— Похожи ли мы с Гердой? Отчасти, да — упертостью и характером. Свобода в ее понимании — это возможность делать все, что хочется. Она человек мира, свобода для нее — понятие очень всеобъемлющее. Я же, скорее, этакий «медведь в берлоге», мне хочется развиваться в конкретных направлениях: заниматься работой, семьей и так далее.

— Интересно играть того, кто тебе чужд, но, так или иначе, каждый образ приходится пропускать через собственную органику. Любой персонаж — это все равно немножко ты. Играть саму себя мне никогда не предлагали, я думаю, это было бы очень интересно, но, в то же время, — очень сложно. Если в другом человеке ты отчетливо видишь какие-то пороки и недостатки, то в отношении себя все равно будешь в той или иной степени лукавить.

— Я давно не видела Надю Михалкову, и мне бы очень хотелось спросить ее, задают ли ей этот вопрос так же часто, как и мне… Сложно ли работать с собственным папой? Нет, не сложно! Папа — это тот человек, на мнение которого я ориентируюсь, мне очень важно, что он думает обо мне как в личностном, так и в профессиональном плане. Мы хорошо друг друга знаем, я доверяю ему как режиссеру. Что же касается скованности, то ее не было. На съемочной площадке я не «папкаю», мы как-то так договорились, что там он для меня не папа, а Юрий Павлович. В те моменты, когда мне приходилось сниматься в откровенных сценах, я каким-то образом забывала, что я его дочка, и рассматривала наши отношения, как отношения режиссера и актрисы. То же самое было бы и при работе с другим режиссером: отключаешь человеческое и включаешь профессиональное. Это издержки профессии. В моем случае на съемочной площадке присутствует даже некоторая расслабленность: я понимаю, что папа поможет мне — даже если что-то пойдет не так. Наверное, это не очень хорошо, потому что, по идее, нужно, наоборот, больше напрягаться, спорить, что-то выяснять. У меня так не получается, потому что я ему очень доверяю.

— Актерским детям приходится доказывать свой талант. Первое время мне тоже приходилось его доказывать. Только в последние годы ни у кого не возникает сомнений, что я нахожусь на своем месте. Я думаю, что сегодня уже понятно, что меня никто никуда не «пропихивал», и что занимаюсь я этой профессией только потому, что это мое и у меня есть способности. Со мной на курсе учились Шура Урсуляк, дочь режиссера Сергея Урсуляка, Даша Мищенко, дочь актера Василия Мищенко, Даша Калмыкова, племянница режиссера Карена Шахназарова, и Настя Буцкова, внучка Иннокентия Смоктуновского. Всем нам приходилось доказывать свой талант — в первую очередь себе и своим родителям. Папа говорит, что если раньше писали, что я дочь режиссера Юрия Мороза и актрисы Марины Левтовой, то в последнее время периодически замечают, что Юрий Мороз — отец актрисы Дарьи Мороз. Он относится к этому с юмором и думаю, что даже немного этому рад! Никогда не спрашивала, гордится ли он мной, но я думаю, что если бы такое писали о моей дочери, то мне было бы очень приятно!

— Сравнивают, но не часто, хотя когда я смотрю фильмы с маминым участием, вижу, как мы похожи. Не столько внешне, сколько манерами, мимикой. Экран выявляет сходство. Одно из последних сравнений появилось в Интернете, где в основном пишут всякие гадости. Написали что-то вроде такого: «как же так, мама была такой красавицей, а дочь — уродина». Как ни странно, мне это тоже приятно, и я не обижаюсь, поскольку мама действительно была очень красива (Марина Левтова трагически погибла в феврале 2000 года, — С.Б.). В фильме «Пацаны», где играл еще и мой папа, они просто потрясающи! Мама вообще какая-то волшебная: глаза, румянец... Недавно мы с папой и моей дочкой Аней ехали в гости за город. Это было спустя несколько дней после того как по Первому каналу показали «Дом солнца». Папа рассказал, что мама снималась в картине с очень похожим сюжетом: молодые девчонки едут на юг, кидают каких-то парней... Моя Герда очень похожа на мамин персонаж и гримом, и характером. По его словам, у нас с мамой в этих похожих ролях и актерские «пристройки» похожи. Не могу сказать, что сраниваю себя с мамой. Скорее, я часто думаю о том, как бы она оценила ту или иную мою работу.

