«Минута памяти нужна только евреям»

Сорок лет назад на Олимпиаде в Мюнхене от рук террористов погибли спортсмены израильской сборной. Мир не хочет помнить об этой трагедии. Но евреи не забывают. На этой неделе в московский «Гилель» поделиться воспоминаниями приехал двукратный олимпийский чемпион фехтовальщик Марк Ракита, очевидец трагических событий 1972 года. После встречи Марк Семенович рассказал корреспонденту Jewish.ru, что готов был взяться за автомат, чтобы спасти израильских спортсменов.

— Вы общались с израильской командой на Олимпиаде в Мюнхене?

— Нет. Это было невозможно. У нас в делегации кагебешников было столько же, сколько спортсменов. В каждой команде часть спортсменов тоже были стукачами, поэтому просто общаться было невозможно. Тут же донесли бы, куда следует. Да и не было тогда понимания, что надо общаться. Я общался с евреями из других зарубежных команд, в основном на идиш. Но если бы я общался с израильтянами, это могло сделать меня невыездным.

— Вы знали идиш?

— Меня не обучали идишу. В школе я, конечно, учил английский язык. Но бабушка с мамой, чтобы скрыть что-то от нас с сестрой, говорили на идише. И когда я начал выезжать, я вдруг в разговорах стал улавливать знакомые слова. Поэтому я легко уловил и идиш, и немецкий в конечном счете.

— Как получилось, что террористы беспрепятственно попали в дом, где жила израильская сборная?

— Вы знаете, олимпийская деревня в Мюнхене была так устроена, что это, в общем, неудивительно. Ко мне, к примеру, туда приехал приятель из Польши, и я спокойно провел его к себе в олимпийскую деревню, мы в ресторан ходили, гуляли по ней. То есть она была практически открыта. Этим и воспользовались террористы.

— А как вы узнали о том, что происходит?

— Ко мне подошел один из заместителей руководителя делегации. Подозреваю, что в чине полковника КГБ. И спросил, не хочу ли я раньше времени отправиться домой. Я стал спрашивать, зачем. Израильтяне жили в доме напротив, прямо через улицу. Но он ничего не говорил, сказал только, что с израильской сборной сложилась какая-то нехорошая ситуация. Сами понимаете, что когда такой человек делает предложение, отказаться невозможно. Ну я согласился, но попросил три часа, чтобы купить родным подарки, сувениры. Мне дали сопровождающего, мы все купили, я собрался и улетел. А о том, что там произошел захват заложников, я узнал уже в самолете.

— Что вы почувствовали?

— Я не успел испугаться, конечно. Я был так опустошен после соревнований, что вообще довольно туго реагировал. Единственное, что я могу вам сказать, что если бы дали автомат и возможность идти им помогать, я бы пошел.

— Как отреагировали в команде на ваш отъезд?

— Я успел выступить, а никаких других чувств проявлять было нельзя. Ведь в то время Израиль для СССР был противником — пособником мирового империализма. Поэтому проявление эмоций в отношении Израиля могло привести к тому, что человек становился невыездным.

— А как получилось, что все происходило через дорогу от вашего домика, а вы ничего не видели и не слышали?

— Нечего было слышать — выстрелов-то не было. Они зашли в подъезд, закрыли двери и дальше шли переговоры. Сначала ведь никто никого не убивал, они торговались, чтобы им выдали тридцать палестинских преступников. Все остальное произошло уже потом, когда я улетел.

— Олимпиада была остановлена всего на один день. Потом соревнования возобновились. Как вы думаете, это правильно?

— Я считаю, что да. Негодяи есть во всем мире. И если негодяй совершает что-то незаконное, это не значит, что весь мир должен остановиться. Жизнь продолжается. Израильтяне молодцы — они наказали тех, кто это сделал. Но они же не запретили людям заниматься спортом, чтобы они больше не ездили на олимпиады.

— После теракта израильские спецслужбы провели операцию, в результате которой были уничтожены все террористы и организаторы. Как вы относитесь к таким методам?

— Положительно. Я считаю, что человек не имеет права отнимать жизнь. А если он это сделал, то должен попасть под то же колесо, которое раскрутил. Я, видимо, из Маккавеев, мне нравится принцип «око за око». Знаете, когда взрывается палестинский смертник, унося с собой жизни израильтян, его близкие становятся в круг и от радости пляшут. А знаете, почему? Это они не Аллаха восхваляют. Просто человек, взорвавший себя, принес своей семье несколько десятков тысяч долларов — им это оплачивают. Так вот я за то, чтобы уничтожать всю семью террористов, чтоб некому было радоваться. Тогда это прекратится, семья будет отвечать за того, кого воспитывает.

— То есть мира возможно добиться только силой?

— Нет. Но это хорошая основа для мира (смеется).

— Многие по-прежнему обвиняют немцев в том, что было так много жертв. Вы думаете, можно было спасти израильских спортсменов?

— Несомненно. Не всех, конечно. Жертвы все равно были бы. Но если бы немцы допустили к переговорам израильские спецслужбы, жертв было бы намного меньше. Немцы не понимали, с чем они столкнулись, они не готовы были противодействовать подобному террористическому акту. Не говоря уже о том, что безалаберность в организации системы безопасности олимпийской деревни вообще дала террористам возможность все это сделать.

— Сейчас, перед началом Олимпиады в Лондоне, Израиль хотел, чтобы была проведена минута памяти погибших тогда спортсменов. Но олимпийский комитет категорически против. Вам как кажется, нужна такая акция?

