В интервью Jewish.ru критик и писатель Роман Арбитман рассказал, как на него хотели завести уголовное дело из-за книги об альтернативном президенте России, и объяснил, почему Пелевин увеличивает пустоту внутри, в школах надо заменить Достоевского на Шерлока Холмса, а сериалы стали религией.

Работа критика – идеальная среда для разведения личных врагов. Вам не страшно?
– Если у критика нет врагов – это ненастоящий критик. Я знаю, есть такие критики, которые пишут исключительно о хорошем – Галина Юзефович, например. Я ее очень уважаю, но вот у меня не получается быть только позитивным. Впрочем, иногда я тоже стараюсь сдерживаться. У меня есть несколько друзей-писателей, о которых я точно знаю, что если мне не понравятся их работы – мы точно разругаемся. Я этого не хочу. Раньше мне казалось, что нужно писать правду во что бы то ни стало, но когда у меня осталось совсем мало друзей, я стал осторожней.

Как реагируют на критику по-настоящему крупные писатели?
– Один хороший журнал предложил мне сделать еженедельную рубрику рецензий. Но просто так писать рецензии не интересно, и решили, что я буду писать рецензии на плохие книги известных людей. Не только профессиональных писателей – любых известных людей: публицистов, историков, философов, политиков. Например, была рецензия на книгу Улицкой. Я хорошо отношусь к Людмиле Улицкой, но эта книга – «Священный мусор» – полностью соответствовала своему названию. Была рецензия и на роман Акунина – достаточно даровитого автора. У него есть хорошие книги, но, увы, попадаются и неудачные. После выхода моего «Антипутеводителя» я перестал нравиться еще нескольким десяткам писателей.

Вы один из немногих, кто видел Пелевина живьём. Он правда существует?
– Я видел Пелевина живьём – да, это реальный человек. Правда, мы встречались всего два раза. Всё остальное наше общение было телефонным: он живёт в Москве, я – в Саратове. Я не знаю, какой он сейчас – не видел его с 1996-го. Будем надеяться, что он жив-здоров и всё у него хорошо.

Откуда такая колоссальная разница в его текстах: сначала – тонкая, умная литература, а после – масскульт?
– Мне очень нравилось, как он писал в 90-е годы, и разонравилось, как он стал писать в нулевые. Как критик я долго молчал о нем, но после выхода книги «ДПП (НН)» я все-таки написал рецензию. Некоторые считают, что Generation P – это хороший Пелевин, а я считаю, что это уже начало «плохого Пелевина». Отчасти дело в оригинальности сюжетов. У Голливуда в какой-то момент тоже кончаются оригинальные идеи, но ему в этом смысле проще – это огромная машина, она берёт чужие сюжеты и делает их своими. Пелевин – один, он не может брать чужие, он берёт свои сюжеты и заново их эксплуатирует. Есть у него замечательная книга «Синий фонарь» – сборник рассказов, всё, что написал Пелевин в молодые годы. Но дальше он начал растягивать их в романы. Пелевин – человек даровитый и с необычной фантазией, но увеличивая размер своих повествований, он увеличивает пустоту внутри них.

Кто виноват, читатель или издатель, что в чартах продаж книжных магазинов в основном среднего уровня литература?
– Опускать читателя до уровня макулатуры, приучать его к плохой литературе – удобно. Потом средних авторов можно без проблем заменять. Был такой автор, 15–20 лет назад, Николай Леонов – писал про сыщика Гурова. Написал довольно много и умер. Время шло, издательство «ЭКСМО» выкупило права и дальше печатало романы про того же сыщика, даже с фамилией Леонова на обложке, но там же были указаны и так называемые «соавторы». И поскольку «поздний» Леонов сам писал уже плохо, а «соавторы» пишут так же, читатели подмены не замечают. Плохой Леонов всех устраивает. Его книги до сих пор выходят, и это, конечно, совершенно поразительная вещь.
Если Донцова перестанет писать, ее заменят на какую-нибудь Шманцову. Это такая литература, которую может написать любой. Это не Агата Кристи или, допустим, Эд Макбейн, которых трудно имитировать. И мне очень досадно, что издатели в России так обходятся с детективной литературой. Впрочем, писатели иногда так себя ставят, что становятся пародией.
Любому, кто начинает писать прозу, надо изучить русскую классику для начала. И не как в школе, поскольку вульгарный социологизм из школьных штудий никуда не делся. Школа не рассматривает литературу как ценность именно художественную: мы почти не изучаем стиль и поэтику, Достоевского, к примеру. Мы задаем этические вопросы, типа: почему нельзя убить старуху? Ладно, давайте изучать Агату Кристи – там тоже нельзя убить старуху! Такой подход будет полезен для классики – она не встанет детям поперек горла. Перспективы у детективного жанра тогда громадные: в школах изучали бы образ мисс Марпл, Эркюля Пуаро, Ниро Вульфа, Шерлока Холмса – это было бы прекрасно.

