Государство Израиль может с гордостью считать себя одним из самых удачных проектов XX века. Проект этот (возвращение народа на свою землю после двухтысячелетнего изгнания) был во многом уникальным, но само по себе создание национального государства на обломках империи не являлось такой уж редкостью в прошлом веке. Национальное государство требует образов, которые объединяют его граждан. Ханука, ассоциирующаяся с национальным подъемом, освобождением от власти оккупантов и созданием собственного независимого государства, импонировала строителям новой страны гораздо больше, чем любой другой еврейский праздник.

Если процесс адаптации других еврейских праздников в культуру восстановленного из небытия Израиля состоял в выделении в нем элементов, связанных с Землей Израиля (деревья в Ту-Бишват, новые плоды в Шавуот и тому подобное), то именно Ханука стала духовным ядром для формирования национальной идеи. Семья Маккавеев вместе с отрядами Бар-Кохбы и защитниками Масады стала символом национальной независимости. Еще до создания государства еврейские спортивные игры получили название «Маккабиада». Инициаторы их создания не обратили внимание на парадоксальность термина, взятого из прозвища борцов с засилием эллинской культуры и присвоенного тому явлению, против которого те вели вооруженную войну. По-русски слово «Маккабиада», дополненное греческим окончанием, звучит еще забавнее.

Когда в середине 80-х в израильской прессе появились статьи под заголовками вроде «Так что же мы празднуем в Хануку?», которые доносили до тель-авивского читателя мысль, что Маккавеи были похожи на ненавистных обитателей Меа-Шеарим, а победили они поклонников греческой культуры, это произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Разумеется, одной из основных идей праздника Ханука, установленного мудрецами, всегда была идея обретения государственной независимости, которую евреи после этой победы удерживали в течении более чем двухсот лет, пишет Рамбам. Но не в честь тех событий праздник был установлен: центральное место в нем занимает память о чуде, позволившем зажигать храмовый светильник. Даже говоря в молитве о военных действиях, мы подчеркиваем торжество слабости над силой и добра над злом. В отличие от нередких для Древнего мира национально-освободительных войн, в событиях Хануки мы встречаемся с примером войны за свободу вероисповедания. Война началась главным образом по причине невозможности соблюдения заповедей, а поводом для начала восстания было оскорбление религиозных чувств. Более того, эллины, с которыми Хасмонеи вели войну, не были в прямом смысле этого слова греками. Это были жители Леванта, люди разных национальностей, среди которых было немало евреев. Комментаторы обращают внимание на то, что слова молитвы, которые добавляют в честь Хануки, упоминают в числе прочего и победу правоверных евреев в гражданской войне, которую они вели с эллинизированной частью собственного народа.

Надо отметить, что сказанное выше для многих не является открытием. Но когда в середине 80-х в израильской прессе появились статьи под заголовками вроде «Так что же мы празднуем в Хануку?», которые доносили до тель-авивского читателя мысль, что Маккавеи были похожи на ненавистных обитателей Меа-Шеарим, а победили они поклонников греческой культуры, это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Те годы были периодом разоблачения мифов, казавшихся абсолютной истиной поколению создателей государства.

Ханука стала полем идеологической войны, в ходе которой решаются самые актуальные проблемы, прежде всего вопрос места иудаизма в еврействе, с одной стороны, и национализма в Торе — с другой. Иными словами, продолжается спор по вечному вопросу: евреи — это народ или религия?

Действие вызывает противодействие: попытка свести весь смысл Хануки к празднику национального освобождения вызвала в харедимном мире тенденцию к замалчиванию любых содержащихся в нем национальных идей. Война семьи Хасмонеев стала восприниматься им прежде всего как гражданская война с нерелигиозным миром или даже более широко: со всем, что угрожает харедимному миру как носителю традиции. Так, в эту Хануку на роль эллинов в Израиле были назначены Лапид и Беннет — как политическая угроза миру иешив.

Ханука стала полем идеологической войны, в ходе которой решаются самые актуальные проблемы, прежде всего вопрос места иудаизма в еврействе, с одной стороны, и национализма в Торе — с другой. Иными словами, продолжается спор по вечному вопросу: евреи — это народ или религия? Каждый из ответов подвергается критике оппонентов. Евреев то обвиняют в национальном высокомерии по отношению к другим народам, а то ставят в укор то, что они являются совокупностью прозелитов, не имеющих исторической связи с народом Танаха. Понятно, что эти обвинения взаимно исключают друг друга: нельзя быть закрытой для посторонних группой, состоящей из невесть откуда взявшихся в ней чужаков.

Объяснение этому кажущемуся противоречию мы можем найти в словах, сказанных еще более тысячи лет назад Саадией Гаоном: «Лишь Торой определяются евреи как народ». Как Ханука является войной за национальную независимость, суть которой — свобода следовать законам Торы, так и в еврейском народе в целом национальная составляющая неотделима от религиозной.

Как Ханука является войной за национальную независимость, суть которой — свобода следовать законам Торы, так и в еврейском народе в целом национальная составляющая неотделима от религиозной.

Привычное противостояние националистов и космополитов, патриотов и граждан мира в данном случае не срабатывает. Каждая из сторон этого конфликта страдает несовершенствами, свойственными крайностям. Недостатки национализма широко известны: в своих крайних проявлениях он выражается в ксенофобии, мешающей разглядеть в другом человеке образ Б-га. Это, несомненно, путь саморазрушения, но и противоположная крайность опасна. Отказываясь от своего народа, стремясь быть «общечеловеками», мы теряем важнейшую составляющую собственной личности. Не научившись любви, наполненной общностью истории и культуры, мы сделаем безжизненной теорией и любовь к каждому конкретному человеку.

Национализм в еврействе уравновешивается содержанием самого еврейства — верой в Единого, к которой может присоединиться любой желающий. Свет Хануки — символ этого гармоничного сочетания.

Автор о себе: Детство мое выпало на ленинградскую оттепель, поэтому на всю жизнь осталась неприязнь ко всяческим заморозкам и застоям. В 1979 году открыл том Талмуда в переводе с ятями, в попытках разобраться в нем уехал в Иерусалим, где и живу в доме на последней горке по дороге к Храмовой горе. Работаю то программистом, чтобы добиваться нужных результатов, то раввином, чтобы эти результаты не переоценивать. Публицистика  важна для меня не сама по себе, а как необходимая часть познания и возможность диалога с читателем. Поскольку от попыток разобраться все еще не отказался.   Мнение  редакции и автора могут не совпадать