«Рок сегодня, как фастфуд»

В 1969 году Владимир Рекшан основал одну из первых советских рок-групп «Санкт-Петербург», а в этом году открыл в северной столице музей «Реалии русского рока». Специально для Jewish.ru он рассказал, почему у мирового рок-н-ролла еврейские корни, как КГБ помогал музыкантам, где Цоя прозвали «монгол в жабо» и что лишает современный рок революционного запала.

Про еврейские корни мирового рок-н-ролла

Рок-н-ролл – самое яркое художественное явление второй половины ХХ столетия. Это совершенно интернациональное явление – оно впитало в себя культуру множества европейских народов. И, естественно, евреи со своей пассионарностью не могли себя в рок-н-ролле не проявить. Это не удивительно. Есть хотя бы одно явление ХХ века, где евреи себя не проявили, будь то наука или революция? Вот и рок-музыка не стала исключением.
Взять хотя бы термин «рок-н-ролл», кем он был введен? Сыном еврейского эмигранта из Литвы, радиоведущим в Кливленде по имени Алан Фрид. Было это в начале 50-х, после чего Кливленд посчитал, что может называться родиной рок-н-ролла. В начале 90-х там открылся Музей славы рок-н-ролла, где собрана масса материалов про самых известных деятелей эпохи рок-н-ролла – от исполнителей до продюсеров.

Вот если про продюсеров, у группы Beatles им был Брайан Эпстайн, тоже еврей. Не думаю, что нужно объяснять, что без Beatles вообще никакого рок-н-ролла не было бы. Я так хорошо помню их появление. Где-то в 1965 году по ленинградскому радио прокрутили песенку Girl. Говорили, что исполняют ее наши друзья, грузчики из Ливерпуля. Грузчики, надо сказать, быстро разбогатели, достигнув классово чуждых нам коммерческих вершин, а мы, советские подростки, только и делали, что бегали другк другу с магнитофонными кассетами и крутили их сутки напролет на худых отечественных магнитофонах.

Человеком, который привнес серьезную поэзию в рок-музыку, был Боб Дилан. Его настоящая фамилия Циммерман. До Боба Дилана текст рок-песенок был довольно незатейливый, типа «О, детка, зачем ты меня бросила». Циммерман оказал огромное влияние именно на содержательную часть рок-музыки.

Процветанию рок-движения в СССР тоже во многом способствовала та самая еврейская пассионарность. Вы помните, как называлась книга Петра Подгородецкого о группе «Машина времени»? «Машина с евреями». А еще есть такой Анатолий Августович Гуницкий – создатель группы «Аквариум». Тоже еврей. Мы с ним дружили, и я ему когда-то продал свои барабаны. Что еще важно – у Гуницкого есть такой текст, «Евангелие от Санкт-Петербурга», где он описывает свои впечатления от ленинградской рок-группы «Санкт-Петербург». Это группа, которую я основал в 1969 году. Надо сказать, лестные слова, так что цитирую наизусть: «С ее появлением русскоязычный рок победно вбил свой первый верстовой столб в неподатливую отечественную почву… “Санкт-Петербург” затмил, – нет! – забил, заглушил, задавил своей популярностью все остальные ансамбли. Он возник еще в те дремучие времена, когда за неимением гитары некоторые музыканты брали полированную доску (спинку кровати, например!), выпиливали из нее деку и прикрепляли к какому-нибудь завалящему грифу. Эпоха веселого хаоса!»

Как рождался ленинградский рок-н-ролл

Созданию рок-группы «Санкт-Петербург» предшествовала моя поездка во Францию в 1968 году. Тот самый год студенческих восстаний. Я был спортсменом и поехал на матч сборных молодежных команд СССР-Франция по легкой атлетике. Помню, как после матча у нас был товарищеский ужин. Французские ребята вели себя невероятно свободно: переворачивали столы,били посуду. И все это так легко и весело, словно праздновали полупобеду своейполуреволюции. У нас бы такое поведение, конечно же, сочли бы хулиганством. И еще они пели песню Beatles Michelle. Я знал эту песню с альбома «Резиновая душа» и подпевал: «Ай лав ю, ай лав ю, ай лав ю!» И когда я испытал этот революционный дух, я еще больше утвердился в своем юношеском нигилизме. Я вернулся домой, отпустил волосы, надел на себя железные цепи и ушел с головой в рок-н-ролл.

Как мы и правда делали гитары из спинок дивана

В магазинах тогда ничего не было, и гитары мы делали себе сами. Выпиливали из спинок кроватей деки для электрогитар, прикрепляли грифы, звукосниматели и струны. Для выступлений собрали несколько плохоньких усилителей, плохонькую акустику, хреновенькие микрофоны. К нашим барабанам постыдился бы притронуться даже барабанщик пионерской дружины.
Мой друг Мишка Марский учился в Высшем художественном промышленном училище имени Мухиной, в актовом зале которого мы и репетировали – в окружении тяжелых гобеленов, резных дверей и витражей. Мишка Марский колотил по клавишам рояля так, что мне, несмотря на освоенный нигилизм, делалось страшно. Его звали среди своих «Летающим суставом» за худобу и подвижность. Мишка Марский, кстати, тоже был евреем. Как и много других музыкантов того времени. Не то чтобы мы сильно обсуждали национальный вопрос – в разговорах это выяснялось спонтанно, и на этом внимание не акцентировалось.

Как я порвал свою рубашку на первом выступлении

Первое выступление группы «Санкт-Петербург» проходило на сцене психологического факультета университета. С организацией нам помогла Жанна. Жанна была взрослая, резкая, выразительная женщина-холерик. Вообще-то, она занималась организацией джазовых концертов, но побывав случайно на репетиции «Санкт-Петербурга», Жанна решила содействовать нам. Нам даже обещали заплатить 40 рублей.