Разные романы, написанные вами, подписаны самыми разнообразными псевдонимами. Откуда у вас к ним такая страсть?
– У меня нет псевдонимов – просто каждый раз я придумываю какого-то отдельного человека. Это как бы отдельная личность. Вот Лев Гурский – я не просто взял имя, это была концепция: биография, место жительства, внешний вид. Придумывая писателя Льва Гурского, я создал отдельную авторскую личность, потому что критик Арбитман не должен писать романы. Ну не может один и тот же человек и писать, и критиковать литературу. Мне пришлось разделить: Гурский сочинял романы, а Арбитман – критику.
Было очень смешно, когда Михаил Веллер заявил, что я пишу детективы и сам же хвалю их в рецензиях. Это чудовищная клевета. Если я и писал о книгах Гурского как критик, то старался их ругать. Кто, как не я, может знать все их недостатки? Было очень легко ругать. А писать на свои книги хвалебные рецензии – это глупо и непрофессионально.

Из-за вашей книги-пародии на ЖЗЛ «Роман Арбитман. Биография второго президента России» издательство «Молодая гвардия» подало в суд на издательство «ПринТерра». Чем в итоге дело кончилось?
– Они посчитали, что мы украли идею серии ЖЗЛ, и попытались завести уголовное дело, а когда дело не удалось – подали в суд и потребовали уничтожения тиража и компенсации в миллион рублей. Если бы они просто попросили миллион, реакция была бы не такой сильной, но требование уничтожения книг в душе интеллигента всегда начинает резонировать. Много хороших людей вступилось – и Борис Стругацкий в том числе. Мы пытались объяснить, что это книга-пародия, а значит, использует элементы пародируемого объекта.
Я не думаю, что издатели ЖЗЛ затеяли всё это ради денег – они просто испугались. Вдруг «там наверху» сочтут, что это «Молодая гвардия» придумала альтернативного президента России. Своим иском они хотели сказать: «Это не мы!» Формально суд они выиграли, но вместо миллиона им присудили тридцать тысяч.
Думаю, «молодогвардейцы» даже не представляли, какой подарок они сделали автору книги, придумав этот глупый иск. Если собрать тиражи всех газет, которые писали об этом судебном иске, то они в сотни тысяч раз превысят тираж самой книги. Отличный пиар!

Один из героев вашего детектива, Яков Штерн, при экранизации стал Романом Дубровским. Происки антисемитов?
– О нём теперь написано три романа. По раннему в конце 90-х был снят сериал, в котором сыграли Михаил Ульянов, Николай Караченцов, Валерий Гаркалин, но в начале работы продюсеры сказали мне: «У нас федеральный канал, а у вас главный герой – Штерн. Вы знаете, в народе евреев не очень любят – давайте попробуем что-нибудь другое». Эти продюсеры сами были старыми, умудрёнными жизнью евреями, и им казалось, что на ТВ нужен герой нейтральной национальности. Я понимал тогда, что кино – это дело телевизионщиков, и не стал спорить. Да и Караченцов, который сыграл Штерна-Дубровского, не очень похож на еврея, хотя была одна сцена, где он, спасаясь от погони, талантливо маскировался, изображая старого раввина.
Приключения Штерна, кстати, продолжаются. Уже в сентябре я представлю трилогию «Частный сыщик Яков Штерн». К тому времени должен быть готов документальный фильм обо мне. А недавно прошла презентация сборника черновиков Булгакова, Ильфа и Петрова, собранных мной в одну книгу.

Как сериалы в целом повлияли на кинокультуру?
– Я написал первый в России путеводитель по англо-американским телесериалам и очень этим горжусь. Я надеюсь, что за этим последует следующая книга. Первую назвал «105 телесериалов», во второй надеюсь описать уже 250. Мне очень нравится эта работа – она отнимает больше всего времени и сил, но не надоедает. Я сам сравнительно недавно начал смотреть сериалы и теперь пытаюсь обратить в эту веру своих друзей и знакомых. Мне кажется, это новый вид искусства, и он гораздо интереснее и перспективнее, чем полнометражное кино. Тебе рассказывают длинную историю, и ты, зритель, сопереживаешь, сам словно становишься участником. Звёзды Голливуда рвутся в сериалы: Квентин Тарантино сыграл в «Шпионке», Вуди Аллен, который никогда сериалами не занимался, снял свой первый мини-сериал. Я уж не говорю про Кевина Спейси, Тима Рота, Кифера Сазерленда, Вуди Харрельсона и других блестящих актёрах и режиссёрах.
«Остаться в живых», «Игра престолов», «Доктор Хаус» – мы только названия произносим, а за ними аура историй, героев, конфликтов, диалогов! Сериальная культура поглотила кино – она взяла у него всё самое лучшее и пошла дальше. Для актеров это тоже большой мир – не в смысле больших денег, а нового «большого» качества. Я как тот персонаж из фильма «Москва слезам не верит», который считал, что кино не будет, театра не будет, и останется только телевидение – думаю, что в будущем останутся только сериалы.

В одной из последних колонок вы рассказываете, как исполняющий обязанности губернатора Саратовской области нашел какие-то исторические артефакты, чем повторил обнаружение знаменитых амфор Владимиром Путиным. Реальность вообще существует?
– Если бы я был писателем-фантастом, я бы, наверное, умер с голоду. Писатели-фантасты сейчас не могут существовать – любая фантасмагория, которую они пытаются придумать, оказывается уже реализованной в действительности. У меня наполовину написан фантастический детектив, и как только я придумываю очередной парадоксальный поворот сюжета, выясняется, что в нашей сумасшедшей реальности это уже произошло!