У нас тут в России, знаете, любое событие — лишь повод друг друга оплевать. И никакое событие у нас не становится примиряющим, ни одно не способно объединить людей. А все только разъединяют. Ну что, что нас может объединить?

Чтобы нас марсиане уже наконец атаковали? Чтобы мы, умирая под ударами их галактических пушек, сплотились перед лицом единой угрозы? Почувствовали, испуская последний вздох и возвращаясь в пыль, что все мы были людьми?

Такое однозначное с нравственной точки зрения событие, например, как антисиротский закон, и тот расколол общество.

Казалось бы, смерть Бориса Немцова может общество сплотить. Разве кто-нибудь может быть за то, чтобы человеку стреляли в спину? Чтобы он валялся под дождем голый под камерами и фотовспышками, я бы сказала, как собака, если бы считала, что для собаки такая участь нормальна. Разве кто-то может быть против шествия в его память?

Оказывается, может. Такое понятное событие, как марш памяти, опять ведет к расколу. Как это мы так умудряемся?

Казалось бы, смерть Бориса Немцова может общество сплотить. Разве кто-нибудь может быть за то, чтобы человеку стреляли в спину? Чтобы он валялся под дождем голый под камерами и фотовспышками. Разве кто-то может быть против шествия в его память? Оказывается, может.

Пишет совершенно нормальный человек, образованный, книжки читающий и даже их пишущий: «Много вы знаете людей, которые собирались пойти на митинг, но после убийства Бориса Немцова передумали? Нет. А тех, кто не собирался, но теперь идет? Полно. Ну что же, идите!.. Но только его убили как раз для того, чтобы вы пошли!» Почему выйти отдать дань памяти — это какой-то нехороший жест, который требует специальной провокации и обернется бедой?

Неделю назад умер в Израиле Ури Орбах, правый журналист и политик. Подруга писала, как реагировали на его смерть его политические враги (левые). Как политический враг последние часы провел у его постели. Как это было невыносимо тяжело, но очень трогательно. Хотела мне объяснить таким образом, как выглядит общество, где люди уважают друг друга. И это при том что в Израиле левые и правые не просто не сходятся идеологически, но и прямо считают друг друга виновными в смерти своих детей («Это из-за вас арабы убивают!» — «Нет, это из-за вас!»). Писала, чтобы показать, насколько та атмосфера отличается от нашей. И вот какая красноречивая иллюстрация к ее мысли: события вокруг гибели Бориса Немцова.

Немцов ведь не был конфликтным, не был одиозным, он умел дружить, умел быть конструктивным. С опытом работы во власти, но с принципами. С принципами, но не то чтоб слишком чистенький — обычный, живой человек. Нет хуже дефекта для российского политика, чем еврейское происхождение. Но для Немцова и это не было проблемой.

Как же он стал мишенью и яблоком раздора? Это очень нас характеризует.

Школу окончил с золотой медалью. Университет — с отличием. Талантливый физик. Потом пошел в политику. Самый молодой губернатор. Дальше его жизнь вся на виду, вплоть до финального выстрела.

Немцов ведь не был конфликтным, не был одиозным, он умел дружить, умел быть конструктивным. С опытом работы во власти, но с принципами. С принципами, но не то чтоб слишком чистенький — обычный, живой человек. Нет хуже дефекта для российского политика, чем еврейское происхождение. Но для Немцова и это не было проблемой.

Маме Дине Яковлевне Эйдман исполнится 88 лет в этот вторник, в день похорон сына. Журналистка пишет в Фейсбуке под фотографией марша: «Вот мама Бориса Немцова. Сегодня. В колонне. Написав первую строчку, я задумалась, что дальше написать. Какие проклятия и кому».

А что, обязательно проклятия? Почему не написать слова сочувствия? Это же более естественно, нет?

Лимонов пишет о подруге Немцова, свидетельнице убийства, которую продолжают допрашивать следователи: «Сиди, Анна, и дыши тихо, наслаждайся известностью, которую приобрела: Анна Дурицкая захотела домой, в Киев, мама у нее заболела». И дальше в том же духе.

Эдуард Лимонов давно из ума выжил. Но остальные?

Ну и самое захватывающее: кто убил? Уже активно публикуют информацию, что Википедия вписала дату смерти в биографию Немцова за четыре часа до того, как он был убит. Это, видимо, российские/украинские/американские спецслужбы расправились с Немцовым, а перед этим позвонили в Википедию.

Версии такие. Убил Путин. Прямо перед Кремлем. Чтобы фотография трупа известного политика, лежащего на фоне храма Василия Блаженного, стала новым фирменным открыточным видом Кремля. Теперь навсегда. Вторая версия: убили оппозиционеры, чтобы расшевелить оппозиционное движение. Чтобы на марш 1 марта вышло на пять тысяч человек больше. Третья: убили американские спецслужбы. Даже не могу уловить нить, почему. Еще хорошая версия была: убили «сахаровцы» (кто такие?), чтобы свалить на КГБ.

Полстраны ищет «интересантов» (заинтересованных в убийстве лиц) — новое слово, пришедшее в наш лексикон из казенного жаргона следователей.

Cобаке нельзя скомандовать: «Не-фас!» Если вылезли злые силы на поверхность, так они же пойдут убивать, а не детей в школе учить. И даже без всякой конкретной выгоды — просто иначе не умеют. Если полезла ненависть, так отовсюду.

Мы, конечно, не знаем, кто убил. Но, на мой взгляд, бросается в глаза другое. То, что в этом деле нет интересанта! Нет того, кому это убийство было бы выгодно. Оно всем невыгодно. И власти не нужно, и оппозиции не нужно. Оно как-то сильно нарушает логику в принципе. Оно прореха в смысле. Поэтому единственная возможная логика выглядит так неумно: убили те, чтобы свалить на этих...

Помните Федьку-каторжного, убийцу из «Бесов», лютого злого мужика, которому черт не брат? Верховенский (главный политический интриган русской литературы) любил играть с огнем, думая, что сможет потом пожаром руководить (пожар, дескать, поди налево, пожар, дескать, жги направо, хаха). Из какого-то своего хитрого рукава извлек он Федьку, чтобы его руками сделать самую грязную работу. А именно — убить невинную жену Ставрогина, юродивую Марию Лебядкину. Кто ж на такое решится, убить божьего человека? Задание-то он Федьке дал, денег заплатил. Убить-то тот убил. А чтобы слушаться — это уж, воля ваша, не к каторжанину. Так что Федькой-то он так себе управлял. Плевал Федька на его управление. Чуть своего управителя не порешил.

Черт в табакерку обратно не запихивается, не лазит.

Позавчера шли по Москворецкому мосту. А там мимо места гибели Немцова лихо и шумно проехали «Жигули». И на заднем стекле «Жигулей» красовалась огромная надпись «Донбасс».

Подумала: это ведь он, Федька-каторжный...

У убийства есть исполнители, которых найдут, и заказчики, которых не найдут. У него есть повод, который когда-то обнаружат. И причина, известная уже теперь: ненависть. Правда, есть нюанс. Есть мы, готовые ненавидеть, — такая наша природа. И есть те, кто ненависть намеренно разжигает. Иными словами, есть дураки, а есть негодяи. Ответственность все же разная.

Многие уже заметили, что российская власть вовсе не контролирует ополченцев на юге Украины. То есть контролирует, но только в одну сторону. В сторону «убей». А в сторону «не убей, пойди домой, убери винтовку» — не может. В сторону «огонь!» контролирует, а в сторону «прекращение огня» — нет.

Как говорил Явлинский, собаке нельзя скомандовать: «Не-фас!» Если вылезли злые силы на поверхность, так они же пойдут убивать, а не детей в школе учить. И даже без всякой конкретной выгоды — просто иначе не умеют. Если полезла ненависть, так отовсюду.

У убийства есть исполнители, которых найдут, и заказчики, которых не найдут. У него есть повод, который когда-то обнаружат. И причина, известная уже теперь: ненависть.

Правда, есть нюанс. Есть мы, готовые ненавидеть, — такая наша природа. И есть те, кто ненависть намеренно разжигает. Иными словами, есть дураки, а есть негодяи. Ответственность все же разная.

Да, кстати, был в истории России один эпизод, когда страна была едина. Это был день начала Первой мировой войны. Сохранились воспоминания и фотографии демонстрации у Зимнего дворца 1 августа 1914 года. За все двадцать лет своего царствования Николай II не слышал столько искренних «ура», как в тот день. Полплощади стояло на коленях от восторга и воодушевления. И, между прочим, у той войны, которая разрушила Россию, не было никакого интересанта. Она никому не была выгодна. Ни экономически, ни геополитически. И никто к ней не был готов.

Автор о себе:   Режиссер, сценарист, журналист. Сняла около 30 документалок. Не без международных призов. Нью-Йорк, в частности, признал мою работу «лучшим историческим фильмом». Короткометражка «Один» выиграла в 2011 году на Шанхайском международном кинофестивале. Работала на всех федеральных каналах отечественного телевидения в наши лучшие с ним годы. По базовому образованию логопед. Написаны роман и повесть. Роман «В ночь с понедельника на пятницу» можно выловить в интернете. Училась в Еврейском университете в Москве. В Израиль езжу каждый год. Как год проходит — подступает тоска, и билет как-то сам покупается: значит, пора.       Мнение редакции и автора могут не совпадать