— Любой артист, находящийся в здравом уме, понимает, что актерская профессия — очень непростая, более того — жестокая. Хорошо, если все удачно складывается. А если — нет, но при этом, отучившись в театральном, ты уже заражен «актерской бациллой»? Мне рассказывали об этом все мое детство, и я слушала, соглашалась... Мне всегда хотелось этим заниматься, но я сомневалась в том, есть ли у меня талант. Переживала, смогу ли я соответствовать своим родителям. После того как Георгий Данелия пригласил меня на роль в фильме «Фортуна», я подумала, что, может быть, все-таки стоит попробовать. Я поступила в Школу-студию МХАТ, но до третьего курса вообще не была уверена в правильности своего выбора. Папа никак не отреагировал на мое поступление, в то время он был занят своим проектом, а мама сказала, что в любом случае я получу хорошее гуманитарное образование. По прошествии нескольких лет я поняла, о чем говорили мне мои родители. Несмотря на всю мою востребованность, время от времени возникают периоды, когда нет работы, более того, ты постоянно находишься в зависимости: от режиссера, продюсера, да от чего угодно. Я бы точно так же не пожелала бы такой судьбы своему ребенку. Актерская профессия — очень непростая, она экзальтирует даже самого адекватного человека, заставляет зацикливаться на себе. Мне бы хотелось, чтобы мои дети занимались чем-нибудь другим.

— Я считаю, что у каждого человека своя судьба: если дочери захочется пойти в артистки — отговаривать не буду, но постараюсь рассказать о том, что ее ждет. Моя мама окунала меня в разные сферы деятельности. Чем я только ни занималась: и спортом, и английским, и рисованием — всем, чем только можно!

— Успехи — слишком громко сказано — всего лишь какая-то маленькая медаль за какое-то маленькое детское соревнование. Кажется, второе место! Она до сих пор лежит где-то у меня дома. Участвовать в шоу «Звезды на льду» у меня желания нет.

— Во-первых, на это уходит много времени, во-вторых, фигурное катание все-таки не имеет никакого отношения к актерской профессии. В проект «Две звезды» я пошла принципиально, так как считаю, что умение петь — это необходимый атрибут актерского ремесла, к тому же это полезно в том плане, что благодаря этому шоу кто-нибудь может заметить, что я могу еще и петь, и пригласит, например, в мюзикл, чего бы мне очень хотелось. Кататься на коньках и танцевать — это несколько другое. Пусть этим занимаются шоумэны, эстрадные исполнители, для которых важнее раскрутка и количество появлений на экранах телевизоров. Мне кажется, что магия артиста состоит в создании образов, в работе над ролью, в чтении книг и в самокопании, а не в задирании ног на катке. Мне пиара хватает, а он, как известно, всегда дополняется всякой желтопрессной гадостью.

— Я принципиально не работаю в формате сериала, состоящего более чем из 12 серий. Около трех лет назад у меня был многосерийный проект, причем не очень хорошего качества. Я играла одну из трех главных ролей, и у меня было совершенно дикое количество съемочных дней. Под конец я чуть с ума не сошла. Если качество материала высоко, то ты, соответственно, вкладываешься в каждую сцену, если же нет, то ты превращаешься в говорящую голову и, тем самым, просто уничтожаешь свое актерское «я», а это страшно. Несмотря на то что на этих проектах можно заработать кучу денег и много славы, я предпочитаю их избегать. Я действительно очень придирчива к выбору ролей и в какой-то момент решила для себя, что больше никогда не буду сниматься у незнакомых режиссеров, за исключением, разве что, дебютантов. Результат может быть непредсказуемым; никогда не знаешь, что это за человек, как он ведет себя на съемочной площадке, следит за артистами и т.д.

