Какие только мифы ни укоренились в общественном сознании в качестве достоверных фактов. Евреи в народной мифологии — то хитрые и умные, а то — жадные до наивности; иногда революционеры и разрушители, а — иногда тайные правители мира. Но миф о враждебности к христианам и христианству принес евреям больше всего бед и породил самые мрачные страницы нашей истории.

Христианская историография изобилует описаниями преследований христиан иудеями, и даже там, где это не подтверждено фактами, подразумеваются еврейские козни. Если кого казнят — так потому, что «это приятно иудеям».

В России миф этот, возможно, популярнее, чем в иных странах. Императрица Елизавета Петровна начертала на донесении Сената, признавшего выгодной еврейскую коммерцию, свою резолюцию о высылке евреев из России: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли». Иоанн Кронштадтский утверждал: «Они крепко ненавидят нас и болеют дьявольскою ненавистью». Можно привести еще немало цитат, суть которых — мнение, что в еврейском мировоззрении ненависть и враждебность к христианству занимают чуть ли не центральное место.

Для христианства евреи — естественный соперник. Само название Нового Завета подразумевает реформу и отрицание старого, негативная оценка которого необходима для обоснования появления нового.

Возможно, многие не чуждые еврейскому миру люди с удивлением читают эти строки. Разве христианство, с точки зрения иудаизма, — не язычество?! Разве нет для евреев более негативного выражения, чем «мешумад» — крестившийся еврей?! Так давайте же вместе проверим, что здесь правда, а что — устоявшийся миф.

Для христианства евреи — естественный соперник. Само название Нового Завета подразумевает реформу и отрицание старого, негативная оценка которого необходима для обоснования появления нового. Примеров этому отрицанию в святых для христианства текстах немало. Здесь и коллективное обвинение всего народа, и образ ультимативного злодея Иуды, легко ассоциируемого со всеми евреями. В более поздней литературе появилась легенда об Агасфере (Вечном Жиде). Еврей, сохраняющий свою веру, отказывающийся креститься (как в упомянутом эпизоде с Елизаветой) посягает на основы христианской веры, на ее внутреннюю прочность.

Но иудео-христианские отношения асимметричны по своей сути. В еврейских текстах и еврейском самосознании христианство и Иисус находятся на периферии или вообще отсутствуют. Возможно, это и является самым обидным...

Судите сами: то, что в Письменной Торе нет ничего о христианстве — и так понятно: его еще и в помине не было. (Недаром «новообращенных» христиан их наставники обычно предостерегают от того, чтобы зачитываться Ветхим Заветом.) Но и Мишна, написанная во II веке, ни словом не упоминает ни христианства, ни его лидеров. В Талмуде при желании можно найти отголоски этой темы, в результате чего несколько отрывков, подразумевающих, по мнению некоторых исследователей, христианство, в европейских изданиях Талмуда пропущены. Пропущены не потому, что евреи хотели что-то скрыть, а из-за требований церковной цензуры, увидевшей в них поношение веры. Сейчас эти тексты доступны всем, и желающие могут знакомиться с ними без всяких ограничений.

Рамбам видел в христианстве позитивное начало по отношению к языческому миру — его миссию донести до человечества представление о заповедях Торы и грядущих мессианских временах.

Но можно ли на основании этих текстов считать Талмуд антихристианским трудом, как иногда пытаются изобразить?! Только если не принимать во внимание реальной картины. Прежде всего следует отметить, что из 5894 страниц стандартного издания Талмуда попавшие под подозрение цензуры отрывки все вместе вряд ли смогут заполнить и одну страницу. Во-вторых, в этих текстах есть упоминание двух людей, казненных за идолопоклонство, именно их иногда связывают с личностью Иисуса. Один из них, по имени Йешу, был учеником рабби Иегоши бен Прахьи и жил во времена Александра Яная. Обидевшись на своего учителя, он основал секту, а затем был казнен за колдовство. Другой — идолопоклонник, известный под именем Бен Пандира (или Бен Стада), его отчим упоминается в Талмуде как современник рабби Акивы (то есть он жил значительно позже разрушения Храма). В истории каждого из них есть детали, напоминающие библейский рассказ об Иисусе. Например, оба отправляются в Египет, имя первого, Йешу, созвучно имени Иисус, мать второго зовут Мирьям, казни обоих произошли в канун Песаха. Но детали эти не так уж уникальны, а отличий и несоответствий — как хронологических, так и событийных — слишком много. То есть с большой степенью достоверности можно говорить о том, что базисные тексты еврейства вообще не упоминают Иисуса, а если и упоминают, то настолько вскользь, что говорить о христианстве, как о центральном враге, совершенно некорректно. Были у евреев в те времена заботы посерьезней. В империи Сасанидов, во время правления которых происходило составление Талмуда, зороастрийские маги были намного более заметной проблемой. Именно к ним и к их последователям относится большинство упоминаний идолопоклонников в Талмуде.

Так или иначе, но христианские соседи со времен Эпохи Возрождения не воспринимались евреями как идолопоклонники, но вот вера их оставалась неприемлемой — как из-за антиеврейской составляющей, о которой речь шла выше, так и из-за сохранявшейся в ней примеси идолопоклонства. Получается, что христиане — не идолопоклонники, а христианство (хотя бы частично) — идолопоклонство. Нет ли в этом противоречия?

Разве не восхищает нас, когда человек свободно излагает свои мысли на чужом ему языке, разве не простим ему оговорки, которые для говорящего на родном языке покажутся непозволительными? Вера в Б-га — это язык еврейской истории и культуры, поэтому и требования к обладающему от рождения этим языком — выше.

Наиболее точная формулировка ответа может поначалу удивить. Христианство является идолопоклонством для еврея и не является таковым для нееврея. Может быть, для кого-то это звучит странно, но означает это не что иное, как повышенные требования евреев к себе и своему народу. Ведь не удивляет нас, что зажигание огня евреем в субботу Тора рассматривает как тяжелое преступление, а для другого человека это действие вполне допустимо. На самом деле, мы нередко применяем разные мерки к вещам, обладающим различной историей. Разве не восхищает нас, когда человек свободно излагает свои мысли на чужом ему языке, разве не простим ему оговорки, которые для говорящего на родном языке покажутся непозволительными? Вера в Б-га — это язык еврейской истории и культуры, поэтому и требования к обладающему от рождения этим языком — выше.

Теперь понятна и жесткость отношения к евреям, перешедшим в христианство. Это не просто свободный интеллектуальный выбор: не хочу в синагогу, а хочу в церковь. Есть в этом выборе невыводимый привкус аморальности, и он ощущается даже относительно тех, к кому и претензий не предъявишь, поскольку они выросли духовно оторванными от еврейской культуры. Но пока они не отрицают полностью своей связи с еврейством, их речи и поступки, даже самые возвышенные, звучат диссонансом. Не так просто справиться с десятками поколений предков, которые шли на многие страдания, лишь бы сохранить веру в чистоте и не стать «мешумадами».