Ситуация в Иерусалиме продолжает оставаться взрывоопасной. Понятно, что корни конфликта — в двусмысленности положения арабских кварталов в восточной части города: формально они представляют собой часть Израиля, но это не находит отражения ни в поведении властей, ни в самоощущении многих жителей.

Однако к объективным причинам следует добавить и другие. Непрерывный поток антиеврейской пропаганды, льющийся через интернет и палестинские СМИ, направлен на то, чтобы превратить локальный костер в глобальный пожар. Беспорядки и теракты последней недели, охватившие и Иерусалим, и Галилею, и Гуш-Эцион, и Тель-Авив, — прямой результат этой пропаганды, а также скоординированной деятельности исламских группировок. На их совести уже несколько погибших.

Конфликт в Иерусалиме, с точки зрения арабов, имеет несколько идеологических аспектов, главный из которых касается ситуации на Храмовой горе. Там на передовой находятся бойцы, мурабитин — так называют группу из около тысячи человек, перед которыми поставлена задача выкуривать евреев с Храмовой горы, встречая каждого из них в лучшем случае криками «Аллах акбар!». Любой исход таких столкновений устроит этих «мурабитин»: евреи отступят сами — хорошо, полиция заставит их отступить — еще лучше, полицейские попытаются разогнать собравшихся и вспыхнет конфликт, а то и драка — вообще идеально, ведь тогда можно сообщить на весь мир о том, как израильские силы безопасности оскверняют святую мечеть аль-Акса.

Глик, для которого Храмовая гора стала делом жизни, был абсолютно убежден, что она должна соединять народы и религии, а не разделять их. Он приводил на гору далеко не только евреев, религиозных и светских, но и представителей других народов, в том числе священников и пасторов, пытался даже читать там Коран с арабами.

Женщин из этой группы можно увидеть в одном небольшом ролике израильского телевидения. Даже не зная иврита и арабского, несложно догадаться, что выступают они с агрессией и ненавистью. Спонтанными, однако, их порывы назвать нельзя: за такой труд каждому из «мурабитин» полагается «стипендия» в размере от 1,5 до 4 тыс. шекелей в месяц — разбогатеть не разбогатеешь, но на дороге и эта сумма не валяется. Деньги эти проходят долгий путь: из Катара к ХАМАСу, оттуда к «северному исламскому движению» в Галилее, а уже затем — в Иерусалим. Правоохранительные органы пытаются разорвать эту цепь, но пока без особого успеха.

Именно эмоциональная накрутка от «мурабитин» и их духовных наставников подтолкнула десять дней назад парня с окраин Иерусалима к тому, чтобы всадить четыре пули в грудь раввина Иехуды Глика, лидера движения, борющегося за свободный доступ евреев на Храмовую гору. В Глика стреляли в дверях зала, где он только что закончил читать лекцию. Не иначе как свыше хранили Иехуду: одна пуля прошла мимо сердца, другая — мимо позвоночника... С Б-жьей помощью Глик уже приходит в себя, перенеся четыре операции.

Огненно-рыжий, громогласный и несгибаемый Глик давно стал символом борьбы евреев за свои права на Храмовой горе, а потому и объектом нападок в арабском интернете. В израильской прессе и до, и после покушения его настойчиво называли «правым активистом». На мой взгляд, трудно больше погрешить против истины. Глик, для которого Храмовая гора стала делом жизни, был абсолютно убежден, что она должна соединять народы и религии, а не разделять их. Он приводил на гору далеко не только евреев, религиозных и светских, но и представителей других народов, в том числе священников и пасторов, пытался даже читать там Коран с арабами и выучил для этого наизусть несколько айятов. Достаточно почитать, как тепло отзывались о нем араб-христианин и друз, какие слова поддержки адресовали они после покушения семье Иехуды. Жена Глика в недавнем интервью призналась, что даже многие родственники с трудом выносили его толерантность и открытость.

На днях на церемонии памяти Ицхака Рабина выступала с речью Рахели Френкель. Сын ее Нафтали был одним из трех юношей, которых похитили и убили хамасовцы в июне этого года, — с той трагедии и начался новый виток кровопролития. Рахели говорила о недопустимости призывов к насилию, от кого бы они ни исходили и против кого бы ни были направлены: ведь кто-то, наслушавшись, берет оружие и идет убивать. И в этом контексте Рахели говорила не только о своем сыне и о Рабине, но и о Глике, и об убитом летом арабском мальчике Мухаммеде Абу-Хадире.

Я не ожидаю, что они непременно станут сионистами и друзьями евреев... Пусть они отстаивают права своего народа, укрепляют свою культуру и религию, пусть даже борются с нами в том, в чем считают нужным бороться, но отказавшись от убийств, террора и других злодеяний.

Эту мысль, очевидную, надеюсь, для вменяемой части рода человеческого, приходится все же время от времени повторять. Но я бы хотел провести еще одно сравнение — между Гликом и противостоящими ему «мурабитин». Стороннему наблюдателю может показаться, что они мало чем отличаются друг от друга: и мусульмане, и евреи борются за это святое место, вот и перетягивают одеяло каждый на себя. Но на самом деле различия громадны: «мурабитин» исполнены ненависти ко всем чужакам, Глик готов принять любого, кто пришел с миром. «Мурабитин» призывают к убийству, Глик только чудом не становится жертвой этого подстрекательства.

Глядя на Иехуду, понимаешь, что уверенность и твердость в отстаивании прав своего народа, его святынь и задач в этом мире вовсе не должна сопровождаться ненавистью к чужим и тем более насилием. Мир станет лучше, когда и среди арабов, среди мусульман, выдвинутся на первый план подобные лидеры. Я не ожидаю, что они непременно станут сионистами и друзьями евреев, хотя это и было бы здорово, да и есть уже такие среди них, пусть пока единицы, но число их растет. Пусть они отстаивают права своего народа, укрепляют свою культуру и религию, пусть даже борются с нами в том, в чем считают нужным бороться, но отказавшись от убийств, террора и других злодеяний.

Нам довелось недавно побывать на встрече с Сами Ауадом из Бейт-Лехема, который руководит центром по пропаганде ненасилия. Он уже многие годы объясняет своим собратьям, что, перейдя к ненасильственной тактике, можно гораздо быстрее добиться свободы и благополучия, чем взрывая евреев и стреляя в них. Я спросил его, почему он приводит такие прагматичные аргументы. Почему бы не сказать просто, что убивать нехорошо? Ауад ответил, что, на его взгляд, очень многие палестинцы в душе осуждают террор, и не только из практических, но и из моральных соображений. Но сказать это вслух в арабской среде считается неприличным. Отвергнуть террор там — все равно что оскорбить святыню.

Вот когда эта ситуация изменится, решатся и многие другие проблемы.

Автор о себе: Мне 47 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже более 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнения редакции и автора могут не совпадать.