В эксклюзивном интервью Jewish.ru профессор исторического факультета университета Беркли и автор бестселлера «Дом правительства» Юрий Слёзкин рассказал, какое место занимают евреи в глобальной политике, к чему привела «канонизация Холокоста» и почему Бродский не стал символом еврейской истории.

В конце лета вышло новое издание вашей книги «Эра Меркурия. Евреи в современном мире». Почему вы взялись за эту тему?
– Лет двадцать назад, ещё работая над «Домом правительства», я обратил внимание на большое количество евреев, которые жили в Доме на набережной. Их отношение к революции, к своим семьям и к жизни в целом резко отличалось от взглядов и поведения их нееврейских соседей. Евреи оказались намного последовательней в своем пролетарском интернационализме. К примеру, поляки или латыши, жившие в Доме на набережной, учили детей своим языкам и пели национальные песни, а евреи ничего подобного не делали.

Я собирался написать об этом статью, потом решил сделать эссе подлиннее, но закончил целой книгой. Одновременно я вспоминал собственную жизнь в Москве, мою семью, друзей и одноклассников, вышедших из еврейского мира. У многих из них были бабушки-коммунистки, но мало кто задавался вопросом, как у таких советских бабушек появились на свет такие антисоветские внуки.

В книге вы определяете евреев как кочевников. Даже констатируете, что евреи «стали символом кочевого посредничества, где бы оно ни практиковалось». Получается, после образования Государства Израиль евреи потеряли одну из ключевых своих сущностей?
– Скорее не потеряли, а вернулись к старой сущности, но в новой её форме, противопоставляющей себя культуре диаспоры. Всю историю после разрушения Второго Храма евреи отвергали жизнь в диаспоре, ежедневно вспоминая, откуда они вышли и куда должны вернуться. И случившийся в последние века взрыв политической активности евреев связан именно с крахом экономики диаспоры и присущей ей модели поведения. Гетто, в широком смысле этого понятия, оказалось ненужным модернизированной экономике Европы и Российской империи и слишком тесным для евреев, которые в нём жили.

Израилю за 70 лет существования удалось стать центром еврейского мира или же судьбоносные для евреев события по-прежнему происходят в диаспорах: США, России, Европе?
– Израиль находится в центре еврейского мира в первую очередь благодаря тому, что евреи диаспоры, в основном из США, ощущают связь с Израилем как очень существенную. Американская политика в значительной степени зависит от того, что происходит в еврейском государстве, и это делает его центральным звеном мировой политики. Иначе говоря: Израиль играет важную роль в жизни американских евреев, американские евреи играют важную роль в жизни в США, а США, как глобальная империя, играет важную роль в жизни всего мира.

В «Эре Меркурия» вы пишете, что в 1970-е годы возникла «культура Холокоста» и произошла «канонизация» этой трагедии. Каковы последствия этой «канонизации»?
– Во-первых, культура Холокоста стала неотъемлемой частью риторики и идеологии Государства Израиль, декларирующего, что Холокост никогда не должен повториться. Во-вторых, культура Холокоста заняла центральное место в моральном воображении всего западного мира. Соответственно, если Холокост – это самое страшное преступление в истории человечества, то евреи – самые главные жертвы всех времен и народов. Для евреев не ново находиться в центре представлений значительной части мира о своем прошлом и своем настоящем, но после установления культуры Холокоста это положение стало еще более заметным – и чреватым последствиями. Для представителей еврейского народа эта универсальная жертвенность несет одновременно и политические выгоды, и большую опасность.

В чем опасность?
– Новая концепция еврейской избранности вызывает чувство протеста у других народов, чья национальная мифология тоже строится на жертвенности. Этот протест может проявляться на разных уровнях – от идеологического до бытового.

Случаи нападения на евреев даже в США и Германии это подтверждают.
– Да, евреи остаются внутренними чужаками. Сочетание исключительной жертвенности со столь же очевидным экономическим и социальным успехом может показаться парадоксом и приводить к агрессивной реакции.

В «Доме правительства» вы рассказываете об истории советской власти сквозь призму истории Дома на набережной. Какое здание или место могло бы стать призмой, сквозь которую можно рассказать историю евреев?
– Еврейская история слишком обширна и децентрализована. Некоторые образы и сюжеты, как, например, Исход из Египта, можно представить себе в качестве констант еврейской жизни, но придумать сцену, на которой, как в пьесе, разыгрывалась бы история евреев, можно лишь для отдельного исторического периода. В течение десяти лет одним из таких мест был Дом на набережной в Москве.

Другой возможный вариант – старинное еврейское кладбище, например, в Венеции, вокруг которого можно было бы построить повествование с соответствующими аллюзиями и метафорами. Но очевидного «места действия» у еврейской истории не может быть.

Возможно, есть фигура, через которую можно было бы рассказать историю евреев в современном мире? Например, Иосиф Бродский с его изгнанием и скитаниями – как в жизни, так и в поэзии.
– Но это была бы история советских евреев. В ней нашлись бы мотивы, характерные также для евреев Палестины, Америки и Европы, но центральные темы жизни и творчества Бродского связаны с советской действительностью. Этот выбор исключил бы израильский опыт и не вобрал бы в себя некоторые важные американские реалии, поскольку частью американской еврейской жизни Бродский так и не стал. Символа всеобщей еврейской истории из него не получится.

В моей «Эре Меркурия» символами еврейской истории стали пять дочерей Тевье-молочника из цикла рассказов Шолом-Алейхема. Для литературы на идише начала ХХ века это стандартный прием: через семейную сагу легче предоставить читателю разнообразие путей еврейского народа – кто-то едет в Нью-Йорк, кто-то в Москву, кто-то в Тель-Авив.

ХХ век был во многом «веком евреев». Чьим будет XXI век?
– Мир меняется с такой скоростью, что не удивлюсь, если «еврейский вопрос» в какой-то момент отойдет на второй план. Но пока я этого не вижу. Да, Россия перестала быть особой и ни на что не похожей ветвью еврейской истории. Но пока сами евреи остаются в центре мира, еврейский век продолжается.