О тайной мистике изобразительного искусства написано немало. И все же, читая об этом, я и не предполагала, что данные сюжеты не плод развитого воображения писателей. Однако в результате знакомства с художником Леонидом Балаклавом поверила почти всему, о чем раньше приходилось читать. Потому что собственными глазами видела, как Лёня, рисуя незнакомого ему человека, рассказал всю его жизнь. И хотя художник и его модель встретились тогда впервые, я сразу отчетливо поняла: он угадал с пугающей точностью… Я видела и то, как написанные им портреты обнажают тайную сущность человека, и то, как изображения с годами становятся старше…

Приехав в Израиль, Балаклав как-то очень быстро и без всяких усилий приобрел известность среди израильской элиты. Основную часть публики на его выставках составляют сливки общества — люди солидные, состоятельные и, как правило, очень далекие от религии. Иногда они его спрашивают: «Что привело тебя к религии?». На что Леонид обычно отвечает: «Это личный вопрос». Но уж мы-то с ним старые друзья — и как-то раз, набравшись смелости я решилась поинтересоваться, как религия влияет на его жизнь и творчество.

— Лёня, вот ты половину жизни был нерелигиозным человеком, родился в обычной семье, всё, среди чего ты рос, что рисовал, даже и не напоминает твою сегодняшнюю жизнь и сегодняшние интересы. Сегодня ты рисуешь религиозных евреев в моменты, когда они молятся, учатся, разговаривают, встречаются на улице. Ощущаешь ли ты разницу между двумя этими периодами своей жизни?

— Я ведь тогда ничего не знал о религии… Но творчество всегда религиозно. Недаром христиане заказывали фрески, картины, скульптуры лучшим мастерам — чтобы люди, приходя в церковь, начинали верить. Да и все величайшие художники прошлого были религиозными людьми. Во всяком случае, те, кого я считаю своими учителями, — Рембрандт, Веласкес…

— Но в те времена вообще не было атеистов. Каждый должен был принадлежать какой-то конфессии, как сегодня — иметь национальность.

— Возьмем величайшего художника XX столетия — Модильяни. Да, он вел богемный образ жизни, но, сидя в кафе, громко объявлял, что он — еврей. А перед тем, как начать работать, шел в баню, надевал белую рубашку — и только тогда чувствовал себя готовым рисовать, писать… Он творил так же, как его предки молились в синагоге — для него творчество было молитвой…

— Скажи, а что тебе лично дает религия, в творчестве и в жизни?

— Раньше я во многом опирался на людей. Они мне помогали, верили в мой талант. Мне очень везло, и это было настоящим чудом. Сегодня я знаю, что это Б-г мне их посылал… Но в те времена, если кто-то предавал меня, я мог болеть неделями, мне было очень тяжело. Сейчас, когда «у меня есть» Б-г, я уверен, что Он мне поможет. Это как если бы у человека раньше была одна нога, и он падал, когда она уставала, то теперь их две. Можно опереться и на одну, и на другую.

Кроме того, жена, дети — ведь многие думают, что семья отнимает силы, что свобода дает больше возможностей. Это не так, и в этом секрет еврейской религии. Вот, скажем, христиане считают безбрачие залогом духовности. Евреи же всегда знали, что семья и дети — одна из трех основных ценностей жизни, что жена приносит благословение в дом, освящает его. Это древняя мудрость, так написано в Каббале, в книге «Зоhар».

— Очень часто приходится слышать сетования на то, что религия, к сожалению, не меняет людей. Что они на самом деле остаются точно такими же, хотя и утверждают, что религиозность облагораживает. Я знаю, видела не раз, что ты умеешь увидеть в человеке его тайну. Как тебе кажется, как художнику, есть ли разница между религиозным человеком и нерелигиозным? И если есть, то какая?

— Я не знаю ничьих тайн. Только Всевышний может знать тайны человека. Просто, как художник, пишу то, что вижу. Потом уже человек может сказать, правильно ли я его увидел или нет.

Меня коробит слово «религиозность». Главное — это вера. Человек может быть религиозным, но при этом иметь проблемы с верой. Может быть очень ученым, много знающим, хоть академиком, но веры у него нет. Вера — очень простая вещь, для нее почти ничего не надо.

— И вера изменяет человека?

— Конечно, верующий боится Б-га и не станет делать плохого.

— Когда-то ты рассказывал о том, как тебе пришла в голову идея поехать в Израиль. Ведь ты в первый раз приехал как турист. И с этого началось твое знакомство с еврейской религией.

— В киевской синагоге был шойхет. Рыжий, красивый. Я хотел его нарисовать, а он испугался — шабес, говорит, нельзя. Я спросил его, что это такое, а он пригласил меня к себе домо: «Хочешь, я тебе покажу фотографию самого главного человека в нашем поколении?». Странно, подумал я, у нас ведь в Советском Союзе хватало и главных, и вождей… Он дал мне фотографию Любавичского ребе, я в нее всмотрелся… и это послужило началом целого ряда событий, зачастую невероятных, в результате которых я сначала смог приехать в Израиль, а в конечном итоге придти к тому, что у меня есть сегодня в жизни — жена, семья, вера…