Суд да еврейское дело

Саша Барон Коэн опять блестяще сыграл еврея – обаятельного и умного лидера хиппи Эбби Хоффмана. Он и «Чёрные пантеры» раскрасили «Суд над чикагской семёркой», вышедший на Netflix.

Вообще, евреев в фильме, основанном на абсолютно реальных и не таких уж далеких событиях конца 60-х в США, – полно: что в героях, что в исполнивших их актерах. И начать список можно, собственно, с режиссера Аарона Соркина. До 2017 года он был славен лишь своими сценариями, которые предпочитал всегда писать по реальным событиям. За один из них – к фильму «Социальная сеть» Дэвида Финчера, да-да, того самого, про Facebook и Марка Цукерберга – он в 2011 году был удостоен многочисленных похвал кинокритиков. Те называли его работу «необыкновенно проницательной» и «отточенной, словно бритва». Следом были за это премии: «Золотой глобус», BAFTA и, наконец, «Оскар».

Однако в 2017 году Соркин попробовал сам снять фильм по своему сценарию – и получилось неплохо. Хоть никаких наград ему «Большая игра» не принесла, номинаций было – хоть отбавляй. Ну, и Гильдия режиссеров США отметила его как вполне талантливого дебютанта. И в этот момент Соркин вспомнил, что у него уже лет десять, как есть сценарий, но вот снять его ни у кого руки не доходят.

Дело в том, что в 2007 году Соркин обсуждал очередные грядущие президентские выборы в США со Стивеном Спилбергом. И в процессе разговора они вспомнили чикагские события августа 1968 года. Ведь там, если коротко, вот что произошло. В Чикаго созвали съезд Демократической партии США, на котором решали, кого выдвинуть против республиканца Ричарда Никсона. Вообще-то, выборы уже были через несколько месяцев, но предыдущий лидер от Демократов – Роберт Кеннеди – был в июне убит палестинским иммигрантом, как до этого был убит и его старший брат Джон Кеннеди. И это все, в общем, почти сразу после убийства Мартина Лютера Кинга и на фоне войны во Вьетнаме.

Американская молодежь решила использовать съезд Демократов как повод заявить о себе – в Чикаго съехались и хиппи, и правозащитники, и левые активисты, и пацифисты. В итоге их собрание, которое больше было похоже на фестиваль «Вудсток», чем на акцию протеста, было жестоко разогнано полицейскими. Потом начались судебные процессы над участниками демонстраций, самым показательным из которых и стал суд над «чикагской восьмеркой»: в семерку они превратились уже под конец, когда дело лидера «Черных пантер» Боба Сила выделили в отдельное производство.

В общем, вспомнили все это Соркин со Спилбергом и решили, что неплохо было бы снять об этом фильм. Хотя стоит сказать, что к тому моменту эту страницу американской истории уже не раз освещали и в книгах, и в музыке, и даже в кино – взять хотя бы драму HBO «Заговор: Суд над чикагской восьмеркой» 1987 года. Но то HBO, а тут Спилберг с Соркиным. В общем, сценарий был быстро готов, Спилберг даже выбрал актеров: Сашу Барона Коэна на роль лидера йиппи Эбби Хоффмана, а Хита Леджера – на роль его идеологического соперника, леворадикального общественного активиста Тома Хайдена. Но в конце 2007-го началась забастовка Гильдии сценаристов, в начале 2008-го умер Хит Леджер – в общем, не срослось.

А тут через десять лет все совпало: решимость Соркина во второй раз попробовать себя в качестве режиссера, согласие голливудских звезд в этом поучаствовать и готовность Paramount Pictures все это оплатить. На фильм, между прочим, потратили 35 миллионов долларов – треть ушла на гонорары: оно и понятно, помимо Саши Барона Коэна там и Майкл Китон, и Джозеф Гордон-Левитти, и кого только нет. Выделив на фильм такие деньги, в Paramount Pictures, конечно, были в ужасе от пандемии: картина готова, «Оскар» на носу, а значит, нужно уже давать премьеру, а при этом все кинотеатры – закрыты. Но тут их, как и многих из нас на карантине, выручил Netflix: выкупил фильм за 56 миллионов долларов. Не ахти что, но ты попробуй еще на фоне коронавируса их собери.