— Евреи — молодцы, они нашли выход, они все равно проведут минуту памяти. Будет акция в посольстве, я туда приглашен. Но тут надо понимать, что это трагическое событие для еврейского народа. А мир хочет позитива. Еврейский народ хочет страдать, нам никто не запрещает. И мы много веков страдаем, нам не препятствуют. Но и участвовать в этом они не хотят, это их право. Их право не быть в ряду страдающих.

— Но терроризм — это ведь не только израильская проблема. Было 11 сентября, было много чего еще.

— Вот, кстати, мы же не проводим по всему миру минуту памяти погибших 11 сентября. Выходят какие-то репортажи на телеканалах, не более. Там погибло, между прочим, три с половиной тысячи человек. Но мы не ходим в синагогу 11 сентября, чтобы отдать дань памяти трагедии американского народа.

— Совсем недавно рвануло в Болгарии, есть опасения, что могут быть попытки терактов в Лондоне. Становится все хуже, а мир хочет позитива?

— Мир вообще неспокоен. Все зависит от экономики. Экономическое положение очень нестабильно, из-за этого все и происходит. Поэтому уговорить человека взорваться в израильском автобусе в обмен на то, что его семья получит определенную сумму, так легко. Я думаю, что миру придется прийти к новой форме распределения финансовых потоков. Надо уметь делиться, надо содержать нищие страны, поддерживая приблизительно равный уровень жизни везде. Я не утопист. Но не надо давать людям других стран чувствовать себя недочеловеками. Надо их образовывать, надо давать им кушать. И тогда постепенно ситуация изменится.

— А религиозные фанатики?

— В Коране нет ничего, что заставило бы человека стать смертником. Это уже дело проповедников — донести до темных людей информацию так, чтобы они поверили, что совершают что-то, угодное Аллаху. И пока общая масса населения арабских стран настолько необразованна, что неспособна проанализировать происходящее, прочесть Коран, а не слушать, что сказал мулла, будет такая вот катастрофическая ситуация. Образование — очень важная вещь, дорогого стоит и последствия дает фантастические.

— Каким было ваше детство?

— Я родился в еврейской неортодоксальной семье. Наша семья никогда не была особенным приверженцем традиций, но на Пасху у нас всегда была маца. Всегда бабушка делала гефилте фиш. Нас никто не заставлял соблюдать традицию. Это было в то время, когда все обычаи и традиции нашего народа были под запретом. И если бы родители соблюдали что-то, они могли потерять все, что имели.

— Вы родились и выросли в Москве. Как узнали, что вы еврей, почувствовали это как-то?

— Я впервые узнал о том, кто я, во дворе. Естественно, подрался с тем, кто мне это сообщил, утверждая, что этого не может быть. А потом пришел домой, спросил у родителей и они подтвердили. На что я ответил: «Не хочу быть евреем».

— А как еврей пришел в фехтование?

— Случайно. Папа получил на работе участок под летний домик. Там по соседству была дача одного из его сотрудников, с сыном которого я дружил. Он занимался фехтованием и как-то раз взял меня с собой на чемпионат Москвы по фехтованию. Это было весной 1952 года. Мне очень понравилось, и я записался в секцию. Он не стал заниматься профессиональным спортом, ушел в энергетику, а параллельно служил в КГБ. Я, кстати, тоже полковник в отставке.

— С пороком сердца?

— О, это очень интересная история. В то время было очень престижно служить в армии, потому что давали квартиры, машины, зарплата была больше, чем у гражданских. Но я, когда в 18 лет проходил в военкомате медкомиссию, получил белый билет, в котором было написано: «Не годен к службе в армии ни в мирное, ни в военное время». Впоследствии, в 1964 году, когда я стал олимпийским чемпионом, нас пригласил к себе на прием министр обороны Родион Яковлевич Малиновский. Нас, чемпионов, приняли, раздали подарки. И потом Малиновский говорит: «Просите, кто что хочет». А я очень переживал, что другие спортсмены были офицерами и получали больше меня. И я попросил: «Хочу армейское звание». Малиновский дает распоряжение. Но когда стало известно, что у меня белый билет, они схватились за голову. Министр дал приказ, а я не годен к службе. Полгода военные юристы искали лазейку и нашли. Выяснили, что я не могу служить срочную службу, но могу служить сверхсрочную. Так я стал младшим сержантом сверхсрочной службы. И вот сегодня я уже полковник в отставке.

— А как решили, что будете профессиональным спортсменом?

— По настоянию папы я, конечно, поступал в Энергетический институт. На втором же вступительном экзамене получил двойку и благополучно закончил на этом энергетическую карьеру. Но папа гнул свою линию. Он меня устроил на работу на ТЭЦ — специалистом по контрольным приборам и автоматике. Но по вечерам я продолжал тренироваться. В итоге я сказал, что в энергетику не пойду, мне нравится спорт. Папа был, конечно, очень недоволен, поэтому сократил мое содержание до 30 рублей в месяц на все расходы. Но я продолжал тренироваться. И ни о чем не жалею.

Марк РАКИТА родился  в 1938 году. С 1962 по 1972 год входил в сборную команду СССР по фехтованию. Чемпион Олимпийских игр 1964, 1968 годов в командном первенстве по фехтованию на саблях. Серебряный призер Олимпийских игр 1968 года в личном первенстве. Участник Олимпийских игр 1972 года. Чемпион мира 1967 года в личном первенстве, 1965, 1967, 1969 — 1971 годов в командном первенстве. Заслуженный тренер СССР (1979). Тренер сборной команды СССР на Олимпийских играх 1976 и 1980 годов. Подготовил олимпийских чемпионов В.Кровопускова и М. Бурцева. В настоящее время – председатель совета старейшин и член тренерского совета Федерации фехтования России.

Беседовала Алина Ребель