В эксклюзивном интервью Jewish.ru Уильям Хастингс Берк рассказал, как родной брат нациста Геринга спасал евреев.

Ваша книга «Геринг, брат Геринга» вышла 10 лет назад, но ее до сих пор читают и обсуждают в разных странах. Ожидали такого резонанса?
– Мне хотелось, чтобы судьба Альберта Геринга поразила воображение людей во всем мире, как поразила меня, но я не ожидал такой ошеломляющей реакции. Сначала – шок и скептицизм, поскольку рассказанное не сочетается с тем, что мы знали о Второй мировой войне. Потом брало верх любопытство, но в конце концов становилось грустно и возникало чувство несправедливости. Я получил множество сообщений от немецких и швейцарских школьников, которые сейчас изучают историю Альберта – немца, отказавшегося уступать фашизму и прислушавшегося к голосу совести. Подумать только, что именно нынешнее поколение подхватило эстафету, обеспечив долгую жизнь наследию Альберта. Мне приятно было узнать, что мой небольшой вклад в эту историю привлек внимание издателей и документалистов со всего мира. Моя книга была издана на пяти языках: английском, чешском, польском, немецком и русском. Удивительно, что я каждый раз начинаю волноваться, рассказывая о судьбе Альберта, хотя делал это уже миллион раз.

Как вы узнали об этой истории?
– О том, что младший брат рейхсмаршала Германа Геринга, Альберт спасал людей – и евреев, и неевреев – от нацистов, я узнал в 2001 году. Я случайно наткнулся на документальный фильм «Настоящий Альберт Геринг» и не мог понять, почему мир не ухватился за эту историю раньше. У меня возникло желание узнать об этом больше и лично убедиться, что вся эта история – правда, ведь даже после просмотра документального фильма у меня все еще оставались сомнения.

Где вы нашли свидетелей того, что Альберт Геринг спасал людей во время войны?
– «Список Альберта», хранившийся в Национальном архиве в Вашингтоне, стал для меня путеводителем. В нем было 34 фамилии людей, которых Альберт спас от нацистов. Очевидно, Альберт намеренно составил этот список с таким количеством деталей – чтобы следователи легко могли найти свидетелей. Помимо имен и фамилий значились род занятий, национальность, место последнего контакта, последние известные адреса. В итоге я просто сделал работу, которую так и не сделали американские следователи. Я также связался с продюсерами документального фильма «Настоящий Альберт Геринг», чтобы получить список контактов. Один спасенный выводил меня на другого. Однажды я написал всем Ковачам, которые были в телефонной книге Италии.

Когда вы обращались за помощью в разные организации, какой была реакция?
– В целом, люди меня поддерживали. Единственным исключением была дочь Альберта, Эдда Геринг, которая пресекала все попытки установить контакт. Были случаи, когда интервьюируемый в прямом смысле насмехался, когда видел перед собой молодого, неряшливого выскочку с другого конца света. Но как только мы начинали беседовать и люди чувствовали мою искренность, страсть к проекту, они раскрывались, шли на многое, чтобы помочь и пустить меня в свой мир. Один из собеседников сказал, что рад передать эту историю в мои молодые руки, ведь это гарантия, что историю узнают будущие поколения.

Какие новые истории и свидетельства евреев в пользу Альберта Геринга вы узнали после выхода книги?
– Я познакомился с некоторыми членами семьи Геринг и людьми, которых касается эта история. Например, после публикации книги со мной связался сын доктора Виктора Корнелиуса Медвея, который значился в «списке Альберта» под номером 18. Во время написания книги я не смог найти информации о докторе Медвее, кроме той, что Альберт оставил в своем списке. Я не знал его судьбы. Благодаря отклику сына я выяснил, что доктор Медвей благополучно добрался до Англии. Бежать из Вены в 1938 году ему помог Альберт, передав ему официальное письмо-разрешение. Сын Медвея также раскрыл судьбу коллеги отца, доктора Бауэра, числившегося под номером пять в «списке Альберта», – тот благополучно добрался до США после вмешательства Альберта.

Откликнулась и Татьяна Гуляева, в девичестве Оцуп, – дочь кинопродюсера Сергея Оцупа, номер 22 в «списке Альберта». Альберт помог ее отцу бежать в Испанию, снабдив проездными документами. Саму Татьяну и ее мать Альберт навещал в Берлине. Он стал для нее «дорогим дядей». Мы с Татьяной очень сблизились. Перед смертью она отдала мне плюшевого кота, которого Альберт подарил ей в детстве.

С дочерью Марии Ликар, номер 16 в «списке Альберта», мы также смогли связаться, как только я нашел важную информацию в Государственном архиве Австрии. Мария была наполовину еврейкой. В 1943 году она была вынуждена защищать себя в суде Вены. Альберт вступился за нее, написав официальное письмо судье. Марии удалось пережить войну. Джордж Пильцер, номер 24 в «списке Альберта», в 17 лет стал свидетелем ареста своего отца гестапо и последующего вмешательства Альберта. Он представил личные показания Яд ва-Шему в рамках моего заявления. Это был один из последних его поступков перед смертью.

Вы направили обращение в Музей истории Холокоста Яд ва-Шем о признании Альберта Геринга Праведником народов мира. Каким был ответ?
– Им потребовалось почти два года, чтобы ответить. Яд ва-Шем написал, что хотя они не сомневаются, что Альберт был полезен евреям, но собранные доказательства не удовлетворяют условиям программы «Праведники народов мира». У музея есть свод внутренних правил, которым они не делятся с общественностью. Это означает, что люди подают заявки, не зная всех условий, которые Яд ва-Шем использует для проверки каждого случая.

