Каждый выпуск новостей, каждый разговор в Израиле вчера начинался со слова «гиборим». «Герои» — это слово звучит в Израиле часто. Счастье и беда этой маленькой страны в том, что здесь каждый или сам герой, или родственник героя, или тот, кому однажды придется героем стать. 

На первых полосах всех израильских газет в минувший четверг было две фотографии: 55-летнего Герцля Битона и 14-летнего Лиэля Свиса. Когда в автобус номер 40 в Тель-Авиве заскочил вооруженный ножом террорист, водитель Битон сразу понял, что происходит, и попытался спасти пассажиров. Он и получил самые тяжелые ранения. «Позаботься о моих детях, если со мной что-то случится», — успел позвонить он диспетчеру автобусной компании, истекая кровью.

Этот мальчишка стал частью большой истории евреев и Израиля. Истории, в которой слово «герой» до сих пор имеет лишь одно, буквальное, значение. И звучит оно ничуть не пафосно, а как спокойная констатация факта: еще один из нас стал героем. Вынужден был стать героем.

Террорист продвигался по салону автобуса, приближаясь к тому месту, где сидел восьмиклассник Лиэль Свис. Обычное утро. Мальчик ехал в школу. О чем он думал до того, как стал героем? Наверняка о несделанных уроках, или о том, как после занятий пойдет с друзьями играть в футбол, или о симпатичной однокласснице. Но когда он увидел, что человек с окровавленным ножом и диким взглядом направляется к нему, среагировал мгновенно: швырнул убийце в лицо рюкзак, выбил окно. Лиэль спас не только себя. Он, в сущности, спас всех, кто оставался в автобусе. После этого террорист побежал. И уже там, на улице, был задержан бойцами спецподразделения тюремной охраны, случайно оказавшимися на месте теракта.

Герцля Битона прооперировали. Говорят, ему уже лучше. Фотографии мальчишки-героя повсюду: в интернете, в газетах, в телевизоре. Обычный израильский пацан: восточные глаза-оливки, озорной взгляд, немного полноват. А на локте большая марлевая повязка: поранился, когда разбивал окно автобуса и спасал пассажиров. Этот мальчишка стал частью большой истории евреев и Израиля. Истории, в которой слово «герой» до сих пор имеет лишь одно, буквальное, значение. И звучит оно ничуть не пафосно, а как спокойная констатация факта: еще один из нас стал героем. Вынужден был стать героем. И стал, ни на минуту не поколебавшись и не струсив.

В русском языке слово «герой» уже давно воспринимается двояко. С одной стороны, всерьез и со слезами на глазах — когда речь о героях Великой Отечественной, и в таком контексте оно не вызывает сомнений. Хотя сегодня мир так настойчиво переписывает историю под сиюминутные свои нужды, что, может статься, уже следующее поколение не будет приносить цветы к могиле Неизвестного солдата. С другой стороны, в нынешних реалиях это слово отдает развесистой клюквой, да простят меня те, кто так не считает. «Слава героям!» — звучит то тут, то там. Это превратилось в безликий лозунг, пустую кричалку, вроде тех, что выкрикивают черлидерши в коротких юбочках на турнирах по какому-нибудь бейсболу. Кто эти герои, которым слава, почему они герои, чем они эту славу заслужили? Эти вопросы остаются без ответа.

Слишком много было в российской истории этого надрывного героизма, воспетого и возведенного в абсолют... Слишком много официоза и давящей торжественности в том, как произносят в последние десятилетия это слово. Возможно, поэтому оно и обесценилось, и зазвучало фальшиво.

Слово «герой» звучит нынче слишком уж пафосно, слишком навязчиво, слишком плакатно. По крайней мере для тех, кто осмысливает и описывает этот мир с помощью русского языка. Слишком много было в российской истории этого надрывного героизма, воспетого и возведенного в абсолют. Слишком много оказалось записано на подкорку русскоговорящего человека смыслов. Слишком много официоза и давящей торжественности в том, как произносят в последние десятилетия это слово. Возможно, поэтому оно и обесценилось, и зазвучало фальшиво.

