На вопрос о том, как он попал в клуб «Что? Где? Когда?», Борис Бурда отвечает: «Под воздействием шантажа комсомольского начальства, которое угрожало мне большими неприятностями, если я не соглашусь возглавить клуб ЧГК в Одессе. Иначе бы я не стал этим заниматься — все время уходило на авторскую песню». В интервью Jewish.ru трехкратный обладатель «Хрустальной совы», ведущий кулинарного шоу и завсегдатай Грушинского фестиваля одессит Бурда рассказал о том, как стать не просто знающим, но и умным, что имеют в виду знатоки ЧГК, когда говорят, что у них «щелкнуло», кому он обязан своей эрудированностью и почему не любит разговоры о патриотизме.

— В интернете о вас пишут так: «Борис Бурда — популярный телеведущий, бард, знаток “Что? Где? Когда?”, журналист и писатель». Вы согласны с такой последовательностью характеристик? Какая из ипостасей для вас важнее?

— Очень неприятный вопрос. Ведь практически вы меня спрашиваете: «Какая из ваших конечностей настолько менее важна, что мы могли бы ее отрубить, — правая рука или левая нога?» Ответ на это может быть только один: не надо мне отрубать ничего. Если вы это сделаете, я перестану быть самим собой, а вам, между прочим, от этого никакого прока не будет.

Я вообще думаю, что любой человек проживает не одну жизнь, а несколько, и в каждой из них какая-то из его ипостасей оказывается главной. У меня была не очень длинная, но крайне яркая и важная жизнь ученика физико-математической спецшколы, научившая меня стремиться к непростым решениям и выживать в остроконкурентной среде. В вузе вскоре начались сразу две параллельные жизни — человека, увлеченного наукой, который самостоятельно освоил новый в те времена навык — программирование, и жизнь участника КВН, самой популярной в те времена передаче, во время показа которой пустели улицы. КВН убрали с телеэкрана в то самое время, когда я окончил вуз, и я немного пожил жизнью молодого инженера, который четко помнит, на доходы с какой подработки куплен каждый предмет мебели в его квартире. Но она вскоре сменилась бурной жизнью руководителя молодежного клуба, не успевающего отследить, перед какой из инстанций он в очередной раз непонятно в чем виноват, но из чистого упрямства продолжающего тянуть это ярмо. От этой жизни было два шага до жизни барда, каждую пятницу уезжающего на очередной фестиваль, чтоб с трудом успеть вернуться на работу в понедельник утром. Жизнь руководителя клуба интеллектуальных игр началась параллельно и в итоге снова привела меня на экран самой популярной в свое время телепередачи («Что? Где? Когда?» — Прим. ред.). Не отменяли этих прежних жизней и жизнь кулинара, ведущего собственной телепрограммы, и жизнь писателя, у которого недавно вышла четырнадцатая книга. Всего и не перечислишь… В каждой из этих жизней какое-то из моих увлечений, может быть, и становилось главным, но остальные не умирали и даже не засыпали. Ну, может быть, отдыхали чуть-чуть, но очень поддерживали то, которое оказывалось главным в данный момент. А потом давали ему возможность замениться другим практически безболезненно для меня.

— Не было мысли, что, занимаясь сразу столькими вещами, только распыляетесь, что настоящего успеха можно добиться, сосредоточившись на чем-то одном?

— Мне иногда так и говорили: «Иметь столько увлечений нехорошо, ты разбрасываешься». Я и сам немного волновался насчет этого и как-то поделился своими страхами с Яковом Исаевичем Хургиным, крупным ученым, на книгах которого выросло целое поколение учеников физматшкол. Он ответил: «Даже не думай об этом. Примерно пятая часть людей предназначена для того, чтоб заниматься одним, главным для них делом, и им даже не грех дать по рукам, когда они хватаются за что-то еще. Но большинство устроено так, что непременно должно заниматься несколькими делами, а если им это запретить, то они просто не будут в состоянии заниматься каким-то одним делом, пусть любимым и интересным. Вот я, при всех вполне успешных моих научных занятиях, не могу не писать свои популярные книжонки, при виде которых некоторые мои высокоученые коллеги морщатся, и если бы мне запретили их писать, прочая моя работа тоже пошла бы кое-как». Я выслушал его и успокоился. Даже перестал определять, какое из моих увлечений главное. И вам не советую…

— В одном из интервью вы сказали, что человек умный и человек знающий — разные вещи. А зависимость между этими качествами существует? Возможно ли одно без другого?

