Мы живем во времена, когда не блогеры реагируют на новости в прессе, а наоборот — СМИ отыскивают информационные поводы в блогах, и это постепенно превращается в тенденцию. Примером тому стал недавний скандал в Рунете, собравший только в Фейсбуке и Живом Журнале десятки тысяч откликов. История эта, с чьей-то легкой руки прозванная «Ася-гейт», началась с отзыва московского биолога и журналиста Аси Казанцевой на лекцию по иудаизму Пинхаса Полонского, прослушанную ею в Ариэльском университете. Сама Ася называет себя «биологом по образованию» и «околонаучным журналистом по роду деятельности», «атеисткой, причем воинствующей — при столкновении с агрессивной пропагандой религии». В последнем амплуа она и проявила себя, оказавшись в Израиле в числе группы студентов, приглашенных на программу «Маса».

В одной из своих публикаций Ася Казанцева выразила недовольство уровнем лекции Пинхаса Полонского и, в связи с этим, — общим уровнем университета Ариэля. По интернетам покатилась-понеслась волна обидных и резких слов. Захлестнула Сеть, выплеснулась в СМИ, оттуда вернулась обратно в Сеть, не оставив в стороне, кажется, никого, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к затронутым темам. Слишком уж много болевых точек оказалось задето: алия, программы «Сохнута», только что отстоявший свое звание первый университет за Зеленой чертой, взаимоотношения религиозного мировоззрения и современной науки. Досталось и всем героям этого спора, поскольку, как часто бывает, по завершении запаса аргументов спорщики перешли на личности.

Неблагодарное, да и бессмысленное дело — включаться в дискуссию, когда все уже накричались. Тем более что и большинство аргументов совсем не новы, ведь основной темой спора оказалось противоречие между теорией эволюции и верой в сотворенность мира. Только не надо горячиться и возражать, что «нет никакого противоречия», что это «вера в эволюцию и теория творения» — не об этом сегодняшний разговор. Можно назвать убеждения верой, можно — рациональными выводами, не в этом дело.

Рамбам отличает тех, кто по собственному почину начал борьбу с устной традицией, от получивших идеологию с воспитанием. Вторых идеология, какой бы разрушительной по отношению к еврейской вере она ни была, не переводит в разряд еретиков.

Существуют люди с различными убеждениями, непримиримыми по своей сути, но живущие в одном пространстве и взаимодействующие в нем друг с другом. Насколько интеллектуальный конфликт должен определять их отношения? Обязательно ли идеологический противник должен быть человеком чуждым и антипатичным, с которым нет и не может быть ничего общего? Разумеется, проблема шире противостояния атеизма и религии. В качестве примера подобной несовместимости мировоззрений можно привести столкновение правых и левых политических лагерей, когда одни называют других то «фашистами», то «предателями». Однако атеизм против религиозности — это хороший пример конфликта, по своей сути вырастающего из разницы идеологий.

Возникновение виртуального пространства придало конфликту идеологий новое измерение. Человек по своей природе ищет комфортной ситуации и близкого по убеждениям окружения. Места пересечения людей из разных миров, например, работа, где объединяющим фактором служит профессия, держатся на молчаливом соглашении обходить острые темы ради сохранения работоспособности коллектива. Виртуальное пространство создало для каждого возможность близкого общения с людьми иных убеждений. Вдруг оказывается, что носитель неприемлемой для субъекта точки зрения вовсе не является круглым идиотом, может генерировать связные и интересные высказывания и — о ужас! — оказывается единомышленником в каком-то второстепенном вопросе.

В сегодняшнем мире человеку трудно продолжать делать вид, что его точка зрения — единственно возможная, а все остальные — лишь временные заблуждения или злобные измышления. Прежде всего это означает пересмотр места, которое мировоззрение занимает в человеческой личности. Происходит это через осознание в ней тех сторон, которые когда-то не принимались в расчет. Внимательно всмотревшись вглубь души, нельзя не заметить, что только на первый взгляд та или иная система убеждений является исключительным результатом интеллектуального поиска и размышлений. Личность человека сформирована под влиянием семьи, образования, уникального набора его эмоциональной истории, добавляющего невидимые коэффициенты к любому интеллектуальному аргументу, который человек берет в расчет. Мировоззрение во многом определяет личность, но далеко не во всем.

Отрицание биологом-журналисткой Асей Казанцевой семейных ценностей, основанное на ее концепции мира, не может быть приемлемым для религиозного человека. Но само представление о развитии многообразия видов за миллиарды лет как о доказанной теореме не имеет в себе антирелигиозного содержания.

В еврейской традиции догматика никогда не занимала центрального места. Поведение человека, его действия всегда были гораздо важнее убеждений. Рамбам сформулировал принципы еврейской веры в эпоху, когда без них самоидентификация в контактах с представителями других авраамических религий стала проблематичной. Но тот же Рамбам указал идеологии ее место. Говоря о караимах (в то время главных идеологических соперниках раввинистической традиции), Рамбам отличает тех, кто по собственному почину начал борьбу с устной традицией, от получивших идеологию с воспитанием. Вторых идеология, какой бы разрушительной по отношению к еврейской вере она ни была, не переводит в разряд еретиков.

