В прошлом месяце свой 65-й день рождения отметил писатель, сценарист и драматург Григорий Остер, чьи «Вредные советы» знакомы едва ли не каждому русскоязычному читателю. О творчестве, об одесском детстве и о многом другом Григорий Бениционович рассказал в интервью Jewish.ru.

— У большинства читателей ваша фамилия ассоциируется в первую очередь с «Вредными советами». А вы, как бы пафосно это ни звучало, своим главным вкладом в культуру считаете именно их или что-то другое?

— Прежде всего, два или уже даже три поколения советских детей знают меня по мультфильмам «38 попугаев», «Котенок по имени Гав» и другим. В советские годы книжки мои не издавались, а мультфильмы выходили, некоторые из них были весьма популярны. Люди не знали моего имени. Но я даже гордился тем, что были писатели, имена которых все знали — о них постоянно говорили по телевизору — но никто не читал, а меня не знал никто, зато все видели мои мультфильмы.

— Распространено мнение, что быть детским поэтом значительно сложнее, чем «взрослым». Вам тоже так кажется?

— Нет, у меня такого ощущения никогда не возникало. Когда я начинал писать, практически все нормальные литераторы, которые не могли публиковаться по цензурным соображениям, уходили либо в детскую литературу, либо в переводы. В Советском Союзе были совершенно замечательные детские поэты и прекрасные переводчики — не у всех это получалось, но все пробовали. Даже Бродский пробовал писать детские стихи, стараясь уклониться от миссии «взрослого поэта». И с детьми не сложнее. Наоборот, с ними проще. Во-первых, со взрослыми уже ничего не сделаешь, а детей еще можно изменить. А во-вторых, дети не притворяются. Когда речь идет о каком-нибудь классике, взрослым может быть скучно, но они будут делать вид, что им это нравится, будут говорить: «Да, это замечательно, это прекрасно» и слушать то, что им читают. А детей не надуешь. Если детям скучно, слушать они не будут — будут зевать и заниматься посторонними делами. А если пишешь то, что им нужно, — они тебя слушают.

— А как ваши собственные дети воспринимали ваше творчество?

— Конечный результат им нравился. Но когда я в процессе работы заставлял их выслушивать разные варианты, им надоедало и они говорили: «Папа, мы это уже слышали». А вообще к моим произведениям они относились так же, как и все остальные дети: воспринимали их отдельно от меня.

— Несколько лет назад вы попробовали себя в качестве «взрослого» писателя. Как отнеслись к этому читатели?

— Хорошо отнеслись. Книжки эти издаются и переиздаются. Я вырастил себе поколение взрослых читателей и могу теперь работать с ними.

— Возвращаясь к «Вредным советам», на которых росли ваши нынешние взрослые читатели: едва ли кто-то воспринимает их как искреннее восхваление непослушных детей. Но вы сами неоднократно утверждали, что послушных детей не существует и существовать не должно. Так как же воспринимать «Вредные советы» — как иронию, как двойной блеф?

— Мои «Вредные советы» — это прививка от глупости. Я беру ситуацию, довожу ее до логического конца, и ребенок видит, куда ведут те или иные мысли, которые самостоятельно приходят в его голову или которые ему кто-то пытается навязать.

— Расскажите о разработанном вами интернет-проекте «Президент России гражданам школьного возраста».

— Чтобы понять, что это такое, нужно зайти на этот сайт и посмотреть его. Потому что многим, кто его не видел, но слышал об этом, кажется, что я там занимаюсь прославлением власти и лизоблюдством. На самом деле речь совсем не об этом. Это не сайт лично президента. Это сайт для граждан школьного возраста, и там ставятся важные и серьезные вопросы взаимоотношения общества и власти. Я пытаюсь дать детям в руки простые инструменты, с помощью которых они могли бы понять, что творится вокруг и подготовиться к тому моменту, когда станут взрослыми гражданами. На сайте сказано, что у граждан есть права и обязанности, и одна из главных обязанностей — умение защищать свои права. Это обязанность гражданина и этому надо учиться. Именно в связи с этим я и говорю, что такое понятие как «послушание» — довольно сложная и противоречивая вещь. Конечно, ребенок не должен быть совершенно непослушным и неуправляемым — в этом случае он может просто не дожить до взрослого возраста. Но я вновь повторяю, что если в каком-нибудь конкретном месте окажется слишком большое количество послушных детей, то из них потом вырастает большое количество послушных взрослых. А это ужасно, потому что чревато тоталитаризмом, фашизмом, и всякими другими ужасными «измами».

— На сайте «Президент России гражданам школьного возраста» действительно изложены весьма здравые и при этом понятные ребенку мысли о демократии. Но с реальной ситуацией в России приводящееся там описание демократии сходится далеко не во всем. Не было ли на это обстоятельство какой-то реакции сверху?

— Конечно, сходится не все. Но там написано: «Если ты увидишь, что все и всюду хвалят президента и говорят о нем только хорошее, знай, что он не справился со своей работой. В стране нет свободы слова, а значит, нет демократии». А что касается реакции... Ну, поскольку с сайта пока ничего не удалено — судите сами.

— Однажды вы упомянули, что очень уважительно относитесь к Торе — как к книге, воспитавшей у человечества культуру чтения...

— Да, поскольку это была традиция, продолжавшаяся веками, именно Тора поддерживала культуру чтения. Я тоже постоянно читаю Тору и всякий раз нахожу в ней много нового.

— Как вам кажется, повлияло ли ваше еврейское происхождение на творчество?

— Трудно сказать. То есть, конечно, наверняка повлияло, но влияние это не внешнее, а, скорее, внутреннее. Речь идет не о происхождении по крови, а о русско-еврейской культуре, которую человек впитывает из окружающей среды. Я родился в Одессе, и, хотя рос я не там, а в Ялте, наверняка все, что связано с Одессой, с ее юмором, пришло ко мне через книги одесситов, а это, естественно, в большинстве евреи.

— А в вашей семье были какие-то еврейские традиции?

— Были, но больше это касалось бабушки и дедушки. Если бабушка еще говорила на идише, то папа и мама — уже не особо. Но когда мой папа хотел меня наказать, я кричал то, что кричал мой дедушка, когда это происходило при нем: «Чепн нит ден кинд» («не трогай ребенка»).

— Ощущают ли причастность к еврейской культуре ваши дети?

— Мой сын, который сейчас учится в Нью-Йоркском университете, сейчас как раз готовится сдавать иврит. Так что — ощущают!