Закон на стороне нацистов

Почти 70 лет назад австрийский философ Жан Амери провозгласил, что «реальность Освенцима нанесла поражение человеческому духу». Амери считал, что обычные человеческие слова не в силах выразить то, что произошло там. Даже такие слова, как «Холокост» и «геноцид», кажутся из-за чрезмерного употребления сегодня для этого не очень подходящими.

Выразить экзистенциальную трагедию, пережитую узниками лагерей нацистского режима, могут не пафосные прокламации, а скупые на эмоции воспоминания, написанные очевидцами, считает обозреватель Haaretz Юваль Эльбашан, рекомендующий читающей публике английский перевод книги Фердинанда фон Шираха «Случай Коллини» (Der Fall Collini). Книга, написанная в жанре «адвокатской истории», была опубликована на немецком в 2011 году. Автор определяет себя как профессионального юриста, который не смог устоять перед страстью к сочинительству.

Фердинанд фон Ширах, родившийся в 1964 году, приходится внуком Бальдуру фон Шираху, занимавшему посты шефа гитлерюгенда и гауляйтера Вены. На Нюрнбергском процессе фон Ширах был признан военным преступником и провел 20 лет за решеткой.

Книга, написанная Фердинандом фон Ширахом, в значительной степени представляет собой обвинение, выдвинутое против юридической системы постнацистской Германии. Автор, виртуозно владеющий пером, знакомит своих читателей с главными недостатками и противоречиями германской юридической системы. Он показывает дилемму «право против справедливости», говорит о проблеме фактического неравенства перед законом разных категорий граждан. Герой книги, Фабрицио Коллини, одновременно является жертвой и обвиняемым, но в середине повествования он превращается в обвинителя.

В постнацистскую эпоху немцы, казалось бы, должны были оценить всю опасность положения, при котором буква закона подменяет собой нормы морали и человеческую совесть. При нацистском режиме немцы из полноправных граждан превратились в винтики тоталитарной государственной машины, в пушечное мясо для вермахта. Преступный государственный режим вовсе не нарушал закон. Совсем наоборот. С помощью приспособленной к его нуждам юридической системы он действовал еще более эффективно. Так, уже в первые месяцы после прихода нацистов к власти преследование еврейского населения опиралось на соответствующее законодательство.

Правовая система, наряду с нацистской партией, армией и спецслужбами, стала одной из главных опор гитлеровского режима. Благодаря юристам, услужливо разработавшим угодные режиму нормы, миллионы немцев, участвовавших в преступлениях, могли сказать: «Лично я ни в чем не виноват. Я только исполнял закон».

Идеалисты ожидали, что после войны в германской юридической системе произойдет революция. Закон, прежде обслуживавший злодейский режим, теперь должен встать на защиту гуманистических ценностей. Казалось, что после войны профессиональный юрист должен был лишиться возможности оправдывать несправедливость нормами писаного права или пожеланиями клиента. Юридическая деятельность должна была, как ожидали многие, превратиться из обычной услуги в некую миссию, служение, подразумевающее огромную моральную ответственность перед обществом.

Фон Ширах пытается показать читателям, что юридическая система послевоенной ФРГ не так уж сильно отличалась от той, которая существовала в годы Третьего рейха. В роковом 1968 году, когда всю Западную Европу потрясли студенческие волнения, в ФРГ был принят закон, согласно которому на преступления, совершенные нацистами в 1933-1945 годах, как и на все прочие, распространялся срок давности.

Законопроект показался депутатам Бундестага ничем не примечательным, никто не привлек к нему внимания общественности, и 1-го октября 1968 года он был принят. Инициатором законопроекта выступил доктор Эдуард Дрейер, во время Второй мировой войны служивший прокурором Тироля. Там он заслужил репутацию настоящего людоеда. Так, он потребовал смертной казни для женщины, купившей на черном рынке карточки на получение одежды.

После войны Дрейер был понижен в должности, но вскоре его карьера снова пошла в гору, он был назначен начальником отдела уголовного права Министерства юстиции. Законодательная инициатива Дрейера базировалась на том положении, что Нюрнбергский процесс признал серьезными преступниками только высших нацистов. Все остальные рассматривались только как пособники, всего лишь выполнявшие приказы. Никто из тех, кто одним росчерком пера посылал на верную смерть целые поезда с узниками гетто, не рассматривался с точки зрения этого закона как убийцы, на преступления которых не распространяется срок давности.

После принятия закона Дрейера все эти преступники перестали опасаться того, что в один прекрасный момент их упекут за решетку. Как раз в то самое время прокуратура ФРГ готовила процесс над руководством нацистских спецслужб, ответственных за уничтожение миллионов евреев, цыган, гомосексуалистов, коммунистов и представителей духовенства. Когда закон Дрейера был принят, все обвиняемые по этому делу должны были быть освобождены от ответственности.

Закон Дрейера действовал до января 2012 года. Только тогда германское юридическое ведомство спохватилось и создало специальную комиссию, которая его отменила.

Познакомившись с сочинением Фердинанда фон Шираха, нельзя не вспомнить вновь, пишет Юваль Эльбашан, слова Жана Амери: «В Освенциме мы не стали мудрее — если понимать под мудростью позитивные знания о мире. Мы не восприняли там ничего такого, чего не могли бы воспринять на свободе. Ничего, что можно было бы использовать в дальнейшей практической жизни. Само собой, мы не стали в Освенциме лучше, человечнее, более зрелыми с точки зрения этики. Наблюдая за тем, что там творили лишившиеся человеческого облика существа, можно было лишиться каких-либо представлений о врожденном человеческом достоинстве. Мы вышли из лагеря раздетыми, ограбленными, опустошенными, растерянными. Прошло много времени, прежде чем мы снова смогли заговорить на языке свободы».