Директор музея «Евреи в Латвии» Илья Ленский в интервью Jewish.ru рассказал, почему люди боятся знать о евреях и кто зажигает свечу в память о Рижском гетто.

Какое количество евреев сегодня проживает в Латвии и насколько они вовлечены в еврейскую жизнь, еврейскую культуру?
– По официальным данным, это 8200 человек, но мы считаем, что их может быть порядка 10 тысяч. Большая часть этих людей вовлечена в те или иные программы еврейской жизни. Возможно, они не входят в список еврейской общины, но регулярно посещают мероприятия, связанные с еврейской историей и традицией.

Какую задачу перед собой ставит музей «Евреи в Латвии»?
– Мы единственный в Латвии музей национального меньшинства. Музей основан в 1989 году по частной инициативе группы латвийских евреев, выживших в Холокосте, во главе с известным историком, доктором Маргером Вестерманом. Сейчас ему 94 года – и он до сих пор является нашим куратором. Как и любой музей, мы в первую очередь сохраняем, собираем и популяризируем – в нашем случае все то, что связано с судьбами латвийских евреев начиная с XVI века и до наших дней. Также для нас чрезвычайно важны образовательные программы, с помощью которых мы знакомим общество с историей евреев в Латвии и с еврейской культурой вообще. Мы стараемся помогать латвийским исследователям и региональным музеям, так как глубоко убеждены, что история евреев является составной частью истории Латвии и должна быть представлена там, где это актуально и релевантно.

В одном из ваших интервью вы указали, что ежедневно 70% всех посетителей вашего музея – это иностранцы. Почему так?
– Нужно понимать, что интерес к музеям в Латвии в принципе ниже, чем в других странах. Согласно одному из исследований на эту тему, около 25% жителей Латвии вообще не рассматривают опцию похода в музей как вариант досуга. На их ментальной карте такой вещи нет. Это общая проблема музейного сообщества, с которой мы пытаемся бороться в широком контексте. Часть наших посетителей – это организованные группы. Мы часто работаем с турфирмами или делегациями, у них наш музей заложен в программе. Среди же латышей есть две категории: школьные группы и индивидуальные посетители.

Последние четыре года мы активно работаем со школами, нам удается получать на это гранты, у нас есть специальные программы для разных классов, которые приезжают к нам со всей страны. Да и мы сами посещаем школы со своими программами или передвижными выставками.

Что касается индивидуальных посетителей, то хотелось бы, чтобы их было больше. Многие нам говорили, что боятся приходить в еврейский музей, так как ожидают, что там их непременно ждет тяжелый разговор о Холокосте или погромах. Мы стараемся объяснить, что это совершенно не так. Естественно, экспозиция, посвященная Шоа, неотъемлемая часть музейного пространства, но мы всегда подчеркиваем, что Холокост – это не конец еврейской истории, и мы не можем говорить о евреях только в контексте Катастрофы. Та же проблема всплывает в вопросе преподавания Холокоста в школах: может сложиться впечатление, что это единственный момент, когда евреи появляются на сцене мировой истории, и только для того, чтобы быть убитыми. Поэтому наша задача – изменить такое положение вещей.

Понемногу мы с ней справляемся. Латвийских посетителей в нашем музее становится все больше. Например, на наши лекции, концерты или другие подобные мероприятия в основном приходит латышская местная публика, не еврейская. Люди перестают ассоциировать еврейские культурные мероприятия с чем-то травматичным и отталкивающим.

В Риге работает музей, посвященный Жанису Липке. Почему он не стал частью вашего музея?
– Мы совершенно разные и не связанные между собой институции. Музей Жаниса Липке создан по инициативе латышских интеллектуалов, для которых было важным сделать историю Второй мировой войны и Холокоста частью латышской истории, которая касается каждого жителя Латвии независимо от национальности. Поэтому логично, что музей существует в своей форме, которая совершенно не ограничивается Холокостом. К примеру, у них были выставки, посвященные спасению беженцев во время и после окончания Первой мировой войны. Мы дружим с музеем и считаем, что он еще более обогащает наши знания о ХХ веке.

Насколько тема Холокоста в принципе значима для латвийского общества сегодня?
– И тема Холокоста, и еврейская история в целом становятся более существенными в Латвии. Мы видим массу интересных культурных проектов, посвященных Холокосту и евреям. Некоторое время назад в Латвии прошел ряд спектаклей, где фигурировала тема Катастрофы. Мемуары киноведа и выдающегося театрального педагога Валентины Фреймане, посвященные Холокосту, стали настоящим национальным событием и занимали верхние строчки в топах книжных изданий. Для многих в Латвии эта книга воспоминаний стала поворотной точкой в восприятии Холокоста.

В этом году вышел фильм о Жанисе Липке «Отец Ночь», который получил награду Хайфского кинофестиваля и выдвинут на «Оскар» от Латвии. Картина вызвала огромный интерес зрителей и была показана в прайм-тайм по Первому каналу латвийского телевидения в День памяти жертв Холокоста. Директор музея Жаниса Липке Лолита Томсоне с группой коллег последние четыре года организуют акцию памяти у монумента Свободы в Риге, во время которой люди зажигают свечи в память о погибших в Румбульском лесу евреев из Рижского гетто.

При этом мы часто слышим, что о Холокосте помнят мало. Но у нас нет никакого эталона памяти. Мы не можем взять линейку, измерить и сказать: «Ну, вот тут у нас достаточно». Нет никакой программы, где были бы четко описаны пункты – какой должна быть память о Холокосте. Однако становится ясным, что это процесс динамический, и его развитие в Латвии я оцениваю очень позитивно.

Не приобретает ли тема Холокоста монументальность, за которой не видно живую нить трагедии?
– Равно наоборот. Монументальной она была в советское время, когда о Холокосте было принято говорить штампованным казенным языком. Сегодня же установка памятников, издание книг, выпуск фильмов и спектаклей, образовательные программы, все это – инициативы конкретных людей. Например, 30 ноября в городе Цесисе состоялось открытие памятной доски, посвященной убитым цесисским евреям. Еврейская община появилась здесь довольно поздно и никогда не была многочисленной. Тем не менее сотрудница местного музея – Элина Калния, молодая женщина, не еврейка, без какой-то семейной истории, связанной с Холокостом – добилась появления в городе монументальной таблички только потому, что эта тема для нее как исследователя этически важна.

В Латвии нет никакой государственной программы, которая бы штамповала еврейские памятники. Поэтому каждый раз это личная история, с личным взглядом и личными формулировками. Это расширяет представление о Холокосте и решает проблему, когда его символом становятся, к примеру, ворота Аушвица, в то время как абсолютное большинство литовских, латвийских, белорусских, украинских евреев никаких ворот Аушвица не видели, а были убиты в лесах и болотах рядом со своими родными городами. Поэтому для нас важно, что люди говорят о Холокосте не только на глобальном уровне, но и показывают его локальную, персональную сторону.