В России будет Брайтон Бич

— Наши читатели интересуются, кто Вы по национальности и важно ли это для Вас?

- Я — русский, но к этому отношусь совершенно спокойно. Мне, например, это безразлично, потому что всех на земле очень много. А вот татарам небезразлично. Они считают, что в паспорте должна быть графа с надписью «татарин», а, допустим, у якутов – «якут». Их же мало, малочисленные народы не желают терять свои национальные особенности и хотят сей факт обозначить в паспорте. Очень разные взгляды на это существуют. И, кстати, есть очень много русских, которые считают, пусть будет «русский». Для меня принципиальной разницы нет.

- Как Вы думаете, есть ли перспективы у евреев в России?

- Есть, конечно. Я думаю, что настоящему еврею жить в России гораздо интереснее, чем в Израиле. Есть большие возможности заниматься бизнесом. Перспективы большие. А промежуточная стадия скоро сбалансируется, и можно будет пройтись по Брайтон Бич.

- Должно существовать такое государство, как Израиль?

- Ну, так куда же оно денется?

- В свое время Теодор Герцль предлагал для евреев территорию Палестины, Восточной Африки и Аргентины. Не проще ли было остановиться на втором или третьем варианте? Может, сегодняшняя ситуация не возникла бы?

- Это должны были решать сами евреи. Вот у нас они поселились в Биробиджане. Там тоже не очень хорошо . Я думаю, что в этом вопросе большую роль сыграла история. Палестина связана с их историческими местами жизни, храмами, культурой.

- Сионизм задумывался как простое объединение евреев на отдельной территории. Со временем он приобрел некий одиозный оттенок.

- Думаю, что он был положительным, пока был лишь идеей. Практика показала немного другое. Сейчас существует антисионизм – обратная форма антисемитизма. Антисемитом у нас быть неприлично, а вот антисионистом – другой вопрос.

- Как Вы оцениваете нынешнюю политику России по отношению к Израилю?

- Я считаю, что у России сейчас своих проблем хватает, внутренних. Заниматься внешней политикой у нее, к сожалению, нет времени. Но, тем не менее, стабильная ситуация на Ближнем Востоке в интересах России. То, что в наших силах, мы делаем. Если у нас спрашивают совета, мы его даем.

- Советский Союз, а впоследствии и Россия явно поддерживает арабов в ближневосточном конфликте.

- С первой частью согласен. Да, раньше у нас была проарабская политика, потом время все переменило, и мы сбалансировали свою линию. Мы сейчас находимся примерно на равных с другими странами, считаем, что все-таки не надо стрелять. Но этого еще недостаточно для России, надо пойти дальше в политике. Нам важно увидеть, кто виноват в сложившейся обстановке, и соответственно поддерживать правую сторону. До этого, к сожалению, мы еще не совсем дошли. Хотя какие-то шаги предпринимаются. Знаменитая петля Миронова. Он должен был поехать к Арафату, но не поехал. Было много шума по этому поводу. В дальнейшем России следует предъявлять более жесткие требования к тем администрациям и лицам, которые создали данную обстановку на Ближнем Востоке.

- Как Вы думаете, можно ли такими мерами , которые предпринимает Израиль, уничтожить терроризм?

- Трудно, очень трудно. Но, видимо, другого пути нет. А сколько подобных проблем в мире! У нас – чеченцы, у Испании – баски. Есть еще Цейлон, Северная Ирландия…Можно, конечно, пострелять в кого-нибудь. Но они сами заставляют поступать подобным образом.

- А реально ли устранить ближневосточный конфликт?

- Реально, конечно.

- Именно вооруженным путем?

- Нет, с помощью войны этого добиться нельзя. Надо будет как-то договариваться. Вот сейчас постреляют, а потом сядут за круглый стол, будут думать, как выбираться из сложившейся ситуации.

- Александр Евгеньевич, Вы — юрист, журналист и дипломат, а кем больше всего себя ощущаете?

— Журналистом.

- Было лучше жить в СССР или сейчас?

- Лично мне сейчас чуть похуже. Во-первых, я стал гораздо старше. Все мы почему-то стареем. Во-вторых, какие-то вещи, как правило, нельзя просто перечеркнуть. Республики, которые входили раньше в состав Советского Союза, люди, проживающие там, они все равно духовно связаны. Тбилиси, Ташкент – это мои города. Сердце мое всегда с ними. До моей смерти они останутся частью России. В-третьих, раньше как-то спокойнее было. Меньше убивали, меньше было воров. Не приходилось бегать, чтобы заработать деньги. Была фиксированная зарплата – жили, не особо думая и переживая. А сейчас надо бегать, выкручиваться.

- Коммунизм просуществовал 70 лет, может ли наша страна к нему вернуться?

- Нет, я думаю, что нет. Пройдет еще 200-300 лет, тогда, может быть,

мы к нему и вернемся. Но не скоро. Нужно еще немало времени, чтобы люди дошли до этого. Их выпустили из клетки, и они дорожат свободой.

- Сейчас многие подростки живут в виртуальном мире, Интернете. Книги позабыты. Как Вы к этому относитесь?

- Отрицательно, но Интернет, безусловно, должен существовать. Ведь все, что ни делается, когда-то уравновешивается. Когда, например, только появился телевизор, детей нельзя было за уши оттянуть от него. А сейчас все более или менее стабилизировалось. С Интернетом, я думаю, когда-то будет то же самое. Для этого нужно лишь время. В Интернете масса интересного материала. Я сам иногда с трудом заставляю себя выйти из него. Время отнимает очень много, а затягивает сильно – посмотришь одно, и тут же хочется взглянуть на другое. Интернет нужен обязательно, а России в особенности надо им заниматься и совершенствовать, мы ведь отстаем. Я — за Интернет.

- Как Вы относитесь к желтой прессе?

- Судя по тому, как Вы это произнесли, так же, как и Вы.

- В наше время куча заказных материалов. Раньше такое было?

- Ну, сейчас журналистика – это бизнес. А раньше были заказные политические материалы. Конечно, это не есть хорошо, но я не вижу здесь предмета для особого беспокойства.

- Раньше, в СССР, большая часть информации просто не доходила до читателя. Сейчас же появилось огромное количество СМИ. Можно ли доверять информации?

- Нет, конечно, нельзя. Если раньше слепо верили, то и сейчас можно слепо верить. Тут надо думать. Просматривать и сравнивать, сопоставлять. И уже потом делать для себя соответствующие выводы. А дураки есть и сейчас, как и были раньше. Они всегда есть.