О чем напомнили «Звуки…»

И снова в старушку Вену пришли нацисты… На венскую сцену, если быть точными. Причем, на сей раз можете не сомневаться: они не такие уж и плохие парни.

Мюзикл «Звуки музыки» обошел весь мир. Вот только в Австрии, где, собственно, и происходит его действие, с ним практически не знакомы. После долгих лет отрицания Австрия лишь в последние два десятилетия стала превращаться из государства, позиционировавшего себя как жертву фашизма, в страну, признавшую свою причастность к преступлениям Холокоста. Возможно, одним из наглядных свидетельств этих перемен стала и премьера в Вене мюзикла «Звуки музыки».

В субботу 26 февраля «Звуки музыки» звучали на немецком. Одетые в форму нацистских штурмовиков актеры рассредоточились в зрительном зале, ложу заполнили высокопоставленные гитлеровские офицеры, а над сценой повис огромный плакат со свастикой. У некоторых зрителей всё это вызвало воспоминания далеко не жизнерадостные. «Это слишком, — недовольно заявила некая пожилая дама. — Мне было двенадцать, когда я в последний раз видела в театре подобные вещи».

Интересно, что некоторые иностранцы всерьез полагают, что «Эдельвейс», написанный Ричардом Роджерсом и Оскаром Хаммерстайном специально для мюзикла, является национальным гимном Австрии. Опросы показывают, что три четверти американских туристов приезжают в Зальцбург, где жила семья, ставшая прототипом семьи фон Трапп, героев мюзикла, именно из-за «Звуков музыки».

Несмотря на мировой успех, произведение о темной стороне австрийской истории до недавней премьеры в Австрии не ставилось. «Я работал в Америке в шестидесятых, и меня все время спрашивали об “Эдельвейсе” и “Звуках музыки”, а я даже представления не имел, о чем идет речь», — вспоминает бывший австрийский канцлер Франц Враницки, назвавший постановку мюзикла «смелой попыткой... как музыкально, так и исторически».

Возгласы «браво!» и аплодисменты свидетельствовали об общем одобрении австрийской публики. Напоминание о том, что австрийцы были не только жертвами, но и преступниками, большинством зрителей, кажется, было воспринято спокойно.