Вчера ушел из жизни один из духовных лидеров еврейского народа, рав Овадия Йосеф. Около семисот тысяч человек проводили его в последний путь в Иерусалиме, гораздо большее количество людей по всему миру восприняли эту весть как личную утрату. Не так много личностей подобного масштаба известно в нашем поколении, о жизненном пути рава Овадьи и о его влиянии на еврейский народ будут говорить еще долго. Не менее активно журналисты будут строить прогнозы о том, каким будет сефардское еврейство без своего духовного руководителя, как его смерть повлияет на политическую карту Израиля. Мне бы хотелось обсудить тему менее масштабную, но, на мой взгляд, существенную для понимания еврейской ментальности — освещение болезни и смерти рава Овадьи в израильских СМИ, пристальное внимание прессы (некоторым показавшееся чрезмерным) к духовному лидеру сефардских евреев.

Рав Овадия Йосеф никогда надолго не исчезал из израильского информационного пространства. Его еженедельные уроки на исходе Шаббата уже много лет служат израильским журналистам удобным поводом для газетной шумихи. Рецепт гарантированного успеха журналистов, зарабатывающих на ниве антирелигиозной агитации, довольно прост: взять традиционно богатый метафорами язык проповедей, вырвать из контекста цитату Талмуда, добавить остроту языка самого рава Овадии — и готова новость, которая разозлит или левых, или правых. Обычно журналисты обвиняли рава Йосефа вместе с его детищем, партией ШАС, — напрямую или намеками — в средневековой отсталости, в несоответствии стандартам современной политкорректности.

На самом деле пресса в данном случае чутко реагировала на то, что волнует читателей. Оказалось, что о здоровье раввина беспокоятся сотни тысяч людей, причем не только те, кто испытывают к нему личную благодарность за его инициативы, приведшие к положительным изменениям в их судьбах.

ШАС стала самым успешным проектом секторальной партии в израильской политике. К несомненным достижениям этой партии можно причислить изменение социальной карты Израиля и преодоление широко бытовавшей до того дискриминации сефардского населения. Когда в политику вошли русскоязычные репатрианты алии 90-х, они взяли на вооружение политический опыт ШАСа, одновременно использовав эту партию в качестве образа отрицательного героя, необходимого для консолидации своих избирателей: «ШАСконтроль — нашконтроль». ШАС не осталась в долгу, и в результате тема осуждения смешанных браков подпитывала ее партийную агитацию вплоть до последних выборов. Все это сделало отношение к раву Овадии Йосефу в русскоязычных СМИ еще более негативным, чем в израильской прессе.

Именно поэтому столь пристальное внимание израильских новостных ресурсов к госпитализации рава Йосефа две недели назад многих удивило, а кого-то даже возмутило. «Почему мы должны слушать сообщения о состоянии его здоровья каждый час, он же частное лицо, а не политический деятель?!» — возопил один известный колумнист. На самом деле пресса в данном случае чутко реагировала на то, что волнует читателей. Оказалось, что о здоровье раввина беспокоятся сотни тысяч людей, причем не только те, кто испытывают к нему личную благодарность за его инициативы, приведшие к положительным изменениям в их судьбах. Во многих синагогах, в том числе тех направлений, которые далеко не во всем согласны с позициями рава, в особенности с его высказываниями по политическим вопросам, молились за его здоровье. Когда, по хабадскому обычаю, молящиеся нашей общины пошли в Симхат Тора танцевать вместе с прихожанами соседних синагог, в двух из них целая акафа была посвящена просьбе о выздоровлении рава Овадии. Молитвы евреев помогли. Хотя две недели назад врачи сообщили, что шансы на улучшение здоровья находящегося под наркозом рава крайне низки, после Симхат Тора он пришел в себя и смог самостоятельно выполнить заповедь тфилин. К несчастью, улучшение было кратковременным, но трудно переоценить даже один дополнительный час жизни!

Нескончаемый шум пропеллеров полицейских вертолетов свидетельствовал о проведении непростой полицейской операции: организации приема сотен тысяч евреев, приехавших в Иерусалим, чтобы выразить раву Йосефу благодарность за Тору, которой он обучал еврейский народ.

Вчера святой город Иерусалим, кажется, весь сосредоточился на проводах мудреца Торы. После того, как распространилось известие о его кончине, начали закрываться магазины, постепенно замер рынок «Махане Иегуда», а улицы заполнили группы мужчин, идущих в одном направлении — в сторону иешивы «Порат Йосеф», откуда должна была выйти траурная процессия. Нескончаемый шум пропеллеров полицейских вертолетов свидетельствовал о проведении непростой полицейской операции: организации приема сотен тысяч евреев, приехавших в Иерусалим, чтобы выразить раву Йосефу благодарность за Тору, которой он обучал еврейский народ.