При этом в итоговых доводах Яд ва-Шема, как мне кажется, были неточности. Согласно их критериям, «лицо может рассматриваться в качестве Праведника народов мира, когда имеющиеся данные ясно показывают, что нееврейское лицо рисковало своей жизнью, свободой и безопасностью ради спасения одного или нескольких евреев от угрозы смерти или депортации без взыскания денежной компенсации или других вознаграждений». В результате они не берут во внимание никакую помощь, оказываемую евреям до 23 октября 1941 года – тогда был издан закон о запрете эмиграции евреев, который фактически открывал путь к депортации в лагеря смерти. Тем временем Альберт был наиболее активен во время аншлюса в 1938 году.

Интерпретация Яд ва-Шема подразумевает, что евреи после аншлюса могли свободно передвигаться. Но новые законы рейха лишили многих людей средств на покупку билетов и виз: активы евреев замораживались, налогов становилось все больше. Количество стран, желающих принять беженцев, было ограничено. Многие евреи просто не могли позволить себе уехать, не смогли спастись и погибли во время Холокоста. Интерпретация также, как я считаю, предполагает, что ни во время аншлюса, ни непосредственно после него евреям в Вене не угрожала смерть. Я не знаю, как это сочетается с тем, что многие евреи были забиты до смерти на улицах, с предосудительными убийствами или депортациями в Дахау, которые начались, между прочим, в 1938-м.

Сын спасенного Альбертом Оскара Пильцера под присягой дал показания, которых обычно достаточно для признания человека Праведником народов мира. Учитывая видное положение Оскара Пильцера в Вене – он возглавлял крупнейшую в Австрии кинокомпанию, на которую нацелилось министерство пропаганды Геббельса – и его еврейскую веру, существует большая вероятность, что его могли отправить в Дахау в числе первых, если бы Альберт не вмешался. Но согласно логике Яд ва-Шема Оскар Пильцер не столкнулся с законной «угрозой смерти или депортации». Позволю себе не согласиться.

При этом Яд ва-Шем справедливо признал в 1984-м Праведником народов мира Тиунэ Сугихару, который, будучи японским дипломатом, вице-консулом в Каунасе, выдал тысячи транзитных виз в период с 9 июля по 26 августа 1940 года. Это было почти за год до немецкого вторжения в Литву, создания гетто, депортаций и массового уничтожения евреев. В 2000 году Яд ва-Шем признал Праведником народов мира Хэ Фэншань – бывшего генерального консула Китая в Вене, который выдал приблизительно 1200 виз в период с июня по октябрь 1938 года. Это происходило в том же городе и тот же период, что и в истории Альберта.

В других случаях Яд ва-Шем задавался вопросом, была ли жертва евреем или еврейкой. Но что значит еврей и нееврей? Какое определение они используют? Основной закон Израиля, Галаху или Нюрнбергские законы?

Вы занялись этой темой, потому что еврей?
– Нужно помнить, что Альберт спасал не только евреев. В его списке есть и евреи, и неевреи. Жертва есть жертва, несправедливость есть несправедливость – это единственное, что имело значение для Альберта.

Благодаря исследованиям ДНК я обнаружил, что по отцовской линии являюсь потомком ашкеназов, живших на территории Центральной и Восточной Европы. Оказалось, что меня вполне объяснимо тянуло в Польшу. Там я жил в течение последних пяти лет, причем в том самом регионе, где сосредоточены мои ашкеназские ДНК-маркеры. Это было случайное совпадение, так как тест проводился только в этом году. И еще один маленький штрих. Мою маму зовут Шари. Это имя она унаследовала от крестной, знатной венгерской еврейки, поселившейся в Сиднее до войны.

История вашей семьи связана с войной?
– Два моих биологических дедушки воевали в Папуа-Новой Гвинее во время Второй мировой войны, а мой отчим был британским десантником во время Нормандской операции. Мои предки были участниками практически всех крупных войн – от бурской войны до Вьетнама. Одни с оружием в руках, другие – как медсестры. Первые рассказы о Холокосте я услышал от друзей нашей семьи, супругов Коул. Госпожа Коул жила в Берлине во время Второй мировой войны и вынуждена была скрываться. А господин Коул был угнан из Чехии на принудительные работы. Во время каждого похода в гости к супругам Коул я узнавал новую часть их истории. Интересно, что именно нацистский чиновник помог спрятать семью миссис Коул. Звучит знакомо?

Вам удалось понять Альберта Геринга?
– В некотором смысле да. Я посетил все знаковые места, связанные с его детством и взрослой жизнью. Я говорил с людьми, которые знали его близко. Я потратил 18 лет на первичную документацию и до сих пор узнаю что-то новое об этом загадочном человеке. Я не знаю, можно ли утверждать, что один человек способен полностью понять другого, тем более того, кто пережил такие апокалиптические времена. Но главное – хотя бы попробовать.

Вы думали, как бы вы себя вели, если бы были братом Германа Геринга?
– Это вопрос, который я задавал себе все время в процессе исследования материалов и написания книги. Как и Альберт, я был бы смущен и испытывал бы искушение отречься от брата. Но я также прагматичен, как Альберт. Думаю, я бы попытался незаметно оказать давление, чтобы донести важную информацию до моего брата и подтолкнуть его на другой путь. Но я не думаю, что у меня хватит смелости рисковать жизнью в пылу страсти. Я бы оцепенел от страха.