Накал идеологических войн, когда убеждения ломали семьи и заставляли видеть в оппонентах исчадия ада, по большей части остался в прошлом. Убежденность человека в своей точке зрения при этом вовсе не исчезает, поскольку каждый может продолжать считать, что в будущем для кого-то откровение, а для кого-то прогресс найдут окончательные, неопровержимые доказательства его правоты. Однако под влиянием новых возможностей общения меняется стратегия наших споров: на смену противостоянию должен прийти диалог, не исключающий сотрудничества по тем пунктам, где есть согласие.

Интересный пример этого изменения я нашел в процессе написания этих строк в словах  нобелевского лауреата по физике Виталия Гинзбурга. Ученый был известен своей непримиримой борьбой с клерикализацией общества и верой в победу атеизма, но при этом подчеркивал, что не является врагом религии. Фотографии, где академик присутствует на церемонии зажигания ханукальных свечей, вызвали в свое время бурный резонанс среди антисемитов, для которых единственным объяснением такого нонсенса мог быть только всемирный еврейский заговор. Но Гинзбург так же очевидно далек от национализма, как и от религии. Мне видится здесь пример отказа от идеологического противостояния в пользу позитивного сотрудничества. Провозглашение тех или иных принципов выражается в их переводе на язык конкретных поступков. Отрицание биологом-журналисткой Асей Казанцевой семейных ценностей, основанное на ее концепции мира, не может быть приемлемым для религиозного человека. Но само представление о развитии многообразия видов за миллиарды лет как о доказанной теореме не имеет в себе антирелигиозного содержания. Более того, теория эволюции в качестве модели, при помощи которой многие современные ученые описывают возникновение различных форм жизни на Земле, может быть названа существующим фактом. Это порождение сознания, но с ним необходимо считаться, и нет никакой необходимости подозревать биологов в фальсификациях и интеллектуальных натяжках. Встречаются, видимо, и передергивания — но совсем не обязательно лишь в антирелигиозную сторону.

Торжество разума проявляется в современном мире осознанием собственных границ и их осмыслением. Понимание границ научной методики давно стало не оружием мракобесия, а инструментом исследования.

У такого подхода к спорам — детища постмодернистской эпохи — есть серьезные недостатки. Он может быть воспринят как отказ от убеждений, как подмена толерантности к чужой точке зрения потерей своей собственной. Известный возмутитель спокойствия в религиозном мире, специалист по логике Талмуда Михаэль Авраам, критикует подобный взгляд в книгах раввина Шагара, благословенной памяти, как замену веры в абсолютные истины субъективным подходом.

На мой взгляд, такая опасность существует, но она меньше, чем потери, наносимые идеологическими боями. Эпоха, когда реальность мира измерялась прибавочной стоимостью, а рационализм казался последним доводом в споре, давно прошла. Торжество разума проявляется в современном мире осознанием собственных границ и их осмыслением. Понимание границ научной методики давно стало не оружием мракобесия, а инструментом исследования.

Моей картине мира не мешает вера биолога в то, что его знание о прошлом так же вытекает из логики, как законы геометрии. К слову, в наших разногласиях о том, что произошло 5774 года назад, у меня есть существенное преимущество, наподобие известного пари Паскаля: ведь эволюционисту законы природы не дают надежды наблюдать прошлое, и он обречен оставаться в плену спекулятивного мышления, а у верящего в откровение есть надежда убедиться лично.

Попытки сгладить противоречия между религиозным и научным мировоззрениями могут быть плодотворными для обеих сторон — пока они не грешат против интеллектуальной честности. Невозможно недооценивать их важность для тех, чьей вере позиция науки кажется угрожающей — но лишь до той грани, когда они превращаются в идеологические битвы, в которых идеология оказывается важнее человеческой личности. Потому что, перейдя эту грань, защита веры превращается в свою противоположность.

Именно с точки зрения веры формирование диалога между людьми противоположных убеждений имеет глубокий религиозный смысл. Вера в Б-жественное происхождение человека, созданного по образу и подобию своего Творца, означает, что личность бесконечно выше и важнее ее убеждений — будь они истинными или ошибочными. Формирование нового, не ограниченного идеологией языка общения между людьми — это путь глубоко религиозный, даже если среди его первопроходцев был атеист Виталий Гинзбург.

Автор о себе: Детство мое выпало на ленинградскую оттепель, поэтому на всю жизнь осталась неприязнь ко всяческим заморозкам и застоям. В 1979 году открыл том Талмуда в переводе с ятями, в попытках разобраться в нем уехал в Иерусалим, где и живу в доме на последней горке по дороге к Храмовой горе. Работаю то программистом, чтобы добиваться нужных результатов, то раввином, чтобы эти результаты не переоценивать. Публицистика  важна для меня не сама по себе, а как необходимая часть познания и возможность диалога с читателем. Поскольку от попыток разобраться все еще не отказался.   Мнение  редакции и автора могут не совпадать