Непонятным почтительное отношение к раву Овадии Йосефу кажется лишь тем, кто не может распознать очень важную черту еврейского народа: глубокое уважение к Торе и к ее знатокам. Это не только уважение к духовным ценностям (что, между прочим, и само по себе не так уж мало). Речь идет о совсем ином взгляде на мир — когда главным в нем оказывается не внешняя событийная оболочка (в данном контексте — официально избранный представитель народа), а заложенный в ней смысл. Еврейский закон гласит, что перед человеком, исполняющим заповедь, надо встать из уважения к Творцу, желание Которого этот человек претворил в жизнь. Уважение к мудрецу Торы у евреев — это уважение к мудрости Всевышнего, к Торе, которая раскрывается в разуме мудреца.

Не раз мне встречались люди, которым трудно примириться с трепетным отношением к знатоку Торы и к праведнику, которое считается добродетелью в иудаизме. Авторитет, которым пользуется мнение раввинов, кажется стороннему наблюдателю проявлением слабости общества и недостатком религиозного мира, следствием неумения его представителей «думать своей головой» и несамостоятельности в нем отдельной личности. Обычно такая критика в глазах верующего человека выглядит надуманной и необоснованной: «изнутри» религиозного общества ситуация представляется почти диаметрально противоположной. Раввинская «вертикаль власти» формируется как следствие спонтанного уважения масс, в ней нет механизмов принуждения. В современном мире, когда границы между различными общинами потеряли свою прочность, даже социальное давление не может повлиять на этот процесс. Авторитет раввина строится на его знаниях, его книгах, его уроках, и раввин постоянно должен подтверждать свое право быть услышанным. Пиетет к словам признанного знатока Торы — это не отношение подчиненного к приказу начальства, а признание за специалистом высокого уровня его профессионализма. Не каждый учитель математики может проверить верность доказательства гипотезы Пуанкаре, найденного Григорием Перельманом, но он может восхититься тем, что это доказательство наконец-то открыто. А всем тем, кто ничего не смыслит в теоремах, эта история западет в память легендарным жестом великого математика — отказом принять приз в миллион долларов. Пользуясь этой аналогией в отношении человека, смотрящего на религиозный мир извне, мы можем сказать, что авторитет знатока Торы ему непонятен, а потому иногда и неприятен, поскольку он пока находится вдалеке от этого мира.

Непонятным почтительное отношение к раву Овадии Йосефу кажется лишь тем, кто не может распознать очень важную черту еврейского народа: глубокое уважения к Торе и к ее знатокам.

Уважение к знатоку Торы, как проявление уважения к самой Торе, объясняет еще одно важное явление, которое не всем оказалось понятным. Рав Овадия был четок и непоколебим в своих галахических решениях, что не могло не сделать его за долгие десятилетия его жизни серьезным оппонентом очень многих раввинов. Оппонентом в теоретическом споре, что зачастую означало: противником в конфликте политическом и идеологическом. Для тех, кто мыслит именно идеологическими категориями, было неясно, почему вдруг идеологические противники рава Овадии отдают почести одному из своих яростных оппонентов. Речь не идет о пресловутой политкорректности или римском принципе De mortuis aut bene aut nihil. Спор равввинов о Торе — это столкновение различных сторон Торы между собой. И ведут эти споры от всей души, поскольку на практике надо следовать лишь одному из предложенных путей. Вспомним накал дискуссий учеников Шамая с учениками Гилеля. Но спорящие стороны, при всей ожесточенности, не покидают пространство Торы — и поэтому Мишна говорит, что принципиальные споры не мешали мудрецам родниться друг с другом.

Велика потеря, понесенная еврейским народом: из жизни ушел большой знаток Торы. Но неправы те, кто, скорбя по гигантским фигурам духовных руководителей, оставивших нас в последние десятелетия, не замечают новой поросли знатоков Торы, самые большие достижения которых еще впереди. Еврейский народ живет Торой, и лишь понимая глубину его уважения к Торе и к ее знатокам, можно понять тайну нашей истории и залог нашего будущего.

Автор о себе: Детство мое выпало на ленинградскую оттепель, поэтому на всю жизнь осталась неприязнь ко всяческим заморозкам и застоям. В 1979 году открыл том Талмуда в переводе с ятями, в попытках разобраться в нем уехал в Иерусалим, где и живу в доме на последней горке по дороге к Храмовой горе. Работаю то программистом, чтобы добиваться нужных результатов, то раввином, чтобы эти результаты не переоценивать. Публицистика  важна для меня не сама по себе, а как необходимая часть познания и возможность диалога с читателем. Поскольку от попыток разобраться все еще не отказался.   Мнение  редакции и автора могут не совпадать