Лично меня пафос всегда пугал. И потому часто мелькающие в Израиле заголовки со словом «гибор» вызывали внутреннее противоречие: с одной стороны, описанные истории «героев» не вызывали сомнения в их героизме. С другой, давал о себе знать советский анамнез — все эти бесконечные истории про «героев социалистического труда», книжки про пионеров-героев… Особенно потрясла меня в свое время история пресловутого Павлика Морозова, которого приводили в пример в школе, в кино и в телевизоре. Мне тогда еще казалось, что этот «пионер №1» попросту сдал своего отца как обычный стукач. И только спустя годы мое робкое детское подозрение подтвердилось: «пионер-герой» Павлик Морозов донес на отца из желания отомстить за то, что тот бросил мать ради какой-то деревенской красотки. Вот и получается, что, когда с одной стороны — несомненный герой Зоя Космодемьянская, а с другой — маленький доносчик Павлик, слово «герой» утрачивает свою однозначность и простоту. Простоту, которую я вдруг ощутила в ивритском «гиборим».

Буквально на днях командующий израильской армии подписал указ о награждении 53 солдат и офицеров за подвиги в последней войне. Они герои. Да и жители юга страны, которые прожили все лето под постоянными обстрелами из Газы, тоже герои. Именно они — обычные жители городов, над которыми все время летают ракеты, — являются форпостом, главной линией обороны. Это понимают здесь все.

По жестокой иронии судьбы террорист, захвативший эту самую лавочку и убивший четырех заложников, тоже мусульманин из Мали. И он тоже просто был самим собой. В судьбах этих двоих, словно в зеркале, отражается вся новейшая история, порождающая все новых и новых героев.

История делается прямо здесь и сейчас. И от героев крепости Масада, куда сегодня молодежь ездит встречать рассвет, через аллею праведников народов мира в «Яд Вашем», через Музей танков с бесконечной стеной с именами погибших солдат эта история протягивается в наше сегодня. И, к сожалению, в завтра. Некогда слову «гиборим» обрастать излишним пафосом. Оно здесь не про вчера, оно здесь про каждую минуту.

А вот Париж. Его зовут Лассана Батили. Он мусульманин, выходец из Мали. Когда исламисты захватили кошерный магазинчик во французской столице, он успел спрятать шестерых человек в холодильной камере. И таким образом спас им жизнь. «Все вокруг говорят мне о моем героизме, — сказал Батили, когда президент Франции вручал ему в награду документы гражданина страны. — Но я не герой. Я просто пытался быть самим собой». По жестокой иронии судьбы террорист, захвативший эту самую лавочку и убивший четырех заложников, тоже мусульманин из Мали. И он тоже просто был самим собой. В судьбах этих двоих, словно в зеркале, отражается вся новейшая история, порождающая все новых и новых героев. Только это герои двух совершенно разных цивилизаций, культур, идеологий. Разных настолько, что вряд ли в ближайшие годы в тысячах километрах от Парижа, в Израиле, слово «герой» в иврите приобретет тот самый исторический пафос. По крайней мере, пока мы будем просто оставаться самими собой.

Автор о себе:   Мои бабушка и дедушка дома говорили на идиш, а я обижалась: «Говорите по-русски, я не понимаю!» До сих пор жалею, что идиш так и не выучила. Зато много лет спустя написала книгу «Евреи в России. Самые богатые и влиятельные», выпущенную издательством «Эксмо». В журналистике много лет — сначала было радио, затем печатные и онлайн-издания всех видов и форматов. Но все началось именно с еврейской темы: в университетские годы изучала образ «чужого» — еврея — в английской литературе. Поэтому о том, как мы воспринимаем себя и как они воспринимают нас, знаю почти все. И не только на собственной шкуре.       Мнения редакции и автора могут не совпадать