Случилось так, что за последний год распалось несколько очень близких нам еврейских семей. Семьи самые разные: «баалей-тшува» и родившиеся в очень религиозных семьях, городские и поселенцы, кому-то около 30, а кому-то за 40. Все семьи многодетные, и, по крайней мере, во многих случаях, оба супруга — достойнейшие люди, которых мы любим и которых нам безумно жалко.

Граф Толстой уже задолго до меня сказал, что «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». И все-таки меня не оставляет мучительное желание понять, найти первопричину, чтобы попытаться помочь — если не им, то хотя бы другим. И один из возникших вопросов: насколько рано следует вступать в брак?

Это вам не Париж — в приличной религиозной израильской семье, тем более в поселениях, у тридцатилетних не бывает меньше трех детей, к сорока — редко меньше шести. В сорок пять могут быть внуки. И в такой ситуации выстраивать личную жизнь заново?

Одна из женщин, оказавшихся в упомянутой выше ситуации, призналась: «Мы поженились совсем молодыми людьми. Ничего еще не знали и не понимали. С тех пор прошла целая жизнь, каждый из нас изменился. Мы очень хорошо друг к другу относимся, уважаем и ценим, но жить вместе стало невозможно».

Звучало бы совсем неплохо и даже достойно, если бы разводились, скажем, 25-летние люди без детей: ладно, не получилось, начнем заново. А если лет уже значительно больше? И детей совсем немало? Это вам не Париж — в приличной религиозной израильской семье, тем более в поселениях, у тридцатилетних не бывает меньше трех детей, к сорока — редко меньше шести. В сорок пять могут быть внуки. И в такой ситуации выстраивать личную жизнь заново?

А теперь посмотрим на этот же вопрос с другой стороны, молодежной. Хорошие еврейские мальчик и девочка, воспитанные в религиозных школах. О том, чтобы без брака оказаться в постели и речи не идет, но весьма многие вообще избегают малейших проявлений физической близости, не допускают даже прикосновений к представителю противоположного пола. И речь идет не о подростках, а о молодежи в возрасте 18-20 лет... Природа человеческая дает о себе знать. Что делать-то?

Нам, выходцам из России, очень трудно дать своим детям внятный совет. Мы выросли в другой среде и в других нормах — конечно, гораздо более строгих, чем современная израильская светская среда, но значительно более вольных, чем даже самые либеральные круги религиозного еврейского мира. Оставим пока в стороне харедим — у меня практически нет контакта с их молодежью, я понятия не имею, как они решают эти проблемы, как учатся общаться с представителями другого пола, если практически не знакомы с ними, пока вдруг не приходит время сватовства. (Я говорю сейчас не только о физиологической стороне дела — это было бы еще полбеды — но ведь с мужем или женой нужно еще как-то разговаривать уметь.)

Нам, выходцам из России, очень трудно дать своим детям внятный совет. Мы выросли в другой среде и в других нормах — конечно, гораздо более строгих, чем современная израильская светская среда, но значительно более вольных, чем даже самые либеральные круги религиозного еврейского мира.

Возьмем, например, либеральное поселение, вроде нашего Гуш-Эциона, где подростки обоего пола вполне себе тусуются под луной на соседней детской площадке. Школы, правда, у них раздельные (по крайней мере с 12 лет, а то и с первого класса). При этом большинство подростков учится в интернатах — иешивах и женских гимназиях — и приезжает домой максимум раз в неделю. Но все-таки поселенческая молодежь имеет возможность общаться с противоположным полом: в более или менее совместных молодежных организациях, в армии, университете, на культурных или политических мероприятиях, да и просто на улице. Так что, допустим, разговаривать с девушкой средний юноша из «вязаных кип» умеет. А дальше что?

На этом возрастном этапе перед ними открываются три возможности, одна другой проблемнее.

Первая — годами сражаться с самим собой за собственное целомудрие, что отчасти напоминает монашеские практики некоторых религий. И срывы тоже напоминают те, какие бывают у других народов. Не будем об этом подробно, хорошо? А если же никаких срывов не происходит и людям удается победить свои влечения, выходит все равно нехорошо. Ведь через сколько-то лет эти молодые все же вступают в брак, и тут оказывается, что задавленное «дурное начало» очень бы пригодилось, ведь без него, как известно, дети не рождаются.

Вторая — годами жить в конфликте между тем, что учил по этому поводу в школе, и тем, что происходит реально. Существует немалая прослойка молодых религиозных пар, особенно среди людей с высшим образованием, которые в той или иной форме живут вместе без заключения брака, обычно находя способы соблюсти установленные Торой законы ритуальной чистоты, но все равно таясь от родителей и общества.

Существует немалая прослойка молодых религиозных пар, особенно среди людей с высшим образованием, которые в той или иной форме живут вместе без заключения брака, обычно находя способы соблюсти установленные Торой законы ритуальной чистоты, но все равно таясь от родителей и общества.

А третья — ранний брак. Лет так в 19 – 20. Вроде бы идеальная ситуация: и Галаха соблюдена, и нравственность чиста, и физиология удовлетворена. И, если повезет, брак вполне может оказаться удачным. Слава Б-гу, нас окружает множество подобных пар, проживших долгую счастливую жизнь, воспитавших детей, сочетая семейную жизнь с профессиональными успехами и изучением Торы. Есть, правда, одно «но» — то, с которого я начал эту колонку. Все ли двадцатилетние молодые люди способны заключить союз, который продержится десятилетия?

Знакомый историк, специалист по евреям Польши в XIX веке, рассказывал мне о невероятно высоком проценте разводов среди традиционных местечковых семей того времени. Оказалось, что многих родители женили в возрасте 14-15 лет. Молодые жили в доме у тестя, юный муж учился в иешиве или осваивал ремесло. Понемногу взрослели, как правило, еще не обзаводясь детьми. А потом либо оказывалось, что брак удачен, либо же разводились и женились снова — уже в сознательном по тем временам возрасте, лет так около двадцати или чуть старше. Никто всерьез не предлагает вернуться в те времена. Да и у поставленной мной сегодня проблемы, пожалуй, вообще не может быть универсального решения...

Автор о себе:  Мне 46 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже более 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнение редакции и автора могут не совпадать.