Насмотревшись на будни мужа – полицейского под прикрытием, Эмилия Наймарк написала детектив. В эксклюзивном интервью Jewish.ru она рассказала, каково жить на фоне погонь и перестрелок и почему не стоит брататься с московской милицией.

Ты пишешь в послесловии своей книги Hide in Place, «Спрячься на месте», что не смогла бы написать ее без помощи мужа. В чем заключалась его роль?
– Я в принципе взялась писать, потому что все годы, пока мой муж Кит работал на улице, притворялся бомжом и наркоманом, входил в доверие к наркоторговцам и покупал у них наркотики, я была с ним рядом. Я знаю, как эта работа увлекает и захватывает, какая это сложная и опасная игра. И как она формирует характер человека. В итоге сложился образ главной героини, она бывший нарк, тоже работала под прикрытием. Дальше я уже развивала сюжет – и рассказывала все детали Киту, показывала написанные главы. И он мне объяснял, могло ли так произойти на самом деле или нет, и если нет, то как могло бы быть. Конечно же, я всегда следовала его советам. Мне было нужно, чтобы все сцены и ситуации в романе были прописаны очень точно, максимально приближенно к реальной жизни.

Главы про полицию действительно дышат жизненной правдой. Но почему ты выбрала женщину в качестве главной героини?
– Полиция – традиционно мужская работа. Хотя в полицейских департаментах по всей Америке женщины уже давно служат наравне с мужчинами, определенный мужской флер все равно преобладает. Может быть, прямой дискриминации нет, но в мужскую компанию «настоящих копов» женщин по большому счету не включают. Это я часто отмечала, пока Кит служил в полиции.

И еще. Мало кто это знает, но в полиции существует достаточно пренебрежительное отношение к тем, кто работает под прикрытием. Они ведь намеренно не следят за собой, у них длинные волосы, татуировки и дешевая, поношенная одежда. Женщины к тому же еще и одеваются, как проститутки, и ведут себя соответственно, чтобы втереться в доверие к наркоторговцам. Я не хочу рассказывать сюжет моего детектива, но вызовы, стоящие перед женщинами в полиции, в том числе в связи с неким пренебрежением со стороны мужчин, – важный аспект моего детектива. Хоть это и остросюжетное криминальное чтиво, меня как писателя все же крайне интересует жизненный опыт моих героев.

В твоем романе важную роль играет и русская мафия на Брайтоне. Это тоже из личного опыта?
– Нет, такого опыта у меня, пожалуй, не было. О русскоязычных преступниках я много читала, изучала реальные дела, следила за развитием нескольких судебных разбирательств. Тот факт, что я знаю русский язык, выросла в русскоговорящей семье и близко знакома с русскоязычной диаспорой – пусть и не криминальной, – дает мне преимущество перед средним американцем. И конечно же, я очень хорошо знаю все детали этой культуры – как люди между собой общаются, как разговаривают, что едят и в особенности что пьют.

Но на русском ты ведь не пишешь?
– Я родилась в Москве, но все же родители привезли меня в Америку совсем еще ребенком. Я уже умела читать – и в детстве много читала русской литературы, как, впрочем, все дети в интеллигентных еврейских семьях. Но училась я уже здесь, в американских школе и институте, так что писать на русском я бы не смогла. Да и вся моя жизнь – в Америке, про Россию я знаю со слов родителей и родственников. С тех пор как мы эмигрировали, я была в Москве всего один раз.

Вместе с Китом?
– Да, и кстати, у нас там случилась курьезная история. Это было где-то в начале нулевых. Далеко за полночь мы сидели на бульваре с моими кузенами. В какой-то момент скатились на русский, и Кит решил прогуляться – с пивом, которое пил. И вдруг на совершенно пустом бульваре – наряд тогда ещё милиции. Смекнув, что Кит – иностранец, стали требовать деньги и угрожать арестом. Он привёл их к нам, чтобы я перевела, что они от него хотят. Я объясняю, что Кит – нью-йоркский полицейский. Милиционеры смеются: дескать, таких полицейских не бывает – с длинными волосами, татуировкой. Я рассказала, что он нарк, работает под прикрытием. Кит показал им свой бедж. Милиционеры бросились его обнимать, жать руку – мол, брат-полицейский, герой. Но Кит отстранился – не хочу, сказал, с вами иметь дела, коррумпированные взяточники.

