Никогда не забуду, как впервые в жизни побывал на настоящей еврейской свадьбе. Причем в силу стечения обстоятельств это оказалась моя собственная свадьба.

Через несколько месяцев после приезда в Израиль новый друг нашей семьи вижницкий хасид Хаим Фишер, да будет благословенна память праведника, спросил нас с женой, была ли у нас хупа – еврейская свадьба? Услышав, что мы и понятия не имеем об этом, Хаим заявил:
– Это непорядок. Неплохо бы вам снова пожениться.
– Ты хочешь сказать, что наш брак – незаконный, – парировала моя жена. – А этот, – сказала она, косясь в мою сторону, – бросит меня с двумя детьми и уйдет к другой?

Надо было видеть в этот момент Хаима – он побледнел, затем покраснел, а потом снова побледнел. В общем, было видно, что он не на шутку перепугался.
– Что ты! – воскликнул последовательно побледневший, а потом покрасневший Хаим. – Ваш брак совершенно законный! Совершенно не важно, где и как вы поженились – в раввинате или советском ЗАГСе. Особенно если у вас есть дети. Это самый настоящий еврейский брак! Я лишь имел в виду, что неплохо бы пожениться снова.

Прошло несколько месяцев, прежде чем мы созрели до этой мысли. И вот тогда он раскрутил какого-то миллионера и устроил нам настоящую свадьбу в роскошном банкетном зале, на которую пригласил множество только что прибывших в Израиль репатриантов – чтобы они увидели, что такое аутентичная еврейская свадьба и настоящее еврейское веселье.

Никогда не забуду, как Хаим с приятелем подвели меня к сидящей на свадебном троне жене и сказали:
– Подними фату и убедись, что тебе не подсунули другую.

И в тот момент я осознал, откуда взялся этот обычай – ведь когда-то Лаван всучил Яакову свою дочь Лею вместо желанной им Рахели. И действительно: фигурами сёстры были похожи, лицо невесты было закрыто, ну а затем их ввели в кромешную тьму свадебного шатра для первой брачной ночи. «И было утром: вот это Лея…»

С тех пор я воспринимаю судьбу Яакова как некую квинтэссенцию всего произошедшего впоследствии с еврейским народом, и потому всегда перечитываю библейский отрывок «Ваецэ», повествующий о перипетиях жизни Яакова, с особым волнением – проводя ассоциации с нашим давним и не таким недавним прошлым и пытаясь предугадать, какие же еще испытания ждут нас в будущем.

И в этой бесконечно долгой службе Яакова на своего тестя Лавана, которая принесла последнему неслыханное в тех местах богатство, мне видится архетип нашей последующей жизни среди других народов. Где бы мы ни появлялись – в Вавилоне ли, в Германии, в Штатах, на востоке и на западе, на севере и на юге, – всюду мы приводили к гигантским сдвигам жизни государств и народов в лучшую сторону. И именно об этом говорит Яаков, когда договаривается с Лаваном: «Ты знаешь, как я служил тебе и каким стало благодаря мне твоё имущество. Ибо то немногое, что было у тебя до моего прихода, необычайно умножилось, и Б-г благословил тебя за мои старания».

Но Лаван и его сыновья, как показывают последующие события, не только не испытывают и тени благодарности за всё сделанное для них Яаковом, но напротив, точили на него зубы и не скрывали своей злости. И это, согласитесь, мы тоже не раз проходили в своей истории. Когда вдруг те самые люди, которых мы считали добрыми друзьями и соседями; те государства и народы, которым мы так верно служили, вдруг начинали выступать против нас с самыми нелепыми обвинениями и оказывались преисполненными слепой злобы!

И потому весьма логично, что заканчивается библейский отрывок «Ваецэ» возвращением Яакова домой – в Землю обетованную, где ему никто уже не сможет предъявить претензий, а всё построенное своими руками уже делается наверняка для себя.