— Знающие люди владеют большим объемом информации, а умные умеют применять известную им информацию для нахождения правильных решений и получения новых знаний. Связь между умом и знаниями, безусловно, есть, но совершенно не однозначная. Мне кажется, что быть умным важнее, чем знающим, хотя и знания не вредят. В наших играх хорошими вопросами считаются не те, для ответа на которые нужно владеть редкой информацией, а те, для разрешения которых знания есть у всех, но далеко не всякий сможет ими воспользоваться, чтобы найти неочевидное решение. Известный знаток Андрей Каморин правильно говорил, что знания, необходимые для ответа на хороший вопрос, должны все входить в курс средней школы.

В наше время просто стать знающим: достаточно включить компьютер с выходом в интернет — и большинство знаний человечества можно без труда вызвать на экран. Но решения по-настоящему важных задач, которые ставит перед нами жизнь, там нет. Чтоб их решить, нужны именно умные люди. Знающие могут вспомнить прошлое, но плохо ориентируются в будущем.

— А себя вы считаете умным или знающим?

— Это еще зачем? Я должен стремиться к тому, чтоб быть и знающим, и умным, но вот оценивать, насколько я в этом преуспел, совершенно не мое дело. Я заведомо необъективен, а со стороны видней.

Знания я приобретал без труда и с огромным удовольствием. Просто очень любил читать хорошие популярные книги о науке, увидел там много интересного, а это все где-то застревает — и стараться не надо. Как-то я даже составил список книг, которые мне хотелось бы видеть в библиотеках моих внуков. Но умным стать хочется больше, но это и труднее.

— Вы знаете, что для этого нужно?

— Чтобы стать умным, нужен, скорее, не список книг, а большое количество умных людей в твоем окружении. Как этого добиться, вопрос сложный, но важный. Для человека действует закон сообщающихся сосудов, который мы учим в школе на уроках физики. Если ты общаешься с тем, чей уровень выше, то и твой уровень растет, ну, и наоборот, конечно… Самая большая польза в жизни — от компаний, в которых ты самый маленький, слабый, глупый и плохой, а вовсе не наоборот.

— Еврейская интеллектуальная традиция подразумевает особый склад мышления, нестандартный подход к знанию, умение обрабатывать, анализировать и запоминать большие объемы информации, и в этом смысле вы вполне ей соответствуете. Знатоков Торы среди ваших предков не было? Кому вы своей эрудированностью обязаны?

— О том, способствует ли подробное изучение священных книг, заведомо не подлежащих критике, выработке умения мыслить самостоятельно, существуют разные мнения… Лично я среди своих предков знатоков Торы не помню. Происхождения я, что для евреев не так типично, именно крестьянского. До сих пор недалеко от Одессы есть село Бурдовка, в котором мои предки, выходцы из Польши, как и очень многие из российских евреев, поселились еще при матушке Екатерине. Сейчас, на фоне невероятных успехов сельского хозяйства Израиля, даже смешно кого-то убеждать, что евреи любят и умеют работать на земле. Но еще недавно господствовало заблуждение, что крестьянская работа совершенно не еврейское дело. Причина его понятна: при Александре III был принят целый ряд антиеврейских законов, которые, в частности, запрещали евреям владеть землей.

Большинство односельчан и однофамильцев моего прадеда быстренько крестились и продолжали растить свою гречку, а вот мой прадед не пожелал расстаться с верой отцов и перебрался в местечко Кодыма на севере Одесской области. Оттуда вскоре после гражданской войны вернулся в Одессу мой дед. Он был человек не ахти какой ученый, высшего образования не имел, но именно ему, пожалуй, я больше всего обязан своей эрудицией. Сам он почти ничего не читал, но каждую дефицитную книгу, каждое подписное издание покупал и аккуратно складывал в шкаф — «для внучка Бореньки». Вот этому книжному шкафу, набитому дедушкой не для себя, я действительно многим обязан… Ну а кроме того, мне фантастически везло со школьными учителями и вузовскими преподавателями.

— А что за книги в этом шкафу «для внучка Бореньки» были?

— «Робинзон Крузо» и «Путешествия Гулливера», не детские адаптации, а полный текст. «Записки о Шерлоке Холмсе», «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна», двенадцатитомный Жюль Верн и шеститомный Майн Рид, четырехтомник Маршака, огромная книга сказок Чуковского, «Доктор Айболит» Хью Лофтинга в его же великолепном пересказе, «Приключения Незнайки» и «Чиполлино»… Не смогу всего перечислить. Еще до школы я это все прочел, потому что отец с матерью поднимали целину, а я жил у бабушки с дедушкой, и мой диванчик стоял рядом с книжным шкафом.

— Если верить Википедии, читать вы научились в четыре года. Какую первую книжку прочитали?