В нью-йоркской полиции такое не практикуется?
– Про всех полицейских я не знаю, но Кит всегда говорил, что он мечтает, чтобы ему какой-нибудь наркодилер, которого он арестовывает, предложил взятку. Он бы тогда его сразу сдал – и получил бы благодарность начальства.

Вы с Китом выросли в очень разной среде: он американец шотландского происхождения, ты российская еврейка. Как вы с Китом познакомились?
– Нас свел интерес к альтернативной музыке. Мы познакомились в Нижнем Манхэттене, в клубе под названием CBGB’s. Его давно уже не существует, но это было культовое место, своего рода легенда. Клуб оставил глубокий след в истории панк-рока и других музыкальных течений 80-х.

Я этот клуб очень хорошо помню. В те времена ходить в тот район, да и в сам CBGB’s, было отнюдь не безопасно. Как только тебя туда пускали родители?
– Мои родители ничего про эти мои интересы не знали и даже не догадывались. Дело в том, что, как и во многих эмигрантских семьях, моим родителям было сложно адаптироваться в новой стране. Я в очень раннем возрасте начала для них переводить, заполнять разные официальные бумаги и анкеты и стала для них как бы гидом в Америке и в американской жизни. Про мои музыкальные увлечения, как и про некоторые другие, они без меня не могли узнать, а я их, естественно, и не просвещала. Я их таким образом оберегала от излишних волнений.

Кит тогда уже работал в полиции?
– Нет, мы оба были очень молоды. Кит после окончания средней школы пошел служить в военно-морской флот, а когда мы познакомились, сдал экзамен в Академию полиции. Это обычная карьера: сначала вооруженные силы, потом – полиция. Брат Кита тоже прошел такой путь.

Непросто было быть женой полицейского? Особенно, например, пока он работал под прикрытием?
– Может быть, со мной что-то не так, но как раз пока Кит работал под прикрытием, я за него меньше всего волновалась. Да, это опасная работа, но я знала, что он делает то, что любит, и делает хорошо, очищает город от нехороших и опасных людей. Но в полиции никого долго под прикрытием не держат. В какой-то момент, когда ты уже примелькался и тебя очень многие знают, ты перестаешь быть эффективным. К тому же у нас был маленький ребенок, так что Кита перевели на работу в офис. Там он стал тылом и поддержкой тех из его коллег, которые работали на улице. Вот тут я начала за него по-настоящему беспокоиться: долгие часы в офисе, нудная рутина, сидячая работа, жуткий фаст-фуд. Много полицейских после такого кончают инфарктом в раннем возрасте.

Какие-то эпизоды из его полицейских будней вошли в детектив? Какие-нибудь перестрелки, погони?
– Конечно, много реальных эпизодов в детектив вошли. Но скорее курьезных и смешных, чем таких, от которых стынет кровь в жилах. Например, вписала момент, когда Кит, отработав смену и купив наркотики, сел в машину прикрывавшего его напарника. Только вот оказалось, что он перепутал машину и подсел к какому-то совсем постороннему человеку. Можно только представить, как тот водитель удивился, когда к нему по-хозяйски подсел какой-то оборванный наркоман.

Что же до перестрелок, то мне тебя придется разочаровать. Кит всегда имел при себе служебное оружие, даже когда мы ходили на концерт или в музей, но он никогда не из него стрелял. Это был его принцип. Он всегда повторял: надеюсь, никогда ни в кого не придется стрелять. К счастью, не пришлось. Но в детективе мои герои все же иногда вынуждены применять оружие.