Армейский дух соседей

Что объединяет Турцию, Египет и Израиль – так это сильные армии, ставшие гарантами сохранения политического и демократического устройства этих стран. Почему же военный переворот в Турции не удался, в отличие от Египта, а в Израиле – ни разу не происходил?

С 1923 года, когда Турецкая республика была основана Ататюрком, армия страны, ставшая гарантом светской конституции страны, четырежды осуществляла военный переворот. В результате одного из них, в 1960 году, действующий тогда премьер-министр Аднан Мендерес был не просто смещён со своего поста, но и арестован, приговорен к смертной казни и повешен. Нынешняя, пятая, попытка переворота в Турции закончилась провалом, но вряд ли она была последней.

В Египте у армии не меньшее значение: вся современная история Египта началась также с военного переворота, когда в 1953 году военные свергли короля и провозгласили республику. Свою истинную силу египетская армия снова продемонстрировала три года назад, в июле 2013-го, когда именно военные под руководством генерала Ас-Сиси свергли радикально настроенного исламиста Мухаммеда Мурси с поста президента страны и отстранили экстремистское движение «Братьев-мусульман» от власти, проведя аресты активных его членов.

Израиль по размерам территорий и по численности населения гораздо меньше, чем Турция и Египет, однако в силу понятных угроз и геополитических обстоятельств обладает, вероятно, сильнейшей армией в регионе. И точно так же в Израиле с момента основания государства армия остаётся важнейшим фактором, оказывающим влияние на внешнюю и внутреннюю политику страны, хотя несколько иначе, чем в Турции и Египте.

Как и в этих странах, в Израиле армия призывная, набирается по мобилизационному принципу, не контрактная – а народная. При этом её офицерский состав традиционно образуется из наиболее мотивированных призывников, остающихся в армии после окончания срочной службы. Рано же выходящие на пенсию офицеры обычно быстро вливаются в управленческую инфраструктуру – как частную, идя в бизнес и достигая в нём успеха, так и государственную – в бюрократию или прямо в политику, формируя, таким образом, руководящую экономико-политическую элиту страны.

Если в первые десятилетия существования Государства Израиль наиболее мотивированной частью общества, обеспечившей костяк офицерского состава и основу для формирования управленческих кадров, были киббуцники – носители левой и преимущественно светской идеологии, что в итоге отражалось и на мировоззрении лидеров страны и ее политике, то в последние годы в офицерском составе израильской армии произошли серьёзные изменения. Молодёжь из киббуцев, верная своей исторической традиции, по-прежнему сохраняет большую, чем в среднем по стране, мотивацию к призыву, и потому составляет значительную долю в офицерском составе армии, но резкое увеличение количества офицеров наблюдается в среде религиозных сионистов, в том числе и жителей еврейских поселений в Иудее и Самарии, движимых, прежде всего, идеологией – религиозно осознанной необходимостью служения государству. При этом важно отметить, что высокий уровень призыва характерен и для новых репатриантов, рассматривающих армейскую карьеру как эффективный инструмент для успешной интеграции в новом для себя обществе.

Четверть века назад лишь несколько процентов от общего числа офицеров израильской армии были представителями религиозных сионистов. Сегодня же их доля среди выпускников офицерских курсов уже превысила треть, хотя количество призывников из этой части общества в армии достигает лишь 14%. При этом за счёт высокого уровня рождаемости быстро увеличивается и сама доля религиозных сионистов в населении страны.

Представители старого армейского истеблишмента, по-прежнему удерживающего в своих руках верхний эшелон командных постов, крайне ревниво относятся к стремительно растущей новой религиозно-сионистской военной элите, составляющей в нижнем и среднем офицерском звене боевых, особенно элитных, подразделений уже едва ли не половину. При этом идеологические расхождения между наследниками левой традиции и куда более консервативными религиозными сионистами ещё больше подстёгивают конкуренцию и внутреннюю борьбу между этими двумя группами.