Поскольку это было наше первое выступление, было очень страшно. Я совершенно спонтанно, прямо перед выходом на сцену, порвал на себе рубашку. С порванной рубашкой я выскочил – и мы заиграли. Первые две песни народ прислушивался, но к середине третьей стало ясно, что мы звезды. Я метался по сцене,размахивая грифом гитары и падая на колени. На репетициях я никогда не метался и не падал, но на сцене мне так подсказал инстинкт, и он не подвел. Вечер закончился триумфом, и на следующий день началась новая и непривычная жизнь – жизнь первойзвезды городского молодежного небосвода волосатиков, властелина сердец. Властелином на долгих четыре года стал «Санкт-Петербург».

После первого выступления стало понятно, что образ пойман, что нужно именно так. Через месяц, когда мы выступали в Академии художеств, я уже выходил на сцену босиком, в летнем полосатом таджикском халате и с будильником на шее. Народ уже знал, что в городе появилось «нечто». Это сейчас переизбыток музыкантов, у каждой шавермы стоит кто-то и играет, в метро к тебе лезут, а тогда этого не было. У народа был информационный голод. Мазаль, мы оказались в нужное время в нужном месте.

Ранний период у нас был совсем хипповый – что-то про солнце, восход. Песню «Сердце камнем» я посвятил Брайану Джонсу, гитаристу Rolling Stones, который в 1969 году умер. Там были такие слова: «У камня бывает сердце, и из камня можно выжать слезы. Лучше камень, впадающий в грезы, чем человек с каменным сердцем». Наши песни были немножко наивными, но это не имело значения. Потому что была студенческая среда, которая хотела иметь своих героев. И мы стали этими героями.

Площадки для выступлений мы находили следующим образом. Знакомая девушка звонила в райком комсомола, представлялась сотрудницей «Ленфильма» и говорила, что снимается фильм о западных молодежных движениях – требуется помещение для проведения съемок. И нам предоставляли помещения. Никто даже ни разу не перезвонил на «Ленфильм» и не проверил.

Про отношение властей к рок-н-роллу

Я не знаю ни одного человека, который сильно пострадал вЛенинграде, играя рок-музыку. Власть все-таки по-другому работала. Она восновном вылавливала тех, кто распространял Солженицына, Сахарова. А музыка-то наша – она не была антисоветской. Мы же не пели «Долой Брежнева». Проблемы случались только по экономическим статьям – за перепродажу гитар. Но людей,которых посадили в тюрьму за рок-музыку, я не знал.
Кроме нас были и другие группы в те годы. «Фламинго», например. Но «Фламинго» пели только кавер-версии песен на английском. А мы пели собственные песни и по-русски. Я был убежден, что если ты говоришь на русском языке, думаешь на русском языке, то и петь нужно на русском языке. Я помню, как в поисках идей ночами вслушивался нетолько в рок-н-ролл всякий,но и в записи Вивальди, Баха, лютневой музыки, Малера, которые я покупал по дешевке.

Конец «Санкт-Петербурга»

«Санкт-Петербург» просуществовал до 1974 года, пока наши пути не разошлись. Я считаю, что свою историческую задачу мы выполнили – заложили основу рок-музыки. Историческая задача была выполнена, а повод распасться всегда найдется. Beatles распались, и мы cмогли. В 1981 году был создан Ленинградский рок-клуб. Не без участия КГБ, кстати.Государство к тому моменту понимало, что надо давать молодежи выпустить пар. Создавались разные художественные объединения – литературные, музыкальные. Ранний период Ленинградского рок-клуба был скорее смешной. Помню, как заскочил туда в начале 80-х поболтать с приятелями – интернета-то не было. И объявили группу «Кино». И на сцену вышел какой-то монгол в жабо. Было не особо. Кто же знал, что через несколько лет «Кино» станет явлением всероссийского масштаба. Талантливых людей, которые занимались рок-музыкой, в принципе становилось все больше. А когда людей так много – среди них найдутся и талантливые. С 1985 года в рок-клубе на Пушкинской, 10 уже проходили исторические концерты. В то же время начиналась перестройка, всероссийское развитие рок-музыки совпало с социальным развитием государства. Волна пошла.

Что стало с русским роком

Я часто слышу вопрос: «Жив ли русский рок?» Что сейчас происходит с русским роком? Перестроечная волна вынесла своих героев, но потом пути рока и государства разошлись. Волна пошла вниз. Кого в те годы забросило, тот и остался до сих пор – старенький Боря, старенький Юра. Новых героев не видно. И дело не в том, что больше нет талантов. Я бываю на концертах и вижу – люди умеют делать свое дело. Раз в год я сижу в жюри финального отборочного тура рок-фестиваля «Окна открой». За пять дней я слушаю 50 групп. Играют очень хорошо. Но так, чтобы прошибло, чтобы зацепило – такого почти нет. Такой фастфуд, «Макдоналдс» получается с рок-музыкой сегодня – вроде вкусно, но что-то не то.

Я думаю, все потому, что рок сегодня – укоренившийся музыкальный жанр в широком народном смысле. У него уже нет того революционного запала, который был когда-то. Сейчас у каждого третьего парня за спиной гитара. Каждый час 100 новых песен записывается и выкладывается в YouTube. Кризис перепроизводства. И многие молодые люди, которые хотят сделать музыкальную карьеру, пытаются строить свою биографию по калькам – кто по «Алисе», а кто по «Аквариуму». Но повторить их путь уже невозможно. Наверно, сейчас с помощью рока уже не сделать карьеру, как это делали в 1980-е. Сегодня рок – только для своего удовольствия.