткрытую дверь в столовую увидел дедушку. Троцкий лежал на полу, его голова была в крови, а Наталья Седова прикладывала к ней лед. «Тогда я видел его живым в последний раз», – делился Волков в своих многочисленных интервью об этом дне. Еще он услышал, как дедушка прохрипел из последних сил: «Держите Севу подальше, он не должен этого видеть». Троцкий также попросил не линчевать на месте его убийцу – чтобы тот дал потом показания.

Убийцей оказался испанский коммунист и агент НКВД Рамон Меркадер. Он под видом канадского бизнесмена под вымышленным именем Фрэнк Джексон втёрся в доверие к Сильвии Агелофф – секретарше Троцкого. У них завязался роман – так будущий убийца стал вхож в дом Троцкого. Он смог втереться в доверие к лидеру перманентной революции и очень тому понравился. «Дедушка безоговорочно ему доверял, – рассказывал Волков. – Он не уделял ему особого внимания и воспринимал просто как ещё одного своего человека в доме. И абсолютно не подозревал, что тот замышляет убийство».

После покушения Троцкого отвезли в больницу, но тот был уже обречен и скончался на следующий день. Сева Волков и Наталья Седова остались вдвоём. Первое время, по словам Волкова, они ждали, что однажды придут и за их жизнями. Но расправы с самим Троцким Сталину оказалось достаточно – вдову и внука трогать не стали.

Наталья Седова после смерти мужа впала в глубокую депрессию. Поддерживать волю к жизни ей помогало присутствие Севы. Она не была ему бабушкой по крови, но воспитывала его как родного. Волков также искренне её любил и не покинул ее, даже повзрослев. Сева-Эстебан окончил Национальный университет Мексики и стал специализироваться на производстве фармацевтических препаратов. Однако даже после женитьбы на мексиканском модельере Пальмире Фернандес он остался жить в том же доме. У супругов родились четыре дочери. «Ни одна из моих дочерей не стала политиком, – рассказывал Волков. – Но все они унаследовали этический кодекс Троцкого и его обостренное чувство справедливости. В нашей семье всегда царила полная демократия».

У Эстебана Волкова была небольшая фармацевтическая компания, но в преклонные годы он отошел от дел и стал директором музея Льва Троцкого. Официально музей открылся в 1990 году, но ещё задолго до этого к этому дому в Койоакане стекались люди со всего света, чтобы отдать дань памяти великому революционеру. Дом был открыт для всех – Волков радушно принимал посетителей и показывал им интерьер, в котором Троцкий провел свои последние годы и дни.

Эстебан Волков всегда сокрушался, что по понятным причинам советские граждане не могут побывать в доме Троцкого. Но в 1986-м наконец-то случилось радостное событие: к воротам подъехал целый автобус с русскоговорящими туристами. Ими оказались советские футболисты – в том году чемпионат мира по футболу проходил в Мехико. Они стали первыми, но не последними: после Перестройки визит в дом Троцкого уже не грозил репрессиями.

Эстебан Волков, он же Сева Бронштейн, прожил долгую жизнь и умер 17 июня 2023 года в возрасте 97 лет, но свой пост хранителя музея и дедушкиной памяти не оставил до самой смерти.