«Я русский и араб в одном лице» – пели они и процветали. В интервью Jewish.ru музыкант Ян Любин рассказал, как мешал русские шлягеры с Востоком и почему даже после 7 октября верит в дружбу с арабами.

«Ближневосточный панк-рок», гремучая смесь арабских, еврейских и русских шлягеров – вот что прославило вашу группу Orgonite. Как вы нащупали этот драйвовый интернациональный микс?
– Мы с Вадимом (Вадим Мехона и Этель Фейгман – два других участника группы. – Прим. ред.) на этом выросли. Мы же из Акко! Каждый из нас был единственным «русским» в своем районе, у каждого в друзьях были и арабы, и евреи всех мастей: марокканские, горские, йеменские. Это такая мозаика культурная – когда к ней привыкаешь, в монокультурном обществе уже тебе кажется пресно, блекло. Я думаю, когда мы дошли до этой мультикультурной темы, мы оба сразу поняли – вот оно! Наше детство. Но это было не сразу, конечно.

Что же было в начале?
– Скука. Делать в Акко было особо нечего: подростки рано заводили дружбу с алкоголем – сидели и распивали рядом с киоском или на площади. Я тоже сидел, но еще слушал рок: Nirvana, Metallica, Guns N’Roses – ну и пытался играть их песни на гитаре. Как-то ко мне подошел знакомый из моей русской школы и говорит: «Я знаю, ты слушаешь рок, и я слушаю. Давай делать группу». По парню было видно, что он рокер – длинные волосы, серьги, железки всякие. А я как датишный (то есть религиозный еврей. – Прим. ред.) выглядел – в кипе, причесан на пробор. Но я прям с восторгом сразу бросился в дело. Вскоре познакомился еще с музыкантами, пошел учиться в музыкальную школу – и там по-настоящему начал играть в первой группе. Той группе не хватало барабанщика, так я быстро купил барабанную установку и ее освоил. Хотя до того учился играть на гитаре. В группе я как раз познакомился с Вадимом. Потом мы с ним отслужили в армии, отучились в колледже на звукорежиссеров и переехали в Тель-Авив, чтобы делать музыку.

В Акко, получается, делать музыку нельзя было?
– Я Акко очень люблю. За его мультинациональность, историю, море. Но городу нужно развиваться – чтобы люди там тоже имели возможность развиваться. Наша с Вадимом первая группа была создана в Акко, и называлась она Shitty City, то есть буквально – говенный город. Группа просуществовала 12 лет, и мы делали панк-рок, в том числе про Акко, про его проблемы. Один раз пригласили нас на местное телевидение, мы там такого наговорили! На нас весь город ополчился. Но часть людей поддержали: а что, правильно парни говорят, нужно решать проблемы, полно их у нас. Ну, то есть что там делать молодежи? На завод пойти работать можно. Чтобы стать музыкантом – нужно в Тель-Авив ехать или еще куда подальше.

Вам уже было лет по 25, когда вы переехали? С чего вы начали?
– Нужно было, конечно, сразу зарабатывать, чтобы жить. И мы начали работать – ставить звук для других музыкантов, понемногу выступать сами. Я писал песни – по большей части разоблачающие. Я люблю всякие «теории заговоров» – ну, про заговор фармацевтов, которые гробят мир, или про заговор банкиров, или производителей вредной еды. И вот у меня песни были про это, пламенные такие. Людям это как-то не больно нравилось. Они на концерт отдохнуть приходили, а их грузили заговорами. Параллельно же по работе звукорежиссерской я постоянно соприкасался с музыкой мизрахит. Это восточная музыка, ресторанная, для свадеб или других торжеств. Звездой жанра был Лиор Наркис – и вот я все смотрел, как его публика обожает, ну просто чуть ли не в обморок падает. Да я и сам мизрахит любил. Хотя и не афишировал – вроде где Metallica и где мизрахит. При этом в армии я даже записал один диск для себя с каверами на эту музыку – так, для прикола. И тут я вижу, что мы упираемся с панк-роком – и никакого пиетета к нам. А Лиор выходит, поет от души – и публика с ума сходит.

Захотелось так же?
– Да. Еще мы выступали с диджеем очень известным, его зовут Итай Гало. Это тоже было впечатляюще. Приходишь просто с флэшкой – и все, ты звезда. Мы выкладываемся со своими гитарами и песнями, а тут такой минимализм, ничего не надо. Так я стал экспериментировать. Сначала с мизрахит. Стал сам петь мизрахит – и людям понравилось. Это было смешно: русский поет мизрахит. Потом принялись за электронную музыку.

И появилась Orgonite?
– Можно так сказать. У меня возникла идея соединить мизрахит и электронную музыку. Плюс от себя что-то добавить. Когда было решено двигаться в сторону такой более эклектичной музыки, то нам захотелось и женского вокала, и танцев. И мы нашли Этель.

Быстро пошло дело?
– На удивление. У нас пошли концерты, нас стали звать на свадьбы. Мы сначала думали, что рок мы не бросим ни за что – просто сделаем перерыв, а потом затащим публику, которую поймаем на удочку электронной музыки, обратно в рок. Но получилось, конечно, наоборот – эта рыба, которая нас поймала, уволокла нас на сторону электронной музыки вместе с удочкой. Ну и ладно, электронная музыка тоже ведь часть моей души, я не против.

Ваш клип Habibi Yaeni собрал более восьми миллионов просмотров на YouTube. Потом вы записали еще три успешных клипа. Потом группа развалилась. С чего вдруг?
– Так бывает, группы распадаются. У всех появились другие дела – личные, рабочие. Сейчас у всех сольная карьера – Вадим делает электронную музыку преимущественно, Этель всегда делала оригинальный фьюжн между роком и хип-хопом – и сейчас продолжает.

Что делаешь ты?
– Рок делаю, но и электронику, хип-хоп, техно, хард басс. Вот, например, электронная песня «Хайфа город кайфа» хорошо зашла.

Упора на интернациональность уже нет? Наверное, после 7 октября такие слова, как были в песнях Orgonite, «я русский и араб в одном лице», уже не зайдут?
– Люди стали более напряженные. Но я вот, когда приезжаю в Акко, вижу, как мои друзья, которые воюют в Газе, сидят вместе с нашими общими друзьями-арабами. Едят вместе, смеются – потому что мы родные все, мы одно и то же. Я живу в Хайфе, иногда в Акко, иногда в Яффо – это все мультинациональные города, и я ночью иду в магазин и не чувствую себя в опасности. Людям же, которые стали смотреть косо на арабов, с которыми мы бок о бок живем всю жизнь, я говорю: стыдно вам. Они не виноваты, что ХАМАС. Это все должно закончиться. Мы Израиль, мы мультинациональное государство, в этом наша гордость. И каждый, кто скажет, что все арабы плохие или все русские плохие, ну не прав он. Есть террористы, да, с ними разговор особый. Но большинство людей – они такие же, как мы. И все хотят одного и того же. Жить спокойно и хорошо – и кайфовать.