Скромный петербургский интеллигент, говорящий по-русски с едва заметным израильским акцентом. Неhалахический еврей, ставший раввином. Математик-программист, рассказывающий своим сотрудникам в тель-авивской фирме недельные главы из Торы… Все это об одном человеке. Его имя — Михаэль Кориц.

О своем обращении к иудаизму он вспоминает: «Мое обращение к религии происходило в совершенно другом мире, в другой стране и с другими проблемами».

Кориц родился в 1958 году в Ленинграде, в светской семье. «Мои предки давно уже были нерелигиозными, — рассказывает он корреспонденту Jewish.ru. — Проблемы национальности в нашей семье не было. Я знал, что я — еврей. А в моей школе евреи, скорее, даже преобладали. Причем, до такой степени, что нас иной раз обвиняли в преследовании национальных меньшинств».

Всерьез о своем еврействе Кориц задумался уже в студенческие годы — как он сам говорит, под влиянием «литовцев». После окончания школы его не приняли на математический факультет Ленинградского университета: «Мне откровенно сказали, что с моей национальностью туда лезть не надо. И я поступил в Вильнюсский университет. Там, помимо прочего, я усвоил одну важную вещь: связь со своей национальностью придает человеку огромные силы».

Вернувшись во второй половине 70-х в Ленинград, Кориц попал в так называемые отъездные круги: «Мать моего приятеля, — вспоминает он, — преподавала на кафедре иврита в университете, а его отец заведовал еврейским отделом публичной библиотеки (был и такой отдел). Через эту семью ко мне в руки попал перевод Талмуда на русский язык начала XX века... Были тогда в Ленинграде и какие-то еврейские кружки, где люди читали лекции, сами еще ничего не зная. Собирались почему-то уже после наступления Шаббата, окунали руки в какую-то миску, думая что это и есть “нэтилат ядаим”. В этом смысле, Ленинград был более безграмотен, чем Москва. В Москве были старики, которые еще в 70-х годах согласились преподавать. В Ленинграде они боялись это делать». Изучая иудаизм, Кориц узнал, что не является галахическим евреем. «Но в молодости ничего не страшно, — отмечает он. — Если человек увидел, что что-то не так, — ничего страшного, все преодолимо!».

После рождения старшего сына семья Корицев переехала из Ленинграда в Израиль. Михаэлю был тогда 21 год. «Мы приехали туда, чтобы жить по-еврейски», — продолжает он. В Израиле он начал учиться, прошел гиюр. Вначале был учащимся ешивы «Шамир», затем получил смиху и сам занялся преподаванием. Издавал книги, ездил посланником Любавичского ребе в Италию, а в 1989-м приехал в Россию. Будучи посланником Ребе в Ленинграде, р. Кориц начал работать над возрождением еврейской жизни в своем родном городе. «Гэбэшники очень внимательно следили за всем этим, — рассказывает он. — В свое время все синагоги в СССР были буквально нашпигованы сотрудниками госбезопасности. Даже для поступления в московскую ешиву, нужна была… рекомендация из КГБ».

Кориц отмечает, что в те годы в Ленинграде (да и после, в Санкт-Петербурге) у людей была большая тяга к еврейству. И потому пришлось много работать после многолетней деятельности советской власти, направленной на разрушение культуры и традиций еврейского народа. Именно благодаря р. Михаэлю Корицу в Ленинграде была открыта первая еврейская школа при синагоге. «Власти колебались, — рассказывает он. — И нам приходилось вести поэтапную борьбу: вначале за постоянную работу синагоги, потом — за школу… И все это — через контакты с властями».

Чуть позже, осенью 1991 года, в Петербурге открылась еврейская религиозная гимназия «Мигдаль Ор». Учредители ее делали основной акцент на религиозном образовании, практически превратив общеобразовательную школу в ешиву. «Один из учредителей “Мигдаль Ор” говорил мне тогда, что существует два пути, — вспоминает р. Кориц. — По его словам, путь ХАБАДа заключается в том, чтобы каждый еврей знал “Шма Исраэль”. Сущность же их пути состоит в том, что пока еврей не стал “ешибохером”, то это неудача. Они создают социальный переход и почти этого не скрывают. Они считают, что вне ешивного мира еврей жить не может. Эта установка существовала давно. Она возникла в послевоенной ситуации, когда были разрушены ешивы и руководители литовского еврейства поставили перед собой задачу выжить. И они ее выполнили. Но при этом создали много других социальных проблем. Как, например, в Израиле, проблема с партией “Шинуи”, которая занимает антирелигиозную позицию».

«Ребе совершил переворот в мире, — развивает р. Кориц свою мысль о пути ХАБАДа. — Когда я пришел к иудаизму, я ведь тоже искал то, что мне ближе. Но идеи Ребе меня убедили, дали мне силу, позволили почувствовать, что это — мое. Ребе проповедовал идею равного отношения ко всем евреям. С точки зрения классического иудаизма, переворот заключался в том, что Ребе объявил: евреи, которые не соблюдают Тору, врагами Торы не являются… Литовские евреи смотрели на нас очень странно в Израиле. Меня спрашивали: “зачем ты им одеваешь тфиллин, если он потом пойдет голосовать за левую партию?”. Такой была его аргументация. Для меня ценно то, что еврей, который надевал тфиллин, — уже другой еврей».

В 1994 году р. Михаэль Кориц вернулся в Израиль. На протяжении пяти лет он преподавал в Центре религиозного обучения Гутник. А в 1999-м стал программистом. «У меня была база для этого, — объясняет он. — Я и в Ленинграде работал на компьютерах, правда, еще на тех, с перфокартами. Но оказавшись в Израиле, понял, что иудаизм для меня важнее. Тем не менее, спустя почти двадцать лет я решил вернуться к своей специальности. Но это не отступление. Это следующий шаг».

Сейчас он работает в тель-авивской фирме hi-tech, сотрудники которой — преимущественно светские израильтяне, так называемые «цфоним»: «Это люди, для которых я — человек из другого мира, — поясняет р. Кориц. — Но, как ни странно, они попросили меня раз в неделю рассказывать им недельные главы из Торы. И, возможно, эти 5–10 минут, которые у меня там есть, ценнее целой недели моего преподавания в ешиве. Для них же религиозные — это “досы”, паразиты, которые висят на шее у государства и живут на деньги налогоплательщиков. А через меня они видят другую сторону этого вопроса».

Отвечая на вопрос о том, что бы произошло, если бы его приняли в Ленинградский университет и он не оказался бы в Вильнюсе (и, что вполне вероятно, не обратился бы к иудаизму), раввин Михаэль Кориц соглашается с предположением, что к сегодняшнему дню он пришел бы другим человеком. «Я полагаю, что я был бы хуже», — говорит он.