И вот каждый из нас может сам решить, достойна ли картина номинаций на грядущий «Оскар» – и каких. На коронавирусном кинобезрыбье я совсем не против отдать статуэтку «за лучшую мужскую роль» Саше Барону Коэну. За второго «Бората», тоже вышедшего на днях, но у конкурента Netflix – стриминговой платформы Amazon Prime, ему «Оскар» точно не дадут, а человек при этом, то есть актер, хороший.

Судебная драма, безусловно, – это конек Соркина. Он застолбил себе этот жанр еще после «Нескольких хороших парней» в 1992 году: может, это у него любовь к отцу-юристу так проявляется. Но вообще, для зрителя это та еще работа: никакого действия, сиди себе с героями в зале суда и слушай их бесконечную словесную перепалку.

Так вот Саша Барон Коэн, безусловно, раскрасил красками этот судебный процесс. Тут стоит признать, что дело, конечно, не только в его блестящей игре, но и в харизме Эбби Хоффмана, которого он играет. Хоффман сочетал в себе что-то невообразимое: блестящий ум, отменное чувство юмора и бесконечно искреннюю ненависть к системе. Он был учеником Маслоу и другом Джона Леннона, защитил диссертацию по черной магии и преподавал в Беркли. А потом работал в дурдоме и влегкую стал лидером миллионной армии американских хиппи, выдвигая в президенты хряка Пигасуса и предлагая залить ЛСД во все водопроводы страны. В общем, Хоффман настолько ненавидел обыденность, что когда длинные волосы, травка и свободная любовь перестали преследоваться по закону, он впал в депрессию и умер.

Но тогда, в конце 60-х он превратил суд над чикагской восьмеркой в яркое шоу. И этим, конечно, не преминул воспользоваться Соркин, просто вставив в фильм самые яркие моменты выступлений Хоффмана из стенограмм судебных заседаний.
– Между датой вашего рождения, 30 ноября 1936-го, и 1 мая 1960-го имело ли место что-либо в вашей жизни?
– Ничего, – отвечал выпускник Беркли. – Хотя кто-то называет это американским образованием.

Конечно, Соркин кое-где для фильма что-то менял – но, поверьте, ненамного. Например, в реальности Хоффман настаивал, чтобы его перестали называть по фамилии – потому что такая же была у судьи, который вел дело. Просил, чтобы вместо его фамилии использовали бранное американское слово «фак». В фильме же Соркина судья Хоффман несколько раз выставляет себя абсолютным дураком, повторяя присяжным, что не имеет ничего общего с подсудимым Хоффманом. Саша Барон Коэн в роли подсудимого в это время кривляется: «Как же так, папа?!»

Впрочем, судья вообще крайне неприятный тип: бесконечно отклоняет протесты, запугивает присяжных, не реагирует на очевидные просьбы и доводы – и бесконечно стучит своим дурацким молоточком. Он настолько далек от правосудия, что иногда кажется, что это – гротеск, режиссерское преувеличение. Но факты говорят, что это и впрямь был один из самых некрасивых судебных процессов в истории Америки: судья, например, одобрил незаконную прослушку кабинетов адвокатов, а еще – разрешил связать и засунуть кляп в рот одному из подсудимых. Это, конечно, впоследствии помогло избежать реального заключения почти всем участникам дела, но в процессе, а он длился полтора года, было неприятно.

Кстати, Соркин много раз доказывает правдоподобность происходящего на экране разными художественными приемами. Например, посреди жестокого разгона демонстрантов полицейскими вставляет документальные кадры – чтобы наверняка было понятно, что он не преувеличивает, что все было не менее жестоко и шокирующе. На самом деле.

В связи с этим, конечно, фильм обретает потрясающую актуальность: тут вам и «Жизни чёрных важны» – кляп в рот вставляли Бобби Силу, лидеру «Черных пантер», и просто все то, что и сейчас портит жизнь далеко не только в США. Я говорю про беспредел полицейских, прогнившую судебную систему и даже про любое насилие в целом, какими бы благими целями его ни оправдывали.