Какое-то время казалось, что антисемитизм перестал быть главной российской ксенофобией. Место евреев как главного объекта нелюбви, в зависимости от социального статуса и степени близости к властям конкретного ксенофоба, занимали то американцы, то среднеазиатские гастарбайтеры, то российские граждане с Кавказа.

Но лето 2012 года демонстрирует, что в этом сезоне можно примерить и антисемитизм. Это делают не какие-то профессиональные черносотенцы, а вполне респектабельные интеллектуалы разной степени публичности: дьякон Андрей Кураев, не самые известные писатели Андрей Наврозов и Эдуард Багиров и один из самых известных, к тому же несгибаемый борец с режимом Захар Прилепин. К этой компании с летним перепостом апрельских тезисов присоединился еще один писатель, звезда экрана, но уже горячий сторонник режима, «иудей и еврей», как сам он себя называет, Владимир Соловьев.

Что взять с простого дьякона, если сам патриарх всея Руси Кирилл кланяется «мощам мученика младенца Гавриила» в польском Белостоке. Того самого младенца, которого, согласно кровавым антисемитским наветам конца 17-го века, а также сообщениям телеканала «Вести» августа 2012-го, выкрали и зверски замучили иудеи.

С Кураевым всё более или менее понятно. То, что сказал он, — современная версия традиционного религиозного антисемитизма с поправкой на политические актуалии. Да и что взять с простого дьякона, если сам патриарх всея Руси Кирилл кланяется «мощам мученика младенца Гавриила» в польском Белостоке. Того самого младенца, которого, согласно кровавым антисемитским наветам конца XVII века, а также сообщениям телеканала «Вести» августа 2012-го, выкрали и зверски замучили иудеи.

Совсем другая история с писателями. Здесь нет примет классического религиозного или расового антисемитизма. Тексты Прилепина и Наврозова объединяет еще и то, что у их нелюбви нет адресата. Они обвиняют евреев вообще, скопом. Прилепин, например, пишет о «либеральной интеллигенции», но то, что это эвфемизм, становится ясно практически сразу: лауреат премии «Русский Букер десятилетия» говорит о газовых камерах. Конкретных претензий нет: ни тебе замученного христианского младенца, ни разорённой олигархом пенсионерки, ни горящей палестинской крыши. Ни географического названия. Ни единого имени. Возможно, авторы просто боялись. Что тоже показательно, и многое говорит о природе этого частного проявления ксенофобии — антисемитизма интеллектуалов образца лета 2012 года.

Здесь и не может быть частности и конкретики. Евреи — это те, кто тебе не нравятся, не так себя ведут. Не наши. Не вписывающиеся в идеальную картину мира и потому неприятные по определению. Так гопник произносит своё «Ты чё такой дерзкий?», и не важно, хочет он отжать мобильник или ему просто не понравился незнакомец, почему-то появившийся «на районе». Это иррациональный антисемитизм лузера, который живёт в убеждении, что ему чего-то недодали, но очень хочет быть хозяином жизни и устанавливать свои законы. Наврозову недодали писательской славы — совершенно заслуженно. Обласканный вниманием и премиями (сам этот факт говорит о странном состоянии российской литературной жизни), Прилепин страдает от того, что его горячая любовь к Сталину не разделяется либеральной общественностью. А существование евреев — удобный, всегда находящийся под рукой повод избавиться от съедающей изнутри злобы.

Так гопник произносит своё «Ты чё такой дерзкий?», и не важно, хочет он отжать мобильник или ему просто не понравился незнакомец, почему-то появившийся «на районе». Это иррациональный антисемитизм лузера, который живёт в убеждении, что ему чего-то недодали, но очень хочет быть хозяином жизни и устанавливать свои законы.

То, что писатели раскрыли уста свои сахарные именно сейчас, логично. Агрессия стала неотъемлемой составляющей большинства российских общественных дискуссий, и это печальная закономерность той жизни, которая началась после декабрьских невыборов в Думу в декабре 2011-го. Российское общество начало стремительно и резко поляризоваться, концентрируясь вокруг двух полюсов.

На одном полюсе — новые опыты солидарности и самоорганизации (от лекций у памятника Абаю на Чистых прудах до сбора помощи для Крымска). Покойный политолог Александр Бовин как-то сказал: «Мечтаю о такой России, в которой будет неприлично пожать руку антисемиту». Эта Россия есть, и она здесь. Тут можно избрать прожившего несколько лет в Израиле человека по имени Максим Кац в муниципальные депутаты и даже не заметить при этом, как его зовут. На другом — Прилепин и Наврозов, позорный суд на Pussy Riot и урла, разгоняющая акции в их поддержку, законы о митингах и «иностранных агентах». А еще там же, реагируя на процесс над Pussy Riot, «инженер человеческих душ» Багиров пишет в твиттере: «Ни один нормальный русский человек никогда не поддержит "акции" этих п…д. Поддерживают, заметьте, только эмигранты, п…сы и жиды». На том же полюсе и Соловьёв, который выступает в поддержку беззащитной РПЦ, сокрушается, что «никто не публикует разоблачительные статьи об образе жизни раввинов Лазара и Шаевича», и повторяет весь набор банальностей про мировую закулису.

Полезно избавляться от иллюзий и понимать, кто на чьей стороне. Узнавать, что же на самом деле думают писатели, как на писательские откровения реагируют читатели и, что особенно интересно, издатели.

Естественно, между этими частями российского общества нет чёткой границы, мир по-прежнему не чёрно-бел, а разноцветен. Иногда кажется, что идёт война всех против всех. Так что полезно избавляться от иллюзий и понимать, кто на чьей стороне. Узнавать, что же на самом деле думают писатели, как на писательские откровения реагируют читатели и, что особенно интересно, издатели. Когда редакция «Сноба» удалила текст Наврозова из его личного блога и лишила писателя возможности публиковаться на сайте, раздались возмущённые голоса. Совершенно напрасно. Никто не лишает Андрея Наврозова священного права быть антисемитом. Но редакция частного средства массовой информации может продемонстрировать свое отношение к взглядам своего бывшего колумниста любым легальным способом.

Сезонные проявления антисемитизма у деятелей культуры — вовсе не редкость. В таких случаях обычно говорят что-то вроде «Оказывается, наши интеллектуалы лишены иммунитета к ксенофобии». Увы, это совершенно неверный диагноз. Многие интеллектуалы — активные носители и распространители этого вируса. Так что хорошо, когда их болезнь переходит в активную фазу: когда симптомы очевидны, неинфицированная часть публики избегает контактов.