В интервью Jewish.ru художник Рами Меир рассказал, как в нас живёт советская ментальность и почему бакинцы – это аристократия Кавказа.

Вы глава Союза художников горских евреев России. Существует ли в искусстве особый горско-еврейский стиль?
– Этот стиль – кавказский колорит, яркость красок. Он выдает жителей теплых стран. Когда человек живет в жаркой стране – например, в Израиле, у него живопись отличается от, скажем, французской с ее дождливыми днями и серыми красками. К тому же горским евреям, как и всем жителям Кавказа, присущ особый темперамент. Определенная воинственность, характер – все это можно увидеть в нашей живописи. Как и найти в ней отражение истории народа. Мы были гонимы, как и все евреи в мире. Наш путь сквозь времена и народы лежал через Вавилон, Персию, Хазарский каганат, Османскую империю. Эта своего рода «кочевая жизнь» не позволяла заниматься земледелием, так что доход приносили торговля и ремесло.

Кстати, то, что мы называем себя «горскими» евреями – не наш выбор. Это идет со времен Николая I: пометка «горские» нужна была, чтобы на нас не распространялись запреты, наложенные на наших европейских собратьев-ашкеназов. Иногда нас ошибочно записывали «горными» евреями, иногда – тàтами, но таты – понятие уже более позднее, времен Сталина.

В вашей личной коллекции много артефактов, связанных с горскими евреями?
– Я собрал коллекцию горско-еврейского прикладного искусства: сережки, женские и мужские пояса, кинжалы. Мастера оставляли свои знаки – например, магендавид, семисвечник, надписи на иврите. Еще я более 20 лет собираю открытки про горских евреев – самые ранние датированы 1857 годом. В царские времена нередко издавались открытки с фотографиями и описаниями представителей малых народов России, в том числе и горских евреев. Могу смело сказать, что у меня одна из самых представительных коллекций таких открыток – на них горские евреи и из Баку, и из Дербента. Я их часто вывозил на выставки – получал специальные разрешения, чтобы обойти таможенные ограничения. А сейчас я думаю об исторической выставке, на которой можно было бы показать и старые газеты. Я был соавтором покойного историка Ефима Улицкого в его книге о евреях Кавказа. И у меня собран богатый материал о европейских, азиатских и грузинских евреях. Самые старые газетные источники датированы 1786 годом.

Горские евреи всё еще живут на Кавказе – или разъехались?
– Живут. Но и выехало очень много. Большая часть горских евреев находится сегодня в Израиле. Есть диаспоры в Москве, США, Канаде, а на Кавказе – в Дербенте, Баку и Грозном – осталось меньшинство. Раньше это были большие диаспоры. В Грозном, например, была Московская улица, заселенная горскими евреями. В Нальчике этот анклав назывался «Колонка» – частные дома горских евреев, разнотипные абсолютно, и бедные, и богатые. В Дербенте была «еврейской» улица Ленина. В Азербайджане – горско-еврейский город Губа́ – и в нем поселение Красная слобода, которая когда-то называлась Еврейской слободкой: переименовали после революции советские власти. Вообще, таких поселений было много. Евреи там жили по своим традициям, скрывались от гонений и нападений, от истребления. Я восхищаюсь нашими предками, которые сохранили нам религию, обычаи и обряды. Хотя тяжело работали, бедствовали, жили в нищете, как и все народы на Кавказе.

Сейчас достаточно ли делается для сохранения родной культуры?
– Сохранить культуру сложно. У нас, горских евреев, есть свой язык – джуури, похожий на фарси. Но при переезде в Израиль, например, дети перестают на нем говорить. Тем более внуки. Им это не нужно. Спросишь, почему не учишь джуури, отвечают: «А где мне это применять?» Поэтому так важна работа культурных организаций. Для одной из них я записал 15 видеоуроков на джуури. По ним учатся и горские евреи, которые плохо знают родной язык, и русские, что может многих удивить, и американцы. Меня радует интерес к джуури, особенно у евреев. Кто-то из них в итоге достигает таких высот, что пишет достойные книги на джуури.

Искусство, опять же, работает на сохранение культуры. Раньше, например, еврейский дом был полон иудаики: посуда, изображения, символические предметы. Сейчас, к сожалению, в быту этого гораздо меньше. Все знают в основном лишь про шестиконечную звезду Давида и семисвечник. А ведь в прежние времена иудейских символов было намного больше. И вот я заинтересовался этим вопросом, изучил материалы XIII, XIV, XVII веков, чтобы проследить развитие иудейской символики. В итоге написал картину, в которой объединил все символы, в том числе каббалистические.

Вы долго жили в Израиле, но потом переехали в Москву. Почему?
– Я родился в Азербайджане, в Баку, и в Израиль эмигрировал со своей семьей ещё в 1990 году. Уже много позже приехал в Москву, открыл свою галерею – арт-студию Rami Meir Art, провел несколько выставок. И решил остаться. Последние годы я живу в Москве.

Вам здесь, получается, комфортнее?
– Скажу прямо: в Израиле надо родиться. Не приехать эмигрантом или репатриантом, а родиться. Когда в семейных разговорах мама упоминает, что папа еще в 1976 году хотел, чтобы мы уехали, но она не пустила, я всегда говорю: «Жаль, что не пустила». Чем раньше попадешь в Израиль, тем, в моем понимании, лучше. Но самый лучший вариант – там родиться.

В нас нет израильской ментальности. Мы начинаем какой-то бизнес – и делаем много ошибок, просто потому что в нас живет советская ментальность. Мы легко можем нарушить какие-то законы, которые с легкостью нарушали в Советском Союзе. В Израиле это не пройдет.

А с Москвой меня многое связывает. Например, в 1981–1983 годах я служил в армии в Москве. У меня и мать, и братья, и племянники – все россияне. Я не говорю, что мне в России комфортнее. Мне комфортнее в Израиле, но мешает то, что я там не родился. Если бы я там родился, я был бы там счастлив.

То есть по-настоящему вы счастливы лишь в Баку?
– Безусловно, я люблю Баку, этот многонациональный город. С юности я помню самобытность бакинцев, уважение к женщинам. У меня есть даже такой афоризм: «Бакинцы – многонациональная аристократия Кавказа». Именно многонациональная: в ней и татары, и лезгины, и евреи. Мы, родившиеся там, начинали ценить Баку, когда уезжали в другие города. Дикостью казалось, когда в другом городе, скажем, брат и сестра в автобусе платили каждый сам за себя. Странно было видеть «немецкий счет» или «швейцарский счет» в ресторанах.

Мы воспитывались в другой ментальности. Я как-то был в гостях в другой республике. Мне говорят: «Кушать будешь?» Я говорю: «Нет, не хочу, спасибо!» – скромность предполагает, что надо отказаться. Отвечают: «У нас два раза не предлагают, один раз предложили – и все, больше предлагать не будем». А у бакинцев по-другому. Нас учили старшие: гость пришел – все, что у тебя есть, ставишь на стол. Не спрашиваешь: «Чай будешь или кофе?» Гость сам выберет, что пить. Я счастлив, что перенял эту ментальность.

Мои дети хоть и родились в Баку, но они же, скорее, носители израильской ментальности. Просто, скажем, мой сын уехал в Израиль в двухлетнем возрасте, а сейчас ему 35. Но я рад, что он, бывая в Азербайджане, перенимает тамошние традиции через меня, своего отца. По его поведению, по тому, как он общается с друзьями, по тому, что он рассказывает, я вижу, что бакинская ментальность все-таки существует. И счастлив этим.