Спустя шесть лет после приезда в Израиль мы с женой наконец смогли позволить себе первую поездку за границу. И поехали, разумеется, в Прагу – город моих снов.

Прежде я там никогда не бывал, но благодаря Майринку знал каждую улочку. Шёл 1997 год, и в Праге жило всего 3000 евреев. В городе был один кошерный ресторан – для израильских туристов, но и там никто не ответил мне на вопрос: «А где тут у вас миньян собирается?»

Второй раз мы оказались в Праге полтора десятилетия спустя, и это с еврейской точки зрения был уже другой город. В Праге жило до 15 000 евреев – к коренным прибавилась пара тысяч еврейских бизнесменов из России и с десяток тысяч израильтян. Среди них были владельцы небольших бизнесов и магазинчиков, хозяева казино и стриптиз-клубов, а также боссы иных полукриминальных предприятий. Но основную массу составляли программисты, которые двигали вперёд чешский интернет и хай-тек.

Покупая местную сим-карту, я с удивлением обнаружил, что глава офиса заговорил со мной на иврите и порекомендовал целых два кошерных ресторана. А также рассказал, что миньян собирается теперь и в знаменитой Староновой синагоге, и в других местах.

Похожую динамику я наблюдал потом во многих восточноевропейских и балканских городах. При этом местные жители не скрывали, что именно на возвращение евреев в эти места возлагают свои экономические надежды.

Однажды журналистская судьба забросила меня в командировку в Краков – да ещё и так, что я там застрял на субботу! Я направился на вечернюю молитву в легендарную «Синагогу Ицхака» и был поражен: там яблоку было негде упасть! И среди прихожан было только два десятка местных евреев, а подавляющее большинство составляли израильтяне, которые на вопрос, что они здесь делают, отвечали: «У меня тут бизнес».

На вечерней трапезе я оказался за огромным столом, вокруг которого сидели десятки израильтян, напротив одного из таких бизнесменов. Будучи несколько в шоке от самого факта происходящего, я с патриотической ноткой поинтересовался у своего vis-à-vis: мол, разве для того мы создавали Государство Израиль и собирали в нём евреев со всего мира, чтобы они потом покидали его и снова отправлялись сюда – откуда бежали наши отцы и деды? А вдруг такие, говоря словами профессора Хачикяна, просто «позорят республику» и задерживают окончательное избавление?

И вдруг в ответ он мне сказал:
– Знаете, пока я жил в Израиле, мне всё это еврейство было глубоко фиолетово: и религия, и традиции. И только тут, в Кракове, я понял, что такое быть евреем.
Потом он помолчал и добавил:
– В диаспоре есть то, что поначалу было в Израиле, но сейчас оттуда уходит: мы все здесь держимся друг за друга. Это и есть община. И с Израилем мы связаны даже больше, чем живущие там. Не надо хаять диаспору, не надо её хоронить. Диаспора хранит наш народ даже больше, чем Израиль.

Это высказывание тогда мне показалось, мягко говоря, очень спорным. Но вместе с тем я вдруг почувствовал, что в нём есть своя правда – особенно с учетом случившихся в Израиле перемен за четверть века моей жизни там. Не буду скрывать – в тот момент я несколько стушевался и, чтобы загладить ситуацию, предложил выпить за всех евреев, живущих вдали от Земли обетованной.

А на днях тот давний разговор вдруг вспомнился мне, когда я перечитывал библейскую главу «Ваигаш» – её будут торжественно оглашать в синагогах в эту субботу. Там есть момент, когда жизненные обстоятельства вынуждают Яакова спуститься в Египет. Видно, что Яаков крайне растерян! С одной стороны, он всей душой стремится в Египет – ведь там нашёлся считавшийся мёртвым его любимый сын Иосиф. Но, с другой стороны, он прежде пребывал в уверенности, что желание Всевышнего, чтобы он оставался жить в земле, которая была обещана Аврааму, Ицхаку, да и ему самому. И в ответ на свои терзания Яаков услышал: «Не бойся сойти в Египет, ибо там Я сделаю тебя народом великим. Я сам сойду с тобой в Египет, и Я сам выведу тебя оттуда».

С этого момента, собственно говоря, и заканчивается история евреев как семьи и начинается наша история как народа. Именно там, в Египте, евреям было суждено созреть как совершенно особой нации, которой только предстоит обрести себя. Но именно там, в Египте, будет обкатана модель выживания этой особой нации и сформировано то, что в современной России принято называть «скрепами», обеспечивающими уникальную способность нации выживать в любых катаклизмах и в любом уголке земли.

Египет, мнивший себя тогда светочем и вершиной развития человечества, с моральной и духовной точки зрения был самым настоящим «дном» цивилизации. Но, как видим, иногда во имя подъёма приходится идти на глубокий спуск. Если евреи продолжают там жить, значит, Ему это нужно.