Я долго думала, что это со мной что-то не так – ведь многие в Москве счастливы. Свою же невозможность расслабиться и получить наконец от этого города удовольствие я приписывала собственной немощности. Может, я плохо пыталась. Много чего не видела: так и не побывала, например, в Оружейной палате, в Сокольниках не погуляла, не сходила на «Черного русского». Не жила, в общем, активной жизнью – и корила себя за это все пять лет. За нежелание быть частью – да даже зрителем! – столицы.

Нюма Трахтенберг – персонаж романа Феликса Канделя, терзался, как и я, подобным: «Для человека бесполезны расстояния‚ которые ему не охватить. Человеку нужны территории‚ которые можно обойти пешком. Которые хочется обойти пешком». По городу, который так и не стал мне мил и чью глобальную идею я так и не распознала, я не хотела ни пешком, ни на такси – никак.

«Мне здесь плохо, но я буду продолжать стараться», – говорила я себе все эти годы. Это же такая роскошь: понять и принять, что, может, и не в тебе дело, а просто место тебе не подходит, каким бы шикарным оно ни было. Кому-то – мама родная, кому – скрипящая на шее удавка.

«Посмотри же, какой прекрасный город! Какая мощь! Сколько крутых проектов!» – убеждает себя иной «понаехавший». Но если вместо великолепия и блеска он видит лишь шикарные декорации для лжи и имперского чванства, человекодробительную историю и бетонное небо, от которого все вокруг становится серым, если ищет смысл и не находит, то, наверное, нужно просто проявить милосердие к самому себе. И черт с ними – престижем да блеском.

Справедливости ради: Москва улыбалась мне, как могла. Видимо, в какой-то момент я приглянулась этому монстру. Она щедро отваливала мне жирные куски: отличная работа, благословенные друзья, пара-тройка приключений. Да и для еврейки тут – все условия: синагоги, кошерные рестораны и относительно терпимое общество. Есть и ещё плюсы: когда слева напирают, справа толкают, а сверху оглушительно орут что-то на ухо и стучат по голове – узнаешь о себе много нового. Это тоже ценно. Понимаешь, например, что можешь жить без жизни, дышать без воздуха, да и глазам не нужен свет, как кроту.

Удивительное дело – когда я до этого дошла, у меня один за другим начали пропадать кошельки с дисконтными картами московских магазинов и ресторанов, заканчивались абонементы и местные подписки, сами собой отваливались очень привлекательные проекты. Я наблюдала, как столица делала последнее одолжение и выталкивала меня на поверхность – чтобы я не утонула совсем. Все-таки и в Москве есть что-то человеческое.

С чем-то приходится рвать. Прощаться с любимыми людьми и доходными делами – даже если и те, и другие отлично кормили. Но взрастив такую силу воли, что ею можно гвозди из пола выдирать, уже не страшно уезжать и начинать всё с нуля. Если же этот ноль тебя пугает, значит, ещё не время – раскладывай чемоданы и дай второй шанс этим кошмарным декорациям.

Я действительно уезжаю отсюда. Оттрубила от звонка до звонка – и будет. Сегодня вечером – мой самолет, я уже начала скучать по Москве. Стокгольмский синдром, знаете, дело такое. Никто не знает, пройдет ли по сценарию хотя бы второй акт. Но сейчас, сидя с билетом в один конец, на Святую землю, как перед закрытыми кулисами, я все же надеюсь, что там для меня найдется роль со смыслом. Да и к Главному Режиссеру оттуда всё же поближе.