То, что книга профессора Тель-Авивского университета Шломо Занда подняла много шума, вряд ли кого-то удивило. Чего еще ожидать от книги с заглавием «Кто и как изобрел еврейский народ?» Вышедшая в свет в конце 2008 года, она более четырех месяцев удерживалась в списке израильских бестселлеров, переведена на французский, английский, а сейчас и на русский языки. Популярности книги не помешало то, что в академических кругах она была встречена (мягко говоря) скептически, причем даже теми историками, которым близки политические взгляды Занда.

Так, известный британский историк Тони Джадт, убежденный противник Государства Израиль, политкорректно характеризует вклад Занда в историческую науку как «в лучшем случае излишний».

Книгу Занда вряд ли можно назвать научным трудом, да и сам автор не скрывает ее политико-пропагандистского и личностного характера.

Книга начинается с изложения историй людей, которые не смогли идентифицировать себя с еврейским государством (среди них отец автора, коммунист, так и не прижившийся в Израиле, и его знакомая, иммигрантка из России, приехавшая с крестиком на шее и т.п.), затем следует основная часть — развенчание «сионистского мифа» еврейской истории — возвращения еврейского народа на свою землю после долгого изгнания, а завершает книгу политическая программа Занда — Израиль, как государство всех своих граждан, не связанное с еврейской историей и диаспорой.

Можно сказать, что в работе Занда нашли применение все популярные методы фальсификации истории. Поскольку тема книги — борьба с мифами, автора не смущает, что он постоянно противоречит сам себе. Когда Занд хочет доказать добровольность изгнания евреев со своей земли, он утверждает, что большая часть еврейского народа к тому времени уже переместилась в диаспору. Но затем (для подтверждения тезиса о широком прозелитизме) оказывается, что евреи — это «чисто земледельческий народ, никогда не обращавший взгляд в сторону моря», а все, кого нам только что выдавали за евреев-эмигрантов, бросивших родину в поисках легкой жизни, — это иудеи нееврейского происхождения.

Если утверждение о добровольной эмиграции Занд выдает за грандиозное разоблачение (забыв, видимо, о подробном обсуждении проблем александрийской общины еще в Талмуде), то для тезиса о массовом прозелитизме по всей Римской империи, да еще в отсутствие евреев, появляется на свет миф, имеющий к реальности меньше отношения, чем все разоблаченные Зандом, — миф о еврейских миссионерах, разъезжавших по свету.

Здесь-то и начинается наиболее ударная, с точки зрения автора, тема книги — проблема прозелитизма. Занд ставит перед собой задачу доказать, что евреи, приехавшие из разных стран на Святую Землю, имеют лишь косвенное отношение к древним евреям. Для достижения этой цели приходится мобилизовывать не только факты, но и фантазию. В еврейской истории известны предания о массовом переходе в иудаизм целых племен и народов, но лишь один пример, по-видимому, бесспорен — это насильственное обращение в еврейство идумеев, то самое, одним из горьких плодов которого стало жестокое правление Ирода. Возможно, результатом этого опыта и стало отрицательное отношение Талмуда к миссионерству, о котором Занд вспоминает, говоря о периоде античности, и тут же забывает, обсуждая более близкий к нам период истории. Влияние евреев в античном мире, на которое автор ссылается, как на доказательство массовости прозелитизма в конце периода Второго Храма и вскоре после его разрушения, было большим, но по сути оно было интеллектуальной модой, смененной позднее влиянием менее требовательного христианства. Нет у нас ясных доказательств широкого обращения в еврейство жителей так называемых еврейских государств — Химьяра в районе нынешнего Йемена, племен, подвластных берберской царице Кахине и даже (наиболее известного среди них) Хазарского царства. Отсутствие примеров массового перехода в еврейство не случайно. Дело в том, что еврейская религия требует как тщательной передачи широкой традиции, так и ее осмысления, поэтому прозелиты не могли создать и длительное время поддерживать самостоятельный центр, обладающий большим влиянием, а должны были присоединяться к уже сформировавшейся в среде евреев интеллектуальной элите.

Три-четыре примера коллективного перехода в иудаизм, случившихся на протяжении тысячелетий еврейской истории, собраны Зандом воедино и используются в качестве доказательства распространенности массового прозелитизма. Техника доказательств Занда проста: для начала берется историческое событие, затем одна из его маргинальных трактовок преподносится публике с торжественным и загадочным видом фокусника, вытаскивающего кролика из цилиндра — как бесспорный факт. Затем извлекают еще одного кролика. Далее следует вывод: в любом цилиндре имеется сколько угодно кроликов.

Для русскоязычного читателя, конечно, особый интерес представляет тема хазар. Не подлежит сомнению, что в истории Киевской Руси заметен еврейский «след» — здесь и топонимика, и упомянутая в летописях опция принятия иудаизма, да и известное «киевское письмо». Но нет никаких ясных подтверждений связи между этими упоминаниями и евреями Польши XIV века, к тому же говорившими на диалекте немецкого. Для доказательства этого спорного родства сторонники хазарского происхождения ашкеназского еврейства вынуждены использовать фантазию. Так, Артур Кестлер, изобретатель хазарской идеи, уверял читателей, что фаршированная рыба на еврейский стол приплыла с берегов Волги. Занд внес свой вклад в развитие темы. Он предложил в качестве доказательства хазарского происхождения евреев ермолку, которая вызывает, по мнению Занда, «ассоциации с жителями Кавказа и степными всадниками». Комментарии, кажется, излишни.

Хотя книга Занда носит политический характер, борется она с химерами прошлого. Тот «этнический» характер сионизма, который Занд тщательно разоблачает, остался, по большей части, в прошлом веке. В последние десятилетия обращение к духовным ценностям еврейской истории становится все более заметным явлением в обществе, и тем самым этническая составляющая страны теряет свое ведущее значение. А, значит, все тезисы книги Занда, даже если бы они были корректно доказаны, несколько устарели. Они лишь подчеркивают, насколько чужды еврейской культуре шовинизм и ксенофобия. В еврействе противоядие против них заложено built-in, в самых основах, недаром именно моавитянка Рут, дочь чужого народа, является прародительницей династии Давида, и этого никто не отрицает — наоборот, Рут, наравне с Эстер, посвящен отдельный свиток, а царь Давид является гордостью своего народа.

Отцы-основатели сионизма, которых Занд не без причины обвиняет в прагматическом отношении к еврейской истории, воспринимали тысячелетние ценности, как уходящие в прошлое. Поэтому их дети, за редкими исключениями, выросли сознательными невеждами в еврействе. Но сегодня пришло новое поколение, которое активно ищет свое собственное понимание еврейства, находя в нем источник творческого вдохновения. Культура Израиля в своем развитии все чаще обращается к древним текстам, политики говорят о еврейском характере Государства Израиль, как о решающем аспекте его дальнейшей судьбы. Возможно, на этой волне книга Занда и оказалась в центре внимания, отразив, хоть и с большими искажениями, дух времени.

А что с вопросом, вынесенным в заголовок книги? Ответ на него оказывается на удивление тривиальным. Еврейский народ, обсуждаемый Зандом, был выдуман историками в XVIII-XIX веках — как и все остальные народы, ведь современное понятие национальности — это плод мысли Нового времени. Сюрприз оказался обычным мыльным пузырем, но в нем отразилось все многообразие современных проблем древнего народа.