Никогда не забуду, в какие нервы мне обошлось в 1984-м обрезание нашего первенца. Стоило мне лишь заикнуться об этом сразу после его рождения, как жена и тёща стали единой стеной обороны стальной: мол, не дадут калечить ребёнка этой варварской операцией!

Они утверждали, что этот знак сделает его изгоем в обществе, а когда он пойдёт служить в Советскую армию – это позволит моментально вычислить его национальность, и сына станут травить до конца службы. В общем, чего они только не утверждали. И сейчас, спустя десятилетия, зная, как обернулась история, это даже кажется отчасти смешным. Но в той ситуации мне не оставалось ничего другого, как пойти на хитрость: найти врача, который придумает сыну диагноз – врожденный фимоз. На этом тёща – сама известный в городе врач – конечно же, сломалась и согласилась на «операцию по медицинским показателям». Когда жене принесли уже обрезанного сына, она стала давиться слезами. Но я вовремя подсуетился и сбегал в магазин за шампанским. И на удивлённый вопрос жены объяснил: «Так ведь праздник же! Отметить надо!»

Кстати, по дороге в магазин я встретил давнего друга нашей семьи дядю Изю, по совместительству – доктора химических наук. И, не в силах сдержать владевшего мною восторга, сообщил, что мы обрезали сына. «А зачем это было нужно?!» – недоуменно спросил дядя Изя.

Ничего не поделаешь: именно так в те годы воспринималось обрезание многими советскими евреями. Именно так оно, кстати, воспринималось во всём древнем мире, а затем в средневековой Европе, да и сегодня на Западе мы то и дело сталкиваемся с попытками законодательным путем запретить евреям и мусульманам «этот варварский обычай».

В ближайшую субботу евреи будут читать в синагогах библейскую главу «Ваера», которая начинается с того, что первый в мире еврей, почти столетний Авраам, только что сделавший сам себе обрезание, сидит в знойный полдень у своего шатра, и на душе у него явно тревожно. Согласно классическим комментариям, он был очень озабочен вопросом, не вызовет ли произведенная им над самим собой операция презрения и насмешки со стороны всех окружающих народов, не сделает ли она не только его, но и его потомков преследуемыми изгоями? И зная, как развивалась судьба еврейского народа в следующие тысячелетия, можно сказать, что опасения Авраама были не совсем беспочвенны – и это мягко говоря.

Этими опасениями и объясняется та радость и заискивающая поспешность, с которыми Авраам вскоре после обрезания принял трёх путников, только увидев их бредущими по дороге. «Господа, если я снискал приязнь в ваших глазах, пожалуйста, не пройдите мимо слуги вашего», – сказал им Авраам. Ведь если они зайдут к нему в шатёр и разделят с ним стол, значит, он не отвергнут другими народами! И какой стол он вместе с Сарой им в считанные минуты организовал – настоящий пир!

Из текста Пятикнижия очевидно, что Аврааму доставляет огромное удовольствие принимать гостей. А комментаторы подчёркивают, что гостеприимство Авраама – не просто проявление заповеди любви к ближнему, но и одно из важнейших качеств личности праотца еврейского народа, передавшееся по наследству его потомкам. В сущности, именно отсюда берет начало знаменитое восточное гостеприимство, свойственное, кстати, не только евреям, но и арабам, и заимствованное у них многими народами исламского мира.

Да и разрушение Содома и Гоморры, описываемое в этом же библейском отрывке, произошло совсем не по причине нетрадиционности сексуальных отношений в этих городах, а из-за того, что их жители презрели гостеприимство как таковое и грабили, насиловали и убивали заезжих путников. А общество, отвергающее любовь в ближнему как ценность, не заслуживает существования и обречено на гибель – вот главный урок разрушения Содома и Гоморры, который нам преподаёт Книга книг.

И всё же, пока в нем есть хотя бы горстка людей, придерживающихся иной системы ценностей, оно заслуживает шанса. Именно поэтому Авраам так ожесточённо торгуется с Б-гом, пытаясь спасти эти города. В этом и вечный еврейский гуманизм, и готовность отстаивать право каждого, даже преступника, на жизнь. И, возможно, именно поэтому из евреев так часто получаются хорошие адвокаты.

Против генов действительно не попрёшь: еврейский дом просто не представим без гостей, без радостной суеты, связанной с подготовкой к их приему, без хорошего застолья и долгих «умных» разговоров во время него. И, признаюсь, для меня, да и для большинства израильтян самым тяжелым ограничением, наложенным в объявленный из-за эпидемии локдаун, стал именно запрет на приём гостей – пока он действует, жизнь словно утратила свои краски.