Бриллианты по любви

Их обожали Марлен Дитрих и Элизабет Тейлор, за них сражались жёны миллиардеров и князья Монако. А создавали украшения Van Cleef & Arpels две еврейские семьи, которые пережили все войны и вырвали свой бизнес из лап нацистов.

«История дома Van Cleef & Arpels началась с великой любви», – любят говорить в компании, вспоминая трогательную историю отношений 23-летнего Альфреда ван Клифа и его 18-летней кузины Эстер Арпельс. Якобы с их брака все и началось. На самом деле, супругами Альфред и Эстер стали в 1895 году, а компания была основана лишь в 1906-м – к тому времени их единственной дочери Рене Рахили уже шел одиннадцатый год.

Однако основа будущего ювелирного бизнеса действительно была заложена сразу после свадьбы счастливой пары: отец Эстер – успешный торговец драгоценными камнями Саломон Арпельс – взял зятя под крыло, взращивая в нем деловую хватку наряду со своими родными сыновьями. Как раз со старшим сыном Саломона, Чарльзом Арпельсом, Альфред и основал в 1906-м компанию Van Cleef & Arpels, просто использовав в названии их имена как партнеров.

В последующие годы к компании Van Cleef & Arpels присоединились еще двое сыновей Саломона – Жюль и Леон. Так дело стало по-настоящему семейным, причем компаньоны разумно распределили обязанности: Чарльз с Альфредом занимались непосредственно продажей, Жюль отлично разбирался в драгоценных камнях, а Луи взял на себя продвижение бренда.

И дело пошло: вслед за первым магазином в самом центре Парижа у компании появился бутик в фешенебельном курортном городке Динар, а затем еще по одному – в Ницце и Довиле.

А потом началась Первая мировая война, и всех трех братьев Арпельсов призвали в армию. Альфреда не взяли на фронт по состоянию здоровья – он остался управлять компанией. Эстер на время войны стала медсестрой, и однажды среди раненых, за которыми она ухаживала, ей попался французский лейтенант Эмиль Пюиссан. Молодой человек произвел на Эстер благоприятное впечатление, и она представила его дочери. В итоге это привело к свадьбе. Правда, родные Эмиля грозились отречься от него, если он женится на еврейке, но это его нисколько не остановило – Рене Рахиль стала его законной супругой.

В итоге Эмиль тоже присоединился к семейному предприятию и весьма способствовал его процветанию – именно ему принадлежала идея сезонных скидок, что в торговле ювелирными изделиями в то время было неслыханным делом. Его жена Рене Рахиль также посвятила себя компании, а в 1926 году и вовсе ушла в дела с головой, чтобы пережить потерю мужа: тот разбился в автокатастрофе. После гибели Эмиля Рене Рахиль стала арт-директором компании и в сотрудничестве с художником и дизайнером Рене Сим Лаказом создала изделия, которые обеