На эти осенние праздники к нам в гости приехала давняя приятельница из Белоруссии. Но прежде чем она успела появиться у нас дома, ее встретила целая компания друзей и бывших коллег и, разумеется, повезла в какой-то ресторанчик в Старом Яффо. В туалете ресторана она и заметила обыкновенную кружку для омовения рук с двумя ручками и, естественно, спросила, что это за странный предмет?

Увы, никто из ее друзей не смог дать ей вразумительный ответ, хотя все они жили в Израиле уже почти четверть века.
– Ну, это что-то связанное с этими пейсатыми фанатиками. Лучше не трогай! – посоветовала нашей гостье ее бывшая одноклассница.
– По-моему, они из этой штуки руки моют. Ну, типа прямо из крана им западло, – добавил самый эрудированный из участников застолья.
– Да, но для чего все же нужны две ручки? – не унималась гостья из Белоруссии.

И тут за столом развернулась сцена, достойная лучших времен передачи «Что? Где? Когда?».
– Я думаю, что одна из этих ручек предназначена для мужчин, а другая – для женщин, – прозвучала первая версия.
– Да, но они ведь одинаковые! Как они тогда различают, где «женская» ручка, а где – «мужская»?
– Ну, может, та, что справа – «мужская», а слева – «женская».
– Или наоборот!
– А может, это вообще сделано просто для удобства? Чтобы, с какой стороны человек ни подошел, мог взяться за ручку…
– Да нет, это как-то не очень убедительно…

Эта немудреная история еще раз доказала, что можно прожить в Израиле и двадцать, и тридцать лет, и при этом остаться бесконечно далеким от всего, что связано с еврейской историей и религией. Настолько далеким, чтобы не задаться вопросами, для чего же предназначены самые элементарные бытовые предметы. А задавшись – довольствоваться ответом, возникшим на основе прежнего житейского опыта. Именно так появился знаменитый миф о «простыне с дыркой», которая якобы имеется в каждом религиозном еврейском доме. Или легенда, что по утрам евреи идут в синагоги досыпать, и поэтому каждый несет с собой туда бархатную подушечку.

Впрочем, скажем честно, не только русскоязычные израильтяне, но и светские уроженцы страны зачастую настолько далеки от еврейской традиции, что не в состоянии ответить на самые простые вопросы об иудаизме. Их деды и бабки, тоже будучи вполне светскими, эти ответы еще знали, но почему-то посчитали, что их детям и внукам эти знания будут уже ни к чему.

Как следствие, пропасть между светской и религиозной частью еврейского народа с каждым годом становится все больше. В сущности, и те, и другие уже давно не знают друг друга. И самое грустное, что и не желают знать, предпочитая жить мифами и пошлыми шуточками светских о религиозных и наоборот, так что в итоге невольно возникает ощущение, что раскол евреев на два народа уже не предотвратим.

И все же существует один день в году, когда два этих мира встречаются. Если верить статистике, то, по меньшей мере, 70% светских евреев соблюдают пост и не меньше половины из них посещают синагогу – пусть хоть для того, чтобы прочесть поминальную молитву «Изкор» – в День Искупления, в Йом-Кипур. И даже самый крутой израильский антиклерикал не позволяет себе выехать в этот день на машине, отдавая дань его святости. Да и ни одного курильщика вы в этот день на улице тоже не встретите. А значит, рано говорить о полном разрыве светских израильтян с еврейской традицией, и уж тем более о расколе нации.

Думается, живи в наши дни в Израиле великий заступник евреев рабби Леви-Ицхак из Бердичева, он не преминул бы воздеть к небу руки и воскликнуть: «Господи, посмотри на Свой народ! Да, он в большинстве своем нарушает субботу и другие Твои заповеди, но вот настал Судный день – и он снова обратился к Тебе!» Иногда мне кажется, что если бы Судный день не был бы упомянут в Торе, его следовало бы выдумать – хотя бы для того, чтобы вернуть евреям это полузабытое чувство единения и неразрывной связи с собственными корнями.

И еще для того, чтобы мы могли повторить такие простые и такие великие слова рабби Леви-Ицхака: «Господи, посмотри на Свой народ!» Повторить и поверить в то, что впереди нас ждет жизнь, а не смерть; мир, а не война; процветание, а не голод; благословение, а не проклятие. И что бы ни случилось, мы все же останемся единым народом.

На протяжении многих лет к одной из синагог израильского города Холона в Судный день на машине подъезжал пожилой мужчина. Выйдя из автомобиля, он закуривал сигарету, затем втаптывал окурок в землю и только после этого направлялся к дверям синагоги, чтобы прочесть «Изкор» по своей семье, погибшей в концлагере. Синагога к тому времени была уже обычно переполнена, и ему с трудом удавалось найти себе место в толпе других молящихся. Но вот лет пятнадцать назад во время молитвы он обратил внимание на молодого человека, голос которого показался ему знакомым. Да и внешность тоже… Подойдя к незнакомцу, он спросил, по кому он читает поминальную молитву, и услышал в ответ, что тот впервые в жизни решил прийти в синагогу, чтобы прочесть «Изкор» по погибшим в огне Холокоста родителям. «Как же звали вашего отца», – спросил пожилой мужчина у молодого человека и вздрогнул, услышав свое имя. Из синагоги они вышли вместе, обнявшись, то и дело вытирая кулаками слезы, и никто больше никогда не видел, чтобы кто-либо подкатывал к ней на машине в Судный день.

Я понимаю, что это – не более чем легенда, городской фольклор, хотя рассказчик и уверял меня в ее подлинности. Но любая легенда, как известно, на чем-то да основывается. А если даже и не основывается, то несет в себе некий глубинный смысл.

Господи, посмотри на Свой народ!