В эту среду, 28 ияра, мы празднуем День Иерусалима. Праздник освобождения святого города, праздник его объединения. День, когда была убрана колючая проволока, разрывавшая напополам живое тело города на протяжении двадцати лет. Уже 46 лет это государственный праздник, однако до сих пор не вполне понятно, как именно его надо отмечать. Шествие с флагами и танцами, которое устраивается в этот день, к сожалению, пока напоминает, скорее, междусобойчик религиозных сионистов, чем общенародное веселье.

В субботней проповеди наш деревенский раввин указал на одну из глубинных проблем, связанных с этим праздником. Когда евреи жили в изгнании, то издалека, из Литвы или из Йемена, Иерусалим казался им чем-то мистическим, духовным, волшебным. Эфиопские евреи часто рассказывают о шоке, который они испытали, обнаружив, что Иерусалим — это реальный город из камней и асфальта, где по дорогам ездят автобусы, а под ногами валяются окурки. У себя дома, в Эфиопии, они верили, что по иерусалимским улицам ходит первосвященник в золотых одеждах, а по небу пролетают стаи ангелов.

А нам, сказал раввин, еще хуже. Мы ведь каждый день ездим в Иерусалим на работу или за покупками. Как уживаются в одном городе мистика и химчистка, святость и транспортные пробки?

А нам, сказал раввин, еще хуже. Мы ведь каждый день ездим в Иерусалим на работу и за покупками. Как уживаются в одном городе мистика и химчистка, святость и транспортные пробки?

Один из способов попытаться понять Иерусалим — сравнить его с «младшим братом», со второй израильской столицей, с Тель-Авивом. Сравнение это легко приводит к стереотипным суждениям вроде того, что в Тель-Авиве теплое море, а в Иерусалиме пронзительный ветер зимой и обжигающее солнце летом. Что в Тель-Авиве сплошь бары, клубы и гей-парады, а в Иерусалиме одни иешивы, синагоги и церкви.

Присмотревшись, однако, можно обнаружить, что это не так. И в Тель-Авиве совсем немало синагог, и в Иерусалиме нет недостатка в отличных барах и хорошей музыке. Но все же даже слепой и глухой не смог бы спутать два эти города. В чем же различие?

Для меня Тель-Авив — это в первую очередь город индивидов. Индивидов тихих и шумных, богатых и нищих, радостных и грустных, атеистов и религиозных, евреев и не евреев. Каждый из них по собственной воле заводит отношения с другими людьми или же остается свободным и одиноким (в эксклюзивной квартире или в приюте для бездомных).

Если житель этого района переедет на пару улиц к северу или югу, он почувствует себя так, будто заплутал в темном лесу, так что вряд ли он когда-нибудь решится на столь странный поступок.

Иерусалимцы — другие. Как правило, любой иерусалимец является прежде всего частью какой-либо общины и даже место для проживания выбирает в соответствии со своей принадлежностью к определенной группе людей. Скажем, армянский квартал действительно населен армянами, а хасиды Бельца живут в одноименном районе, вокруг величественной синагоги, напоминающей Храм. Но есть районы, жители которых объединяются по менее очевидному принципу.

Взять, например, район, который принято в шутку называть «болото». Тут живет религиозная молодежь с высшим образованием — холостые врачи, ученые, программисты. «Болотом» его прозвали потому, что выбраться из него непросто, ибо не хочется. Совместные субботние трапезы подчас собирают сотни человек, веселые вечеринки балансируют на грани галахически дозволенного. После субботних молитв они «выплескиваются» на улицу в веселом танце, а на уроках Торы могут обсуждать отношение религии к вегетарианству, психоанализу и классической английской поэзии (не вместо традиционных тем, а в дополнение к ним).

Есть в Иерусалиме улица, где живут репатрианты-харедим литовского направления из США. Я не удивлюсь, если окажется, что почти все они приехали из одного квартала Нью-Йорка. Элегантная манера одеваться резко отличает их (в особенности женщин) от демонстративно скромного вида израильских харедим с противоположного конца этой же улицы.

В маленькой квартирке на пятом этаже живет их невероятно почитаемый духовный лидер, к которому с утра до вечера тянется до первого этажа очередь из посетителей и о существовании которого и не подозревают в трех кварталах отсюда. Под его руководством течет продуманная до мелочей общинная жизнь: помощь больным, старикам, беднякам, уроки Торы (большей частью по-английски), бесконечные кружки для детей... Если житель этого района переедет на пару улиц к северу или югу, он почувствует себя так, будто заплутал в темном лесу, так что вряд ли он когда-нибудь решится на столь странный поступок.

Можно примкнуть к этой группке молящихся, а можно — к той. В одном углу читают молитвы быстро, а в другом — вдумчиво. Главное — найти себе миньян по вкусу. Один в любом случае не останешься, даже если и захочешь — не получится: замучают призывами «десятого не хватает!»

Конечно, есть в Иерусалиме и общины, которые вовсе не «завязаны» на квартал проживания. Например, живущие в Иерусалиме и окрестностях русскоязычные поэты, филологи, переводчики продолжают в своей жизни и работе традиции лучших российских школ (и российских кухонных споров), в то же время глубоко пустив корни в еврейскую традицию.

«Олдовые» хиппи, вегетарианцы, каббалисты, художники, клейзмеры... Евреи бухарские, персидские, индийские... В этих разнородных группах люди получают и психологическую, и нередко материальную поддержку. Но, что особенно важно, они помогают человеку определить себя, найти свою ячейку. Один из символов Иерусалима, на мой взгляд, — штибл Зихрон Моше. Это такая особенная синагога, куда на молитву шахарит можно прийти и в пять утра, и в одиннадцать. Можно примкнуть к этой группке молящихся, а можно — к той. В одном углу читают молитвы быстро, а в другом — вдумчиво. Главное — найти себе миньян по вкусу. Один в любом случае не останешься, даже если и захочешь — не получится: замучают призывами «десятого не хватает!»

Встречаются, конечно, и одинокие иерусалимцы. Но, как правило, их сделали таковыми обстоятельства, а не личный выбор. Увы, болезни, смерти, безумие и семейные неурядицы не обходят Иерусалим стороной.

Мне кажется, что в этом единстве противоположностей, в этом невероятном разнообразии, у которого, однако, есть своя особенная организация, в этой пестрой мозаике, где каждый может быть необычным, особенным, совсем не похожим на соседа и при этом не одиноким, а частью одного целого, — и есть настоящий дух Иерусалима. Именно это делает его духовную жизнь столь насыщенной. Именно это позволяет, не побоюсь этого слова, святости подобно лучу пробиваться из переулка между химчисткой и овощной лавкой. А то и прямо из лавки.

Недаром никак не придумают, как лучше чествовать этот Город в его день. Праздник в честь Иерусалима должен быть, наверное, помесью восточного базара и бейт-мидраша, Вудстока и штибла. Таким и станет со временем День Иерусалима, с Б-жьей помощью. А пока отпразднуем кто как умеет.

С праздником!

Автор о себе: Мне 46 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже более 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнения редакции и автора могут не совпадать.