Почему евреи столетиями остаются лучшими ювелирами и часовщиками, разбирался наш исторический корреспондент.

Пару лет назад – ещё до коронавируса – мои старинные друзья заявились в гости. Да не одни, а со своей питерской подругой, гостившей в Израиле. Подруга оказалась известным в России музыкантом – имя я раскрывать не стану. Вдобавок очень милой женщиной предпенсионного возраста. И, на моё удивление, крещёной еврейкой!

Слово за слово, и выяснилось, что крестилась она в начале 1980-х, когда была совсем юной и искренне думала, что христианство – это просто одна из форм иудаизма. Причем христианкой она была, что называется, практикующей и регулярно ходила в церковь. Но вот недавно стала читать много религиозной литературы, и у неё появились сомнения: а не вернуться ли ей к вере предков. Однако одно её смущало.

– Откуда в иудаизме такая скрупулезность во всём? – вопрошала она. – Тот же шаббат начинается точно в таком-то часу, заканчивается тогда-то и ни минутой позже! Почему евреи так цепляются за каждую букву и стараются всё регламентировать?!

На какое-то мгновение я задумался. Будучи выпускником химфака, специализировавшимся в области органического синтеза, я мог бы ей рассказать, что достаточно небольшого отклонения в соотношении исходных компонентов или же температуры на пару градусов ниже – и требуемой реакции вообще не произойдет. Но для служительницы муз этот пример явно не подходил, и я решил взять другой:

– Представьте, что вы набираете телефонный номер или адрес электронной почты и случайно ошибаетесь в одной цифре или букве. Неужели вы думаете, что в таком случае вы дозвонитесь куда нужно? А иудаизм – это своего рода разговор с Б-гом.

Сейчас, задним числом, я понимаю, что ей – музыканту – надо было приводить, пожалуй, другой пример. Юный исполнитель думает, что он этакой небрежной неточностью привносит дух импровизации, но с точки зрения знатока он просто безбожно фальшивит.

Вспоминается легенда от Башевиса-Зингера: некогда один молодой человек принес ему толстую папку с рукописью, на которой значилось: «Полное собрание сочинений В. Шекспира, расширенное и улучшенное Мойше Рабиновичем».

Рассказываю я всё это потому, что трудно придумать более скучный библейский отрывок, чем глава «Пекудей», которую евреи будут читать в эту субботу. Больше всего её текст напоминает какой-то финансово-строительный отчет: вначале называются имена «подрядчика», «субподрядчиков» и мастеров, работавших над сооружением Переносного Храма, а затем – подробное перечисление количества пошедших на это материалов и детальное описание технологии их обработки.

К примеру: «Всего золота, которое использовалось для работы, было двадцать девять кикаров и семьсот тридцать шекелей. А серебра, собранного во время исчисления общины, было сто кикаров и тысяча семьсот семьдесят пять шекелей». Завершается весь этот «марлезонский балет» словами: «Во всем точно так, как повелел Б-г Моисею, сделали сыны Израиля всю работу». И снова, по второму кругу, с дотошностью закрепляя: «И увидел Моисей, что сделали они всё точно так!»

Эта скрупулезная точность, так присущая иудаизму и многим евреям, остается непонятной для далекого от этого мира человека. И порой даже отталкивает от него. Но ведь если вы строите, скажем, ракету – а Храм вполне можно ей уподобить, – то в ней должен быть на месте каждый винтик. Иначе она просто не взлетит.

Этот библейский отрывок, несомненно, несёт на себе печать нашей знаменитой еврейской «занудливости» – придирчивого внимания к каждой мелочи, к каждому слову, к каждой запятой. И это всегда будет раздражать окружающих. Но именно отсюда берёт свое начало не только знаменитая еврейская схоластика, но и еврейское часовое и ювелирное искусство – а ведь евреи многих столетий остаются лучшими в мире ювелирами. Да что там! Даже само название этой профессии – jeweler – связано с евреями. Да и в точных науках, и в бизнесе, где требуется дотошность, евреи сделали блестящие карьеры. Так что не злитесь на собственное занудство – ведь это одна из главных причин вашего успеха.