В Израиле и в диаспоре любят обсуждать харедим. Все кому не лень высказывают свои предложения о том, что с ними следует делать. Периодически в ответ на разнообразные претензии высказываются апологеты из харедимной среды: иногда остроумные и желчные, иногда розовые и благостные. Общим и у нападающих, и у защищающих остается обсуждение некоторого обобщенного образа «харедим» и убежденность в том, что они представляют собой единую армию, марширующую под руководством своих командиров к цели (великой или дурной, в зависимости от позиции пишущего).

Так уж сложилось, что по роду занятий я принадлежу к людям, которые попадают в самые разные дома. Врач, как и сантехник, бывает нужен всем. К тому же начальство любит отправлять меня в самые экзотические закоулки: нечесаная борода и кипа, пусть и вязаная, помогают наладить контакт с пациентами и их семьями в тяжелые дни и часы болезни, чаще всего неизлечимой. Так что кое-какие впечатления от мира Геулы, Меа Шеарим и других «исконно харедимных» районов Иерусалима у меня накопились. И мне очень хочется разрушить (ну, хотя бы поколебать) некоторые мифы в отношении этого сообщества.

Мудрецы Торы пользуются заслуженным авторитетом, окружены удивительным, на взгляд западного человека, почетом... Но при этом жизнь — даже у самых дверей их домов — развивается далеко не всегда в соответствии с их письменными или устными указаниями.

Для начала вот такая картинка. Наши друзья ходят в Меа Шеарим слушать уроки выдающегося раввина М., правнука одного из величайших хасидских учителей Польши. Он не носит формального титула ребе, однако окружен кругом последователей, которые считают его таковым. Между основными темами учебы — хасидизм, каббала, открытая Тора — рав регулярно высказывает свое мнение по актуальным вопросам, в том числе — свое категорическое неприятие Интернета, который нельзя иметь дома, нельзя пользоваться и т.д. Тонкость в том, что двор рава М. — один из самых «интернетизированных». Записи и расшифровки каждого его урока появляются в рассылке по е-мейлу для всех желающих практически немедленно.

Проходя по улицам харедимных кварталов, я люблю остановиться и почитать «пашквили». Этим словом обозначаются отпечатанные в типографии листки с агитацией за или против чего-нибудь, которые расклеиваются по всем «релевантным» кварталам. Иногда они подписаны именами раввинов (что, правда, не дает гарантии, что эти раввины действительно так считают), а иногда просто «от имени наших учителей». Так вот, никто никогда не видел пашквилей, агитирующих, скажем, не есть квасного в Песах или не купаться на смешанных пляжах. Если против чего-то написали пашквиль, значит, это явление активно присутствует в жизни харедимных семей. Стены домов здесь покрыты пашквилями — против Интернета и айфонов, против религиозного кино, женских париков, службы в армии, участия в выборах. Вам уже понятно, что мимо плаката против айфона идет множество жителей квартала с этими самыми гаджетами в карманах, а то и в руках? А под проникновенным плакатом против ношения париков, подписанном (на этот раз настоящей подписью) самыми выдающимися авторитетами Галахи, каждые несколько минут проходит женщина в парике? Причем речь идет исключительно о самых натуральных харедим. Всякие там евреи со стороны, типа нашей братии, вязаных кип, не в счет.

Так что же, харедим пренебрегают мнением своих учителей? Не дай Б-г мне сделать такой вывод. Мудрецы Торы пользуются заслуженным авторитетом, окружены удивительным, на взгляд западного человека, почетом. С ними советуются по всем вопросам жизни — от политики до медицины, от интимных частных вопросов до судеб страны и народа. Но при этом жизнь — даже у самых дверей их домов — развивается далеко не всегда в соответствии с их письменными или устными указаниями. Попробуем хотя бы частично понять механику этих процессов.

Во-первых, у мира харедим нет никакого «центрального руководства». То есть органов, советов и прочих институций, претендующих на эту роль хватает. А вот реально такой силы, авторитетной для всех, нет. Каждый человек в этом мире принадлежит к какой-то группе, общине, направлению — и мнение непосредственного учителя бесконечно важнее позиции людей, претендующих на центральное руководство, что в определенной мере защищает человека от пресса общественного мнения — единственной «объективной» силы. Слова «а у нас (выходцев из Венгрии, хасидов, сефардов, йеменцев — нужное подчеркнуть) принято так-то» также часто обладают магической силой.

У мира харедим нет никакого «центрального руководства». То есть органов, советов и прочих институций, претендующих на эту роль хватает. А вот реально такой силы, авторитетной для всех, нет.

Одним из моих любимых пациентов был рав Л., ныне уже покойный. Он происходил из уважаемой семьи хасидов одного из белорусских направлений, поселившейся в Земле Израиля более ста лет назад. Он занимался изучением Торы и коммерческой деятельностью, но был также известен как популярнейший консультант по «шлом байит» (семейным отношениям). Несмотря на болезнь, причинявшую ему тяжкие страдания, он почти до последнего дня принимал посетителей (в основном, конечно, посетительниц). Понятия не имею, сколько семей он удержал от развода — видимо, сотни. Однако в случаях рукоприкладства со стороны мужей он был непреклонен. Прежде всего он давал пострадавшей супруге указание сменить замок в двери — и пусть драчун сам ищет, где ночевать следующие две недели. Однако если этого было недостаточно, он без колебаний давал женщине указание обращаться в полицию. Мне трудно вам передать, что значит для Меа Шеарим обратиться в «сионистскую полицию», да еще и с жалобой на своего.

Однако на шквал возмущенных звонков от доброжелателей драчливого мужа у рава Л. был один ответ: «У меня есть указание от моего ребе». Достаточно было, что один раз ребе сказал ему: «Поступай, как считаешь нужным, я тебе доверяю», — и в течение многих лет работы это служило ему надежным прикрытием от любых «наездов».

Понятно, что нетривиальное решение раввина может вызвать реакцию среды, и не всякий готов к этому. Бельцский ребе, например, при всем крайнем консерватизме этого направления хасидизма, принял несколько лет назад далеко идущее решение: разрешить своим хасидам пользоваться Интернетом для нужд работы или бизнеса. Для этого хасидский двор заключил договор с «поселенческой» фирмой «Римон», которая обеспечивает Интернет, отфильтрованный от порнографии и тому подобных вещей. Возмущенные голоса раздавались, их было немало, но ребе, окруженному тысячами хасидов и опирающемуся на авторитет великих предков, все было нипочем.

С другой стороны, с интересным случаем я столкнулся еще в начале моей медицинской карьеры, когда работал в одном очень религиозном медицинском учреждении. На субботы там нанимали неевреев, в основном арабских девушек, работа которых состояла в том, чтобы писать вместо дежурного врача (выписывать рецепты и т.п.). Я попытался удалить этих помощников хотя бы из отделения реанимации. Я ссылался на Шулхан Арух, который говорит, что в случае угрозы жизни работы, нарушающие Шаббат, но необходимые для лечения, еврей выполнять не то что может, а обязан, причем желательно, чтобы это был именно религиозный еврей, понимающий, что он нарушает и почему. Больничный раввин ответил мне: «Ты, без сомнения, прав. Но я не хочу, чтобы завтра по всей округе пашквили объявляли, что в больнице *** врачи-евреи нарушают Шаббат». То есть, в этом случае в конфликте между общественным мнением и Шулхан Арухом проиграл последний.

Партнером Всевышнего по диалогу может быть только весь еврейский народ, во всем его многообразии и полноте. Не совет мудрецов партии *** и даже не Сангедрин. Того, кто это понимает, не будет удивлять пестрая раскраска, скрытая под черно-белым костюмом.

Раввин Йосеф Эльбойм, глава Движения за строительство Храма, всю свою жизнь посвятил восхождениям на Храмовую гору и другой деятельности, связанной с этой (до сих пор, признаем честно, довольно эзотерической для иудаизма вообще и для харедимного общества в особенности) темой. Однако р. Йосеф — бельцский хасид, как и его дети (кажется, всего их 16). И это значит, что он регулярно общается со своим ребе, сидит с ним за одним праздничным столом, молится в одной синагоге. За тридцать с лишним лет, которые р. Эльбойм поднимается на Храмовую гору, ребе не счел нужным сделать ему замечания. Значит ли это, что ребе думает по этому поводу что-то, что не говорит вслух? Мы не знаем. Однако картине монолитного единомыслия эта история тоже не соответствует.

На лекциях рава Эльбойма всегда спрашивают: как же так, гдолей а-дор (мудрецы нашего поколения) откладывают вопросы, связанные с Храмовой горой, на неопределенное будущее, а ты все за свое? Рав обычно отвечает притчей. Он задает вопрос с очевидным ответом: где больше великих раввинов — в Нью-Йорке или в Новой Зеландии? Так же очевидна причина, объясняющая разницу — не климат же. Просто евреи живут в Нью-Йорке, поэтому и мудрецы находятся там. Так же, намекает он, обстоит дело и с философскими или галахическими вопросами: мудрецы начинают ими заниматься, когда они интересуют их «паству». И из Вавилонского изгнания вернулся сначала всякий сброд, а мудрые и важные шли позади.

Притча эта очень проблематична, с ней хочется поспорить. Идея «аристократии духа» очень важна в нашей традиции, она имеет никак не меньшее значение, чем «духовная демократия». Но своей притчей рав хочет нам напомнить: партнером Всевышнего по диалогу может быть только весь еврейский народ, во всем его многообразии и полноте. Не совет мудрецов партии *** и даже не Сангедрин. Того, кто это понимает, не будет удивлять пестрая раскраска, скрытая под черно-белым костюмом.

Автор о себе:  Мне 45 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже почти 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнение редакции и автора могут не совпадать.