Впервые Рош а-Шана я праздновала ровно пять лет назад. Мы договорились с моим на тот момент единственным еврейским другом и подготовились: я завела тесто для пончиков, а он обещал обеспечить все остальное. Он пришел ближе к вечеру с большим пакетом, в котором были яблоки, мед, бутылка шампанского и большая пластмассовая машинка в красивой обертке — подарок моему сыну, значит. Про мед с яблоками мы прочли и согласовали в Интернете (про пончики тоже, хотя и несколько сомневались), а шампанское с игрушкой он добавил от себя.

В тот день все шло наперекосяк: свет отключили, пончики вышли тяжелыми комками теста, мы сидели на полу в темной комнате, макали яблоки в мед и уговаривали себя, что нам вкусно. Хорошо себя чувствовал только мой шестимесячный сын, который, лежа на ковре, самозабвенно грыз новую машинку. Нам казалось, что все дело в том, что мы никак не можем распробовать и полюбить этот яблочно-медовый вкус. Что стоит чуть-чуть сместить угол нашего восприятия, как нам откроется что-то важное, до этого момента ускользавшее от нас.

«Может, не надо их было есть сырыми? — спросил мой друг наконец, — может, надо было их запечь в духовке? И сверху посыпать корицей и орешками?

В конце-концов с оставшимися двумя яблоками мы так и поступили, при этом чувствуя себя абсолютными преступниками... Ну, как если бы мы вместо елки на Новый год нарядили пальму или березу. Но наконец-то стало вкусно.

Сначала люди подхватывают какие-то внешние проявления, увлекаются аксессуарами: готовят «ту самую» еду, строят шалашики и украшают их новогодними игрушками, пытаются распробовать этот праздник, повертеть его со всех сторон, чтобы понять, осознать и подогнать как-то под себя. Приобщиться.

Изначально почти все еврейские праздники строятся по следующему сценарию: событие — осознание и уроки, которые мы вынесли из произошедшего — воссоздание, повторение этого события. Мне кажется, что большинство российских евреев приходит к праздникам ровным счетом наоборот. Сначала люди подхватывают какие-то внешние проявления, увлекаются аксессуарами: готовят «ту самую» еду, строят шалашики и украшают их новогодними игрушками, пытаются распробовать этот праздник, повертеть его со всех сторон, чтобы понять, осознать и подогнать как-то под себя. Приобщиться.

Но еврейские праздники не очень хорошо подгоняются под российские реалии и наши представления о том, как надо радоваться по-правильному. Заметьте, насколько легко и естественно в жизнь людей вокруг вошли Хэллоуин и Валентинов день. Да даже Октоберфест и День святого Патрика как-то легче вписываются в сознание неподготовленного человека, чем Рош а-Шана.

А ведь все очень просто: Хэллоуин — это когда наряжаются всякой нечистью и пугают прохожих. Валентинов день — когда признаются в любви и дарят всякие сердечки и прочую романтическую дребедень. Октоберфест — это когда пьют пиво... Все верно же, да? Весело и без двойного донышка: ты выполняешь некие определенные действия, и праздник немедленно, сам собой к тебе приходит. Однако кто скажет, что Рош а-Шана — это когда едят яблоки с медом? Я пробовала, старалась изо всех сил, сгрызла почти килограмм антоновки! Но праздник даже не думал начинаться.

Тогда наступает черед осознания. Я помню всю горечь своей обиды в тот момент, когда я вдруг поняла, что все известные мне еврейские праздники — они имеют мало отношения к безудержной радости: «Нас хотели убить, но на этот раз, кажется, пронесло, так давайте же сядем и хорошенько покушаем». На второй стадии осознания тебя придавливает всей мощью происходящего: какой, к черту, праздник? Это суд, экзамен, пересчет раскаявшихся, но никак не повод для веселья.

Радость приходит позже, уже на третьей стадии: чем глубже погружаешься в свою историю, чем ярче и ближе становятся действующие лица, тем веселее становится: но ведь действительно же! Чудом, Б-жественным благословением в последний момент — да пронесло! Удачливые же мы ребята, ой-ей! Или даже больше: Он нас любит, я не была в этом году слишком хорошей девочкой, но Он все равно дал мне возможность жить дальше и при этом носить красивые платья и есть вкусную еду. И тепло охватывает меня всю: «Спасибо, спасибо».

Все известные мне еврейские праздники имеют мало отношения к безудержной радости... Радость приходит позже: чем глубже погружаешься в свою историю, чем ярче и ближе становятся действующие лица, тем веселее становится.

В этом году я не буду специально покупать яблок, я даже не куплю арбуз, как Евгений Сигал, хотя, по моему представлению, арбуз и впрямь подходит к данному случаю куда больше. Я куплю инжир. Я поняла это только вчера: дело в том, что прошлый Рош а-Шана я встречала в Сочи, мой муж уехал туда работать на несколько месяцев — и я с ним. Мне там не нравилось абсолютно все: люди, улицы, море, еда, магазины. Все было не то и не так, я плакала каждый день и мечтала о Москве. Единственное, что меня примиряло с действительностью — это инжир: до той поездки я ни разу в жизни не видела его в свежем виде, даже не задумывалась о том, что этот сухофрукт, который мама во время моих болезней размачивала в молоке с маслом какао и спаивала мне литрами («закрой глаза, зажми нос и выпей как лекарство»), что этот самый инжир был когда-то вкусным свежим фруктом и рос на дереве. Путь в сочинскую синагогу шел мимо рынка, на котором я ежедневно покупала свежий инжир, он был такой мягкий, такой сладкий, такой совершенно необыкновенный, что я не уставала удивляться самому факту его существования. И даже начинала смиряться с городом вокруг меня.

А вчера я увидела инжир в местном сетевом магазине — прямо около дома. И так обомлела, что люди начали спрашивать меня, что это такое, вкусное ли это, а я кивала, кивала — и покупатели набирали себе по две или три штучки на пробу. А я стояла и командовала: «Ищите самые мягкие плоды, они должны быть совсем-совсем спелыми!» И какой-то мужчина с бутылкой водки подмышкой вдруг поднял голову от коробки с инжиром и улыбнулся: «Да вы не волнуйтесь! Он весь спелый, весь хороший, всем хватит!»

Я куплю инжир и обмакну его в мед, и мне будет так мягко и так сладко, что это смешается с моей радостью. И с моей благодарностью. И с моим изумлением: ведь действительно — на всех хватит. И инжира, и радости, и Его снисходительности. И я постараюсь быть в следующем году чуть-чуть лучше — ведь неловко не оправдывать тот кредит доверия, который тебе только что вручили, не правда ли?

Автор о себе:   Мне тридцать лет, у меня есть сын и, надеюсь, когда-нибудь будет дочка с кудряшками. Я родилась и выросла в Москве, закончила журфак МГУ и с одиннадцати лет только и делала, что писала. Первых моих гонораров в районной газете хватало ровно на полтора «Сникерса» и поэтому я планировала ездить в горячие точки и спасать мир. Когда я училась на втором курсе, в России начали открываться первые глянцевые журналы, в один из них я случайно написала статью, получила баснословные 200 долларов (в августе 1998-го!) и сразу пропала. Последние четыре года я работала редактором Cosmo.         Мнение редакции и автора могут не совпадать