— Читать я учился, разумеется, по букварю, очень красивому и красочному. Первое, что сам прочел, была заметка в «Правде» о смерти Вышинского — помню до сих пор, что он умер в Америке, а не в СССР. Так что и дату, когда я научился читать, легко восстановить — 14 ноября 1954 года. А первой прочитанной книгой, насколько могу припомнить, была «Что я видел» Бориса Житкова. Запомнил ее хорошо, некоторые куски просто наизусть.

— В клубе «Что? Где? Когда?» вы играете с 1990 года. На вашей памяти случались в кулуарах телешоу разговоры, пусть даже в шутку, о еврейском засилье в ЧГК?

— В коллективе участников телешоу есть масса гораздо более интересных занятий, чем такие невероятные глупости. Впрочем, кто ищет, тот всегда найдет. Не являлись ли, например, мои резкие пикировки с Ворошиловым во время телеэфира, с учетом его национальности, проявлением антисемитизма с моей стороны? А когда он в ответ обрушивался на меня, далеко выходя за рамки респектабельности, не было ли это антисемитизмом с его стороны? Если над этим задуматься, был антисемитизм, куда же без него.

— Справедливо ли называть ЧГК командной игрой? Там ведь ответственность за успех команды в конечном счете лежит на игроке, озвучивающем ответ: если версий несколько, он в решающий момент должен выбрать одну, которая кажется наиболее правдоподобной. Не говоря уже о секторе «суперблиц», когда за столом отдуваться за всю команду остается только один игрок.

— Ложный вывод, сделанный из ложной посылки. Главное в игре — вообще найти правильный ответ, а когда это происходит, обычно возникает сильнейшее чувство. Знатоки говорят «щелкает» — и действительно, что-то вроде щелчка в мозгу слышишь. А озвучить ответ — уже дело выдержки и некоторых актерских способностей. Да, роль отборщика в команде велика: если есть версии примерно одинаковой вероятности, ему надо выбрать ту, какую команда назовет. Но для того чтобы отобрать правильную версию, нужно, чтобы у команды она была. Главное, о чем думаешь во время обсуждения вопроса, — как услышать мысль коллеги, понять, есть ли в ней перспектива, и, если есть, попытаться проявить новый уровень ее понимания. Мне такая работа по нраву — я действительно по жизни командный игрок, нацеленный на общий успех больше, чем на свой личный.

— В 2009 году в эфире «Эха Москвы» вы произнесли такую фразу: «Любопытная штука — патриотизм. Что это такое, длинный разговор, и я его всегда боюсь». До сих пор боитесь? Тогда вы сказали, что считаете себя патриотом Одессы. В связи с последними событиями на Украине чувствуете ли вы себя большим патриотом, чем прежде? И что вообще, по-вашему, происходит сегодня с патриотическими чувствами в России и на Украине?

— Еще раз убеждаюсь, что не зря я опасаюсь разговоров на эту тему. Видите ли, меня с детства приучили к тому, что патриотизм — это что-то хорошее. И тут же фраза из «Словаря Сатаны» Амброза Бирса о том, что «патриотизм — последнее прибежище негодяя». Как это совместить? Я долго, помнится, искал определение патриотизма, под которое, скажем, без меры любящий Германию парень из «Гитлерюгенда» не подходил бы. Ведь патриотизм должен быть хорошим чувством, так же? Знаете, я нашел такое определение. Дал его всего-навсего Виссарион Белинский: «Любить свою Родину — значит пламенно желать видеть в ней осуществление идеала человечества и по мере сил своих споспешествовать этому». Так вот, то, что проявил нынешний печальный конфликт и в России, и в Украине, этому определению соответствует с точностью до наоборот. Это не патриотизм, а опасная подделка под него. Хотел бы народ Украины или России, чтоб его нынешнее поведение стало для других народов примером поведения по отношению к нему? Ой вряд ли…

— Как, по вашим ощущениям, изменилась Одесса за время общественно-политического кризиса? Что в происходящем и в реакции на него окружающих людей вас особенно удивило или напугало?

— Больше всего неприятно удивил выход многих вполне разумных и вменяемых людей за всякие рамки ожидаемого от них. Скажем, в социальных сетях я просто практически перестал появляться — незачем, только хуже будет… Правильно когда-то Зощенко сказал Маршаку: «В хорошие времена люди хороши, в плохие плохи, в ужасные ужасны». Исключения из этого правила, разумеется, есть, но общую тенденцию оно указывает точно.

— А какая сейчас обстановка в Одессе? Какие у людей настроения?

— В Одессе тихо, не стреляют и даже не очень шумно митингуют. Но считать, что жизнь вернулась в привычное русло, пока нет оснований, а значит, и нет поводов для излишней беззаботности. Достаточно немного почитать новости. Конечно, на то, что жизнь нормализуется, можно и нужно надеяться, но пока рано утверждать, что это уже произошло.