Почему Иерусалим оказался в эпицентре мирового кризиса, а евреи – против других евреев, объясняет наш колумнист.

К сожалению, в последние недели Храмовая гора снова попала в заголовки новостей. Место, которому уготовано, согласно пророчествам, быть источником мира во всей Вселенной, вновь и вновь становится «яблоком раздора». Во-первых, из-за того, что политический ислам использует еврейское присутствие на Храмовой горе как предлог для раскручивания очередного витка бесцельного кровопролития. А во-вторых, потому что изрядная часть религиозного еврейского истеблишмента считает нужным и полезным делом любым возможным образом мешать евреям, желающим подняться на Храмовую гору. Даже ценой фактического сотрудничества с «во-первых»!

Десять лет назад на первом русскоязычном семинаре, устроенном в поселении Офра организацией «Место Встречи» и посвященном Храмовой горе, выступал один из пионеров еврейского присутствия на Сионе – активист Иегуда Эцион. Надо сказать, что за плечами у него «непростая биография»: 30 лет назад он был осужден израильским судом за подготовку взрыва мечети Аль-Акса, но после освобождения из тюрьмы сфокусировался на философской и писательской деятельности. Тогда же, на семинаре в Офре, он сформулировал образ «несвятой троицы», с противодействием которой евреям, желающим подняться на Храмовую гору, приходится иметь дело: «ислам, раввины и светское правительство».

За прошедшие годы отношение госструктур, особенно полиции, к восходящим на Храмовую гору евреям сдвинулось к лучшему, хотя еще и далеко от идеала. А вот две другие силы не сдвинулись ни на йоту.

Противодействие ислама кажется на первый взгляд совершенно иррациональным. Как группки в 10–20 человек, состоящие в основном из семей с маленькими детьми и желающие прочесть шёпотом псалом в безлюдном уголке громадного комплекса площадью в 150 тысяч квадратных метров, могут казаться угрозой исламскому благочестию? Но по зрелому размышлению этот страх уже не кажется столь иррациональным. Ведь человеку свойственно приписывать другим собственные мотивы: если мусульманин считает выражением своего почтения к святому месту выгнать из него иноверца – не удивительно, что он ожидает от евреев того же самого.

Более того – среди евреев, посещающих Храмовую гору, наверняка есть и те, кто лелеют подобные мечты. А и впрямь, им можно делать, а нам нельзя даже мечтать?

Но тут мы приходим к самой яркой особенности еврейского движения за Храмовую гору – его совершенно исключительной идеологической неоднородности. Среди участников и активистов можно найти и ортодоксальных иудеев в черных шляпах, и профессоров в вязаных кипах, и светских студентов – совсем без головного убора. И даже феминисток. Полно людей и правых взглядов, в том числе учеников Меира Кахане, и либералов. И единственное, что действительно объединяет всю эту пеструю публику – это склонность к самостоятельному мышлению и к спору с авторитетами. Не тут ли кроются корни антагонизма, который испытывают многие раввины к восхождениям на Храмовую гору?

А многие говорят об этом прямо. Даже раввин Шломо Авинер – один из столпов религиозного сионизма – считает, что любое решение относительно Храмовой горы может принимать только Главный раввинат, и нечего разводить тут самодеятельность! Да и оставляющие решение этого вопроса «до прихода Мессии» тоже, по большому счету, взывают к авторитетам – просто рангом выше.

Моя жена Аня уже давно разделила мотивы евреев, поднимающихся на Храмовую гору, на три стадии: личная, национальная, общечеловеческая, да и сама прошла все три в своей эволюции. Одни идут туда как частные лица, движимые религиозным чувством, интересом к истории и любовью к приключениям. Вторые – как представители еврейского народа. А иные осознают то общечеловеческое будущее, которое обещали этому месту пророки. Но все три уровня объединены осознанием святости и уникальности этого места.

В соответствии с мотивами и отношение к установленным раввинами нормам бывает разным. Одни со всей тщательностью следят, чтобы не вступать в запретные места. Другие обладают более авантюрным характером. Но эта ситуация не уникальна: к примеру, большинство из заключающих еврейский брак не собираются соблюдать во всей строгости законы семейной чистоты – и что же, не женить их теперь?

Идея пускать или не пускать кого-то куда-то только по причине религиозной принадлежности, овладевшая нашими мусульманскими соседями, кажется средневековьем. Но к нему бы я отнес и представление о том, что силой или властью закона можно заставить людей соблюдать религиозные нормы. Мир и свобода личности – вот две основы, которые лягут в фундамент будущего Храма. А никак не насилие.