Нынешний армейский истеблишмент в последнее время всё чаще «одёргивает» публично высказывающихся религиозных офицеров, несмотря на формальный призыв военного руководства к своим подчинённым «не бояться выражать своё мнение, даже противоречащее большинству». А также борется с ношением в армии бород, урезает полномочия военного раввината и пытается сдерживать продвижение по службе религиозно настроенных офицеров. Неслучайно ещё несколько лет назад в левых кругах всерьёз рассуждали об угрозе военного переворота, который, по их мнению, могли бы в будущем осуществить офицеры из числа религиозных сионистов. Однако теперь заговорили об угрозе «переворота слева». В ночь провалившегося в Турции военного мятежа в социальные сети выплеснулись надежды, а в некоторых случаях – даже откровенные призывы крайне левых к скорому повторению аналогичного сценария в Израиле.

Вместе с тем, какой бы острой ни становилась борьба между двумя идеологическими группами внутри армии, шансы как одной, так и другой стороны на успешный военный переворот в еврейском государстве – ничтожны. И дело тут не только в лояльности армии и офицерского состава государству и политическому руководству страны. Дело в том, что в Израиле работают другие схемы. «Военный переворот в стране возможен лишь тогда, когда не работает легальный механизм смены власти. В таком случае общество ищет альтернативу, и накапливающееся в нём напряжение в итоге способно выплеснуться в форме революции или военного переворота, – рассказывает профессор политологии Ариэльского университета Зеев Ханин. – И это, кстати, может произойти не только в странах с очевидной диктатурой, но и в государствах с псевдодемократическими режимами, как было в Египте и Турции». Происходит это потому, что значительная часть общества и военной элиты утрачивает веру в возможность смены руководства страны законным путём.

В Израиле, однако, по мнению профессора Ханина, существует отлаженный и эффективный механизм смены власти, пользующийся доверием у подавляющей части общества. «Военный переворот в Израиле просто не востребован, и вряд ли это положение в ближайшее время изменится».

Для осуществления собственных политических амбиций у генералов израильской армии существует налаженный маршрут – через политические партии и выборы к управлению страной. Начиная со второй половины 60-х годов количество вышедших в отставку генералов и высокопоставленных офицеров в правительстве Израиля стало неуклонно расти. Если в 1966-1969 годах такой был лишь один – начальник генштаба легендарный Моше Даян, ставший министром обороны страны, то спустя десять лет в израильском правительстве собралось уже пять отставных генералов.

Количество бывших военных в правительстве достигло пика к середине 2000-х годов, когда в правительстве Эхуда Ольмерта собралось уже десять отставных генералов, руководителей спецслужб и высокопоставленных офицеров. Правда, с тех пор на протяжении последних семи лет участие военных в трёх правительствах Биньямина Нетаньяху неуклонно сокращалось, дойдя всего до двух отставных генералов в нынешнем кабинете. Вместе с тем бывшие руководители армии и спецслужб по-прежнему востребованы в политике, и разговоры о появлении к следующим выборам новой партии на базе, основанной сразу несколькими начальниками генштаба в отставке, уже вовсю будоражат израильскую политическую реальность. Всё это резко снижает мотивацию для военного переворота: зачем захватывать власть с боем, если ее можно взять мирным и законным путём?

Сильные демократические традиции израильского общества, сформированного репатриантами из множества стран, в большинстве весьма далёких от демократии, уходят корнями к образу жизни евреев в диаспоре. На протяжении многих веков автономные еврейские общины успешно осуществляли самоуправление, в значительной мере основанное на доверии общества к своим лидерам. Как бы ни хотелось того некоторым горячим головам в Израиле, военный переворот в еврейском государстве, в отличие от Египта или Турции, на повестке дня не стоит. И это при всех издержках парламентской демократии, судорогах избирательных кампаний и предвыборном популизме, выливающихся потом в ощутимый ущерб для государственного бюджета, безусловно, хорошо. Переворота еще нам только не хватало!