— В том режиме, в каком я работаю в своем театре, МХТ им.Чехова, кино важнее. Я играю пару спектаклей в месяц и ничего нового мне в данный момент не предлагают. Когда в театре есть интересная работа, то кино, естественно, отодвигается на второй план. В театре есть возможность долгого репетиционного периода, проб и ошибок, создания актерской команды. Между интересной работой в театре и средним кинопроектом я, безусловно, выберу театр. Я всегда пыталась быть театральной актрисой, пока у меня это не очень получается, но еще не вечер!

— Вы знаете, у меня совсем мало информации. К сожалению, ни моих бабушек, ни дедушек, ни моей мамы уже нет в живых, поэтому узнать об этом подробнее мне не у кого. У моей прабабушки по материнской линии, Елизаветы Шамуиловны Гайцхоки, было две или три сестры, муж одной из которых работал в Ленинграде вместе с Кировым. После того как Кирова убили, полетели головы, и мужей моей прабабушки и ее сестры арестовали. Сестру тоже отправили в лагеря, и бабушка вызволяла из детского дома свою племянницу Киру, которая уже долгое время живет в США. Прабабушка, логопед по профессии, всю Блокаду провела в Ленинграде с сыном Витей — маминым отцом и моим дедушкой. Их эвакуировали в самые последние дни Блокады. Это практически все, что мне известно. Мне бы очень хотелось заняться своей родословной. Знаю, что у меня есть еврейская родня, многие живут в Израиле, кто-то остался в Питере. Я очень этим горжусь!

Мне рассказывали, что приставка «га» означает, что фамилия очень древняя. Мама была очень близка с прабабушкой, которую я называла бабушкой-бабулей, и с моим дедушкой Витей. Бабушка-бабуля была очень образованным человеком. Как я понимаю, именно она воспитывала маму. Когда она умерла, мне было три или четыре года. Я ее немножко помню. Для мамы она была одним из самых близких людей в этом мире. Дедушка Витя был врачом, ученым, занимался вопросами крови, при этом был очень творческой натурой — участвовал во всевозможных капустниках, был тамадой на праздниках, играл на виолончели. От него остались огромные коллекции марок, значков, старых открыток и целая коллекция литографий прекрасного художника Каплана. Я считаю, что это мое еврейское наследство!

Недавно с Костей (друг Дарьи, — С.Б.) и Аней мы были в Израиле, где живут мамина троюродная сестра Наташа и ее муж, успешные врачи. Они эмигрировали больше 20 лет назад. Наташа и моя мама приходятся троюродными сестрами поэтессе Веронике Долиной, так что ее сын Олег Долин — мой родственник! Мне было бы очень интересно заняться своей родословной, узнать подробнее о своих еврейских корнях, а также о происхождении моего отца. К сожалению, о его родословной мне практически ничего неизвестно. Знаю, что его предки происходят из Западной Украины. Папа тоже знает об этом очень мало.

— Первый спектакль после родов я сыграла уже 4 октября. Еще до рождения Ани я решила, что если с моим и ее здоровьем все будет в порядке и если я буду в хорошей форме, то ничего не помешает мне вернуться к работе. Так и произошло. За время, прошедшее после родов, я уже успела сняться в трех картинах: «Черные волки» с Сергеем Безруковым, «Страсти» (это рабочее название, фильм пока не закончен) и в проекте Второго канала «Кедр». Мы уже были с Аней в Израиле, ездили в Переславль, так что она везде со мной и прекрасно себя при этом чувствует.

— Да, а как иначе? Я думаю, так происходит у всех актерских детей. Профессия для меня очень важна, и надолго уйти я бы, наверное, не смогла.

— Это очень сложный вопрос. Я понимаю, что в обычной жизни семья и работа для меня одинаково важны. Всегда боюсь сказать, что работа значит чуточку больше... Это, наверное, ужасно, но такова уж моя профессия. Тем не менее, если бы передо мной стоял столь экстремальный выбор, я бы не променяла семью ни на что. Пока, слава Б-гу, такого выбора не стоит, и я работаю!