Больница Maimonides в Бруклине стала одним из эпицентров мировой пандемии. В эксклюзивном интервью Jewish.ru пульмонолог Хэлен Соголофф рассказала, чего больше всего не хватает врачам, стоит ли ждать вакцину и почему после ИВЛ умирает почти каждый второй.

С чем вы можете сравнить эту пандемию?
– Я такого за тридцать лет работы не видела, да и не ожидала когда-либо увидеть. Я просто не могу понять, как это в США – самой развитой стране мира – может быть такая острая нехватка самых элементарных вещей: масок, перчаток и защитных средств для врачей. Я уж не говорю о таких простых медицинских изделиях, как необходимые для больных катетеры. Почему санитарам и медсестрам приходится самим шить себе маски и носить мусорные мешки вместо защитных костюмов?! И это продолжается по сей день – после почти двух месяцев пандемии!

Я не хочу бросаться голословными обвинениями – необходимо проводить расследование, чтобы оперировать конкретными данными, но мы видим совершенно явный прокол. Это похоже на первые дни Великой Отечественной войны, в буквальном смысле – когда солдат посылали на немецкие танки с незаряженными винтовками.

Не хочу выступать адвокатом медицинской системы, но ведь никто не мог ожидать такого наплыва тяжелобольных пациентов. Разве можно создать под такое резервы?
– Эпидемия, конечно же, была полной неожиданностью, и никто не требует, чтобы где-то на складе лежали миллионы масок, защитных халатов и тем более вентиляторов. Но для экстренной ситуации должен существовать протокол – список конкретных мер, которые применяются при форс-мажоре и медицинским персоналом, и администраторами, и чиновниками, и поставщиками медицинского оборудования. Как только Всемирная организация здравоохранения объявила пандемию – а было это еще в середине марта, – должен был вступить в силу подготовленный на такие случаи протокол. Нужно было сразу начать тестирование и информировать население, какие ожидать симптомы, как не распространять инфекцию и что делать в случае заражения. Ничего этого не было сделано.

Но ведь об этом коронавирусе не было информации, да и ведёт он себя достаточно непредсказуемо: у одних проходит практически без симптомов, других же – убивает, причем довольно быстро.
– В основном он ведет себя примерно так же, как и прочие коронавирусы, которые вызывают подобный респираторный синдром. Он проникает в клетку и заставляет её интенсивно себя воспроизводить, тем самым поражая лёгкие. Иммунная система начинает бороться с инфекцией, но кислородный обмен веществ в этот момент крайне затруднен, а может и вовсе прекратиться. Это, конечно, очень общее описание воспалительных процессов, и этот вирус поражает клетки и других органов, например, сердца и почек.

Однако он действительно поражает людей по-разному. Почему он так действует – еще будет изучаться, но уже сейчас ясно, что люди с ослабленным иммунитетом, диабетом, сердечно-сосудистыми заболеваниями, гипертонией и ожирением подвержены значительно большей опасности от COVID-19. Видна высокая корреляция между возрастом, тяжестью течения заболевания и смертностью. Иными словами, вирус крайне опасен для тех, чей организм уже и так в значительной степени изношен или ослаблен. Но эти факторы не полностью отражают картину. Похоже, что в этом заболевании значительную роль играют и генетические факторы: у некоторых пациентов клетки оказываются изначально более восприимчивы к этой инфекции, поэтому на вентиляторах мы видим и более молодых пациентов, у которых отсутствуют другие заболевания и факторы риска.

Возможно, генетикой объясняется такая высокая смертность среди афроамериканцев?
– Я не думаю. Среди испаноговорящего населения тоже высокая смертность, которая, скорее всего, не связана с их генетикой. Среди моих афроамериканских пациентов я часто вижу, помимо проблем с лёгкими, также и много других хронических заболеваний. Они часто страдают диабетом, у них излишний вес и гипертония. Бедность и слабое здоровье тесно связаны между собой. Ну, и к этому нужно добавить отсутствие информации или точнее – нежелание её получать и в неё верить. Некоторые из заразившихся продолжали общаться с друзьями, ходить по городу, даже играть в баскетбол.

Как вы объясняете такую высокую смертность среди хасидской общины в Бруклине?
– Многие члены общины являются пациентами больницы Maimonidis. В их районах высокая плотность населения и большие сплоченные семьи, в которых бабушки и дедушки находятся в тесном общении с внуками и правнуками. Когда я их спрашиваю, почему они своевременно не обратились к врачу, они отвечают, что у них нет телевизоров, они не слушают новости и не читают газет. Многие просто не получили своевременного предупреждения об опасности и не знали, что нужно делать, когда появляются симптомы COVID-19. А необходимо сразу же ехать в больницу.

Вы по-прежнему рекомендуете ехать в больницу, хотя в Нью-Йорке они до сих пор переполнены?
– Конечно. Результаты всегда оптимальны, когда лечение начинается на ранних стадиях заболевания – и чем раньше, тем лучше! Тем более в этом случае, когда инфекция распространяется быстро, могут быть повреждены лёгкие и возникнуть сопутствующие осложнения. И хотя лекарств, которые однозначно бы действовали против самого вируса и одобрены регулирующими организациями, на данный момент не существует, но в больнице могут предотвратить осложнения. Могут дать кислород, если пораженные лёгкие не справляются, а если заболевание прогрессирует, то сделать интубацию и подключить к ИВЛ уже находящегося в больнице пациента проще. Если люди лежат дома несколько дней с температурой и кашлем, и их привозят на скорой, когда они уже не могут дышать, то это аврал.

Сейчас ИВЛ хватает?
– На самом пике эпидемии их многим не хватало. Приходилось даже подключать по два-три-четыре человека к одной машине. Это можно делать в экстренных случаях, но медицинский персонал должен хорошо знать, как это выполнить. Сейчас интубированных пациентов переворачивают на живот, что помогает им лучше восстанавливаться, однако даже для этой простой процедуры должен быть подготовленный персонал.

При этом почти половина интубированных пациентов всё равно умирает, но и у тех, чьи лёгкие восстанавливаются после трёх недель на вентиляторе, могут быть серьезные повреждения. Дело в том, что в результате этого заболевания у пациентов может возникнуть фиброз, у лёгких сокращается способность вбирать кислород, и они, грубо говоря, как бы превращаются в резину. Ко мне уже начинают приходить эти пациенты, пережившие COVID-19.

Когда появится вакцина и эффективное лечение?
– Пока появляются только тесты на антитела. Они показывают, кто уже переболел, у кого, вероятно, есть иммунитет. Тесты еще не очень надежные – есть ошибочные негативные результаты, но если у вас позитивный результат, то вы уже переболели. Однако нужно тестироваться каждые три месяца, потому что мы ещё не знаем, как долго этот иммунитет может держаться.

Что же касается вакцины, то множество команд по всему миру над ней работает, обсуждают сроки её готовности, но надо понимать: далеко не против всех вирусов можно создать эффективную вакцину. От гриппа, к примеру, вакцины до сих пор не существует, хотя вирус известен давно – он слишком быстро мутирует. А про СOVID-19 мы пока не имеем достаточно информации. Ну и лекарства, способного «убивать» этот коронавирус, может не оказаться.

Вы настолько пессимистичны?
– Отнюдь нет. Недавние клинические испытания антивирусного препарата ремдизивир, который был разработан против лихорадки Эбола, но от неё оказался неэффективным, подают надежду, что он, возможно, будет работать против COVID-19. Однако испытания ещё в ранней стадии, и необходимо проводить дополнительные исследования и тесты перед тем, как препарат одобрят регулирующие организации разных стран.

Я вам приведу в пример вирус варицелла-зостер, который вызывает детскую болезнь – ветрянку. Если ею переболеть, то этот вирус остается в корне нервов, и от него невозможно избавиться. Большинству он не мешает, но по какой-то причине – и у многих это случается ближе к старости – он может снова активизироваться. И тогда он вызывает крайне болезненный опоясывающий лишай. Еще лет двадцать назад им мучились по нескольку месяцев, но сейчас есть антивирусные препараты, которые, если их начать принимать сразу же после появления симптомов, останавливают этот процесс. Так и в случае с COVID-19 – какой-то антивирусный препарат в конце концов будет найден. Если это будут таблетки, то их можно будет прописывать пациенту при появлении первых симптомов, и болезнь не будет развиваться.

Как вы думаете, всё случившееся нас чему-нибудь научит?
– Для этого нужно провести доскональное расследование и непредвзято выявить, какие были совершены ошибки и где у нас оказались узкие места. Вирус этот будет довольно быстро изучен и исследован – уже через полгода нам станут понятны многие аспекты этой инфекции. Что же касается неготовности чиновников и совершенных ими ошибок – то там серьезного разбора полетов не будет.