В последний день марта 1978 года в своей небольшой тель-авивской квартире с окнами, едва пропускающими солнечный свет сквозь ветви разросшейся во дворе могучей сикоморы, тихо скончался Иосиф Бергер-Барзилай. Он почти десять лет преподавал политические науки в Бар-Иланском университете, считался признанным специалистом по советологии и коммунистическому движению, писал для газеты «Маарив», а иногда и выступал по радио. Говорили, что ему было около 75, хотя выглядел он гораздо старше. Многие полагали, что это последствие многолетнего заключения в советских лагерях.

В 1972 году, после смерти жены, он замкнулся, почти перестал общаться с людьми. И всё же соседи регулярно встречали этого невысокого, скромно, но всегда безупречно аккуратно одетого старика в расположенной поблизости синагоге. Они любили слушать его неторопливые рассуждения о мировой политике – чувствовалось, этот человек понимает, о чем говорит.

Большинство из них так никогда и не узнало о том, что в прежней жизни, оставленной за четверть века до того, их тихий собеседник был куда больше известен как всесильный диктатор и жестокий тиран, единоличный правитель, а по сути, и создатель Советского Союза Иосиф Сталин.

***

Исаак Железняк родился в польском Кракове в 1904 году и получил как светское, так и традиционное еврейское образование. Подростком он увлекся сионизмом, примкнул к молодежному сионистско-социалистическому движению «А-Шомер а-Цаир» и уже в 16-летнем возрасте перебрался в Палестину. Два года спустя он стал одним из создателей и секретарей нелегальной Компартии Палестины и переиначил свою фамилию на Барзилай (от слова «барзель» – «железо» на иврите).

В 1924 году Исаак Барзилай впервые приехал в Москву в качестве участника конгресса Коминтерна, во время которого он познакомился со своей будущей женой Эстер Фельдман. В Палестину они вернулись уже вместе. Эстер родила сына, а Барзилай по заданию Коминтерна отправился в соседние страны – проверить возможность создания там компартий.

Пять лет спустя он вернулся с отчетом в Советский Союз. Именно тогда он впервые встретился со Сталиным. Тот не был доволен итогами поездки Барзилая: арабским массам оказались чужды коммунистические идеи. Вместе с тем советскому лидеру пришёлся по душе молодой и инициативный палестинский коммунист. Их беседа о ситуации на Ближнем Востоке и взаимоотношениях сионистов и СССР затянулась на пять часов. С тех пор Сталин запомнил Барзилая.

Его ждало снова возвращение в Палестину, реорганизация компартии, переход на нелегальное положение и, наконец, новое задание Коминтерна – работа в Берлине в качестве секретаря Антиимпериалистической лиги, за которую он поплатился тюремным заключением в берлинских тюрьмах «Моабит» и «Шпандау». И только в 1932 году он снова появился в Москве, куда был снова вызван для назначения главой Ближневосточного отдела Коминтерна. Барзилай получил советское гражданство и новое «партийное имя» – Иосиф Бергер.

Бергер-Барзилай с энтузиазмом взялся за организационную работу, но наступали новые времена. В ходе «чисток», развернувшихся после убийства Кирова, его отстранили от должности и исключили из партии. А вслед за этим арестовали, обвинили в «троцкистской деятельности», осудили и отправили по этапу в Сибирь. Однако уже в 1936 году его вернули в Москву, чтобы сделать свидетелем на процессе Зиновьева и Каменева. Вот только отчаянный и принципиальный коммунист даже под пытками категорически отказался участвовать в этом фарсе и подписывать вымогаемые следователями показания.

Сталин, внимательно следивший за судьбой бесстрашного знакомца, так и не сломавшегося на допросах, приказал «нэ дабивать смэльчака». Бергер-Барзилай отделался новым сроком и был отправлен обратно в лагерь.

Трудно сказать, откуда этот относительно молодой еще человек черпал силы, но, казалось, он совершенно не боялся своих палачей. Дважды Бергер-Барзилай объявлял голодовку. В первый раз, требуя свидания с женой, он голодал полтора месяца и в итоге добился своего. В другой раз, в 1941 году, протестуя против очередного приговора – якобы за попытку восстания в лагере, – он отказывался принимать пищу два месяца. В тот раз он был приговорен к расстрелу, но в Москве, на удивление, приговор не утвердили, сославшись на формальную деталь – отсутствие подписи обвиняемого. Вновь Сталин не позволил убить Бергера-Барзилая. Похоже, он уже тогда имел на него виды, предчувствуя, что этот палестинский еврей ему ещё понадобится.

***

В июне 1948 года, ровно месяц спустя после признания Советским Союзом только что образованного государства Израиль, по приказу с «самого верха» комиссия «Норильлага» перевела Бергера-Барзилая в Особую тюрьму НКВД СССР. Официально он убыл в Александровский централ под Иркутском и был этапирован в «Озерлаг». На самом деле, сохраняя максимальную секретность, его привезли в Москву – прямо к Сталину.

Советский вождь хотел детально понимать, что происходит на месте бывшего британского мандата, и единственным человеком, который был способен ему это объяснить, являлся бывший глава Ближневосточного отдела Коминтерна. Никому из своего подобострастного окружения Сталин не доверял, презирая толпившуюся вокруг него челядь за трусость и беспринципность. Не сломленный годами заключения мужественный Бергер-Барзилай, и раньше вызывавший у вождя симпатии, стал его собеседником.

Трудно сказать, что при этом чувствовал сам Бергер. Вероятно, он должен был ненавидеть Сталина, но амплуа, пусть и подневольного, но советника вождя всех народов было куда лучше роли зэка в лагере. Сохранивший ясность ума и знакомый со многими из руководителей еврейского государства, Бергер обеспечивал Сталину точный и беспристрастный анализ ближневосточных событий. И Сталин был в бешенстве: Израиль, который он помог создать, будучи уверен, что еврейское государство станет его оплотом в Восточном Средиземноморье, не спешил вставать на путь коммунизма.

Более того, Сталин всё глубже ощущал «предательство» советских евреев, отказавшихся почему-то строить еврейскую автономию в Биробиджане, но приветствовавших прибывшую в Москву в качестве израильского посла сионистку Голду Меир чуть ли не как своего лидера. Маховик репрессий против «безродных космополитов» начал раскручиваться, стремительно набирая обороты.

***

Из записей, найденных позднее в личном архиве того, скончавшегося в Тель-Авиве в 1978-м пенсионера, следует, что тайные встречи и беседы Сталина с Бергером, продолжавшиеся почти пять лет, стали постепенно чуть ли не ежедневными, точнее – еженощными. Расспрашивая советника о сути сионизма, Сталин все чаще задавал вопросы о неразрывно с ним связанном иудаизме. Его, выпускника духовной семинарии, все больше страшила неумолимо приближающаяся смерть и ужасала предстоящая расплата за все, совершенное в этом мире. Вновь и вновь он заставлял повторять Бергера начало третьей главы из «поучения праотцов»: «Вдумайся в три вещи и не согрешишь. Из чего ты вышел? – Из смердящей капли. – Куда ты идешь? – В прах и во тлен. – И пред кем держать тебе ответ? – Перед Царем царей, да будет благословенно Имя Его».

Несмотря на значительную разницу в возрасте – Бергер был почти на четверть века моложе Сталина, – годы в лагерях состарили его настолько, что выглядели они почти ровесниками. От многолетнего и постоянного общения они даже стали в чём-то похожи друг на друга – еврей Бергер и осетин Сталин. Как прожившие долгие годы в браке супруги – мимикой, движениями и повадками.

Как-то вождь со смехом рассказал, что, возможно, и в нём течёт еврейская кровь, недаром «джуга» (ჯუგა) на одном из грузинских диалектов – название еврейского народа, а значит, его настоящая фамилия по-русски звучит как «сын еврея». Неизвестно, когда точно это произошло, но ночные беседы о политике и сионизме постепенно превратились в часы, проводимые над еврейскими священными книгами. Ещё со времен семинарии Сталин немного знал иврит. Бергер же, получивший в детстве религиозное образование и обладавший феноменальной памятью, стал его проводником в лабиринтах еврейской философии. Нарастающее разочарование в созданной и запущенной им ценой столь неимоверной жестокости государственной машине, остановить которую был теперь бессилен и он сам, страх перед приближающейся смертью и все более глубокое погружение в иудаизм неизбежно меняли сознание диктатора.

Судя по всему, кульминация случилась в первые дни марта 1953 года, незадолго до того, как «Дело врачей», ставшее апофеозом «борьбы с космополитизмом», должно было перерасти в массовые еврейские погромы по всей стране с последующей депортацией советских евреев на Дальний Восток.

В тот момент Сталин и Бергер учили талмудический трактат Гитин, где рассказывается о римском императоре Нероне, жестоко подавлявшем восстание евреев и вдруг осознавшем, что это не его собственное желание, но повеление грозного Б-га иудеев, который, решив покарать свой народ за грехи, превратил императора в инструмент мести, намереваясь затем наказать его за это преступление. В ужасе, говорилось в трактате, Нерон принял перед смертью иудаизм, стремясь уберечь себя от предстоящей кары. Похоже, что Сталин вдруг сам ощутил себя Нероном, осуществляющим гонения на евреев и другие преступления не по собственному желанию, но по воле Б-га, который, отводя ему роль исполнителя жестокого наказания, намеревается затем обрушить на него всю ярость свою. Внезапно вождь всех народов осознал неизбежность предстоящей ему расплаты.

***

Та их встреча стала последней. Организм Бергера, разрушенный голодовками, пытками и долгими годами лагерей, не выдержал – на следующее утро он умер. Но Сталин уже принял решение и, как всегда, действовал быстро и жёстко. Неизвестно, оказался ли кто-нибудь из ближайшего окружения Сталина посвящённым в тайну. В любом случае, никто из этих людей не посмел бы возразить, так как не представлял, что задумал безумный тиран на этот раз и каким образом следует себя вести – вдруг это новая проверка на верность. Они хоронили Бергера в гробу вождя, глотая слёзы от ужаса и готовясь к переделу власти в огромной и уже ядерной державе.

По официальным документам Бергер к этому времени был освобожден из лагеря и осужден на поселение в Сибири. Туда, в посёлок Маклаково возле Енисейска, работать ночным сторожем в колхозе и отправился с бумагами на имя бывшего зэка всесильный властитель страны, раскаявшийся и жаждущий заслужить божественное всепрощение и грядущий мир. Теперь он жил жизнью одного из тех, чью судьбу он прежде с лёгкостью и безжалостно разрушал одним росчерком пера. Он даже списался с женой Бергера – и они встретились. Неизвестно, посвятил ли он Эстер, не видевшую мужа полтора десятка лет, и её сына, практически не знавшего отца, в свою страшную тайну или списал всё, включая и «провалы в памяти», и «нежелание обсуждать прошлое», на пережитые страдания и лишения. Но что потрясло Эстер больше всего – глубокая и искренняя религиозность бывшего атеиста и коммуниста.

В 1956 году решением Президиума Верховного Совета СССР приговор Таймырского окружного суда в отношении Бергера был отменен. Вскоре в адрес спецотдела УМВД Красноярского края ушло письмо об освобождении Бергера из ссылки. Его реабилитировали и даже восстановили в партии. Впрочем, «нынешнему Бергеру» – соблюдающему религиозные традиции еврею – это было мало интересно. Он вернулся в Москву, затем как бывший гражданин Польши (кем и был урожденный Исаак Железняк) получил право от советских властей вернуться в польское гражданство и переехать вместе с семьёй в Варшаву. А через год он уже жил в Израиле.

Он прожил там ещё четверть века, читая лекции по политологии и слывя международным авторитетом в вопросах советской политики и коммунистического движения. Он даже опубликовал несколько книг, это были обработанные им записки настоящего Бергера, хотя заканчивал он их уже сам. В книге «Крушение поколения», где последняя, 11-я глава написана о периоде «после смерти Сталина», это заметно особенно ярко. Дело даже не в изменении стиля – рассуждая об умершем тиране, автор то и дело упоминает о встречах или беседах, которые не могли быть известны зэку Бергеру, но, естественно, были знакомы самому Сталину, причем даже не особо стараясь скрыть это несоответствие. Так, например, поражает, с какой осведомленностью о деталях повествует Бергер-Барзилай о закрытой встрече и секретных протоколах, подписанных на Ялтинской конференции Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным.