Я давно заметил, что люди лучше всего проявляют свой истинный характер в самых простых историях. Не в сложных и запутанных сюжетах, где действует слишком много факторов и велика доля случайности. А в таких житейских, можно сказать бытовых, ситуациях. Например, пройдете ли вы мимо, когда соседи бьют ребенка?

Катализатором ювенальной истерии в СМИ стал скандал в Финляндии. В конце сентября финская социальная служба забрала у обвиненной в насилии россиянки Анастасии Завгородней четверых детей. Старшая девочка пожаловалась в школе, что «папа шлепал ее по попе». Дети, кстати, являются гражданами Финляндии. Поднялся вой, подключился российский МИД, оживились федеральные телеканалы. Не упустили случая попиариться и казенные правозащитники.

Известный деятель белоленточной оппозиции сказал мне на днях: «Ты же понимаешь, чем это закончится? В конце концов придут к Навальному или Удальцову, найдут в холодильнике просроченный пакет молока, и на этом основании заберут детей в приют».

Случай этот — далеко не первый и не последний. А иностранный опыт скоро внедрят и в российскую практику: в сентябре Госдума приняла в первом чтении законопроект о введении социального патроната. Инициатива вызвала яростные споры, большинство населения отнеслось к ней негативно. 22 сентября в Москве даже состоялся митинг против ювенальной юстиции. На следующий день я слышал,как одна из его участниц дозвонилась в утренний эфир популярной радиостанции,но так и не смогла сформулировать, против чего же она митинговала. Довольно сложно, видимо, признаться в прямом эфире, что никому не позволишь запретить тебе бить собственных детей.

Впрочем, у противников есть и весьма разумные аргументы. Известный деятель белоленточной оппозиции сказал мне на днях: «Ты же понимаешь, чем это закончится? В конце концов придут к Навальному или Удальцову, найдут в холодильнике просроченный пакет молока, и на этом основании заберут детей в приют».

Меня эта проблема в жизни, слава Б-гу, не коснулась: родители всегда меня любили, опекали, всячески лелеяли. Как это и принято в еврейских семьях. В своем ближайшем окружении о случаях жестокого обращения с детьми мне слышать также не приходилось. Но я знал, что во дворе гуляли ребята, жившие в тяжелейших условиях, — в квартирах-притонах с родителями- алкоголиками или отчимами, которые их избивали. А, возможно, и насиловали.

Летом этого года в Долгопрудном во вполне благополучной семье женщина выбросила из окна двух детей, мальчиков четырех и семи лет. Как потом выяснилось, соседи на детской площадке несколько раз замечали, что ведет она себя неадекватно. Но предпочли не вмешиваться не в свое дело. Если бы вмешались, то дети сейчас былибы живы.

Надо понимать, что в Европе и США законы о защите прав детей приняли не для того, чтобы прессовать матерей из России. Хотя так, вероятно, и хочется думать любителям конспирологии. В Европе вообще остро стоит проблема насилия в семьях. В той же Финляндии около 10 тысяч детей были разлучены с семьями, еще 60 тысяч находятся под постоянным наблюдением социальных служб. И понятно, что большинство из них — финны. Хотя много и мигрантов из развивающихся стран. Разрешение семейных конфликтов насильственными методами и самоутверждение за счет беззащитного и зависимого — признаки чудовищной отсталости данного общества. Или его закрытости. Иудаизму, кстати, за несколько столетий удалось изжить подобные практики. По крайней мере, из массового употребления.

В Талмуде, например, говорится, что тот, кто не бьет детей, их на самом деле не любит. А крупнейший еврейский мыслитель средневековья Маймонид (Рамбам) советовал ежедневно наказывать своих жен, детей и рабов. Но со временем слово«бить» приобрело более широкую трактовку: запрет сидеть в Фейсбуке, пока не сделаны уроки, может оказаться куда более действенным, чем физическое наказание.А Маймонид в своих трудах писал, что его практические советы предназначены для современников.

Со временем слово «бить» приобрело более широкую трактовку: запрет сидеть в Фейсбуке, пока не сделаны уроки, может оказаться куда более действенным, чем физическое наказание. А Маймонид в своих трудах писал, что его практические советы предназначены для современников.

Другой пример цивилизационного прогресса — отмена многоженства, которое было нормой в ашкеназской среде еще тысячу лет назад. И вряд ли такое уж решающее значение в переходе к моногамной семье имел херем рабейну Гершома, который, испытав неудачу в личном любовном треугольнике, запретил ашкеназам многоженство. Скорее, дело в том, что у народов, среди которых жили ашкеназы, нормой постепенно становилась моногамия. В восточной части еврейской диаспоры нравыбыли иные, и полигамия в сефардской среде просуществовала до середины ХХ века. Смягчил иудаизм и свое отношение к воспитательному процессу: розги в хедерах ушли впрошлое, бить детей стало моветоном. Говорят, правда, что в иерусалимском квартале Меа Шеарим розги иногда еще практикуются, но в данном случае речь идет о совсем уж закрытом и саморегулирующемся сообществе.

А так — что в Израиле, что в США или Евросоюзе — права детей соблюдаются чуть ли не лучше, чем права взрослых. Жалоба на побои, замеченный школьным учителем синяк или признание ребенка, что «папа его там трогал», немедленно включат четкий механизм: медицинское освидетельствование, заключение психолога, опрос соседей. Отказ родителей идти на контакт с социальной службой трактуется как подтверждение вины. Доказанный эпизод ведет к принудительным беседам с психологом и «деятельному раскаянию». Рецидива окажется достаточно, чтобы ребенка забрали на усыновление в другую семью. Дети о своих правах узнают в школе, а родители отдают себе отчет, чем может закончиться применение силы.

Кто-то назовет все это ужасным вмешательством в дела чужой семьи. Но мне кажется, что больше похоже на общественный договор. Функция родителей: помочь раскрыть потенциал ребенка, предназначение, с которым он приходит в мир. Но он не собственность, с которой можно поступать по личному усмотрению. Поэтому, когда вы услышите, как за стенкой бьют ребенка, — позвоните в полицию.

Об авторе: Евгений Сигал, родился в Москве в 1981 году, по образованию экономист.   Работал в структурах Федерации еврейских общин России, корреспондентом в журнале «РБК»,  руководил пресс-службой в банке.   В настоящее время работает обозревателем ИД «Коммерсантъ». Мнение редакции и автора могут не совпадать