За последние три десятилетия общественная идеология претерпела немало принципиальных изменений. Недаром книги литературных кумиров недавнего прошлого часто оставляют равнодушными наших современников. Возможно, самым радикальным переменам подверглись взгляды адептов демократии. В России сторонники либерализма сегодня все чаще выражают сомнение в эффективности всеобщего избирательного права. Нерешительность оппозиции не в последнюю очередь является следствием опасений перед волеизъявлением большинства: оказалось, что в шкале ценностей большинства населения либеральные свободы стоят далеко не на первом месте. Даже наиболее последовательный представитель диссидентского лагеря Валерия Новодворская не так давно подвергла сомнению необходимость всеобщего избирательного права в России.

Когнитивный диссонанс, возникший у российских сторонников демократии, лучше всех выразил двадцать с лишним лет назад публицист Юрий Карякин. Когда в декабре 1993-го культурная элита страны в прямом эфире с нарастающим изумлением наблюдала за тем, как росло число голосов, отданных на думских выборах за ЛДПР, он в отчаянии крикнул в микрофон фразу, ставшую крылатой: «Россия, ты одурела!»

Демократия подходит всем, утверждал Щаранский. Довольно скоро ему пришлось наблюдать, как демократические выборы в секторе Газа привели к власти террористов ХАМАСа, обстреливающих ракетами мирных жителей Израиля.

Кризис демократии и отношения к ней не ограничивается территорией России. Десять лет назад в свободном мире доминировала теория о том, что установление в стране демократического правления кардинально меняет ее, страны, лицо. Именно на этом основывалась внешняя политика Джорджа Буша-младшего. В книге Натана Щаранского «В защиту демократии» (заслужившей публичное одобрение того же Буша) достижение человечеством мира и благополучия жестко обусловливалось распространением демократической формы правления. Демократия подходит всем, утверждал Щаранский. Довольно скоро ему пришлось наблюдать, как демократические выборы в секторе Газа привели к власти террористов ХАМАСа, обстреливающих ракетами мирных жителей Израиля. «Арабская весна» четыре года назад поколебала власть многих диктаторов Ближнего Востока, но на смену диктатуре пришли войны, смерть и страдания.

Сейчас кто только не готов рассуждать о недостатках и слабостях демократии. Да и не так сложно найти исторические основания для ограничения всеобщего избирательного права. В начале своего пути оно распространялось только на свободных граждан Греции, в Новое время ограничения налагались в силу имущественного ценза и сословной принадлежности. Женщины получили право голоса лишь в XX веке. Согласился ли бы кто-нибудь из противников современной демократии оказаться в числе ограниченных в правах граждан? Никита Михалков, воспевающий патриархальные прелести крепостничества, вряд ли воображает самого себя в роли крепостного.

Да, иногда трудно усмотреть образ Б-жий в человеке, охваченном ненавистью и ксенофобией, но подобие Б-гу проявляет себя и в том, кто считает миллионы людей лишь «тупым быдлом».

Постепенно представление о ценности каждой человеческой личности стало в сознании людей общепринятой нормой. Недаром потери противника в результате военных действий из мерила воинской доблести превратились в повод для упреков и обвинений, требующих оправдания. Гуманистическая основа восприятия мира, истоки которой — в признании человека венцом творения, то есть согласие с идеей присутствия абсолютного Б-жественного начала в каждом человеке, безальтернативна для нашего мышления. Да, иногда трудно усмотреть образ Б-жий в человеке, охваченном ненавистью и ксенофобией, но подобие Б-гу проявляет себя и в том, кто считает миллионы людей лишь «тупым быдлом». Потеря приобретенных (хотя бы на понятийном, а не житейском уровне) норм приводит к не меньшему дискомфорту, чем отказ от норм гигиены или общедоступности информации. Как заметил Хосе Ортега-и-Гассет, уже с начала ХХ века прошлое потеряло свой романтический ореол. Современный человек с трудом представляет, как люди выживали без интернета, что уж говорить о стандартах и предрассудках столетней давности!

В кризисе демократических представлений можно увидеть закономерный результат прошлого этапа их развития. Одновременно с развитием идеи равноправия становились популярными и теории различий между людьми, народами и расами. Возникший на этой волне нацизм надолго отбил у человечества охоту развиваться в этом направлении: рассуждения о врожденных различиях между людьми стали почти неприличными, постыдными. В итоге идеи гуманизма и демократии стали восприниматься как антитеза идее различий между людьми. Но насколько верно это противопоставление?

«Каждый человек совершенней, чем другой», — написано в книге Тания, фундаментальной книге хасидского учения. Это утверждение лишь на первый взгляд парадоксально. Речь идет об уникальности каждого человека и его преимуществе в этой уникальности перед любым другим.

Вполне возможно, что этот вопрос будет занимать человечество в нынешнем столетии. Ни у кого пока нет ясного ответа на него, но у упрощенной схемы уравнивания всех со всеми и сознательного замалчивания существующих различий не больше перспектив, чем у воссоздания сословного общества.

Тора позволяет нам достичь гармонии между стремлением к равноправию людей и признанием ценности различий между ними. «Каждый человек совершенней, чем другой», — написано в книге Тания, фундаментальной книге хасидского учения. Это утверждение лишь на первый взгляд парадоксально. Речь идет об уникальности каждого человека и его преимуществе в этой уникальности перед любым другим.

Период еврейского года между праздниками Песах и Шавуот называется днями отсчета Омера. Можно увидеть в нем метафору синтеза равенства и уникальности. Каждый из этих пятидесяти дней — лишь еще один шаг на пути от рабства к дарованию Торы, один день нисколько не значительнее другого. Среди этих дней есть и не оставляющий никого равнодушным праздник Лаг ба-Омер, и рутинные будни. Но лишь вместе они приводят к Синайскому откровению.

Автор о себе: Детство мое выпало на ленинградскую оттепель, поэтому на всю жизнь осталась неприязнь ко всяческим заморозкам и застоям. В 1979 году открыл том Талмуда в переводе с ятями, в попытках разобраться в нем уехал в Иерусалим, где и живу в доме на последней горке по дороге к Храмовой горе. Работаю то программистом, чтобы добиваться нужных результатов, то раввином, чтобы эти результаты не переоценивать. Публицистика важна для меня не сама по себе, а как необходимая часть познания и возможность диалога с читателем. Поскольку от попыток разобраться все еще не отказался.   Мнения редакции и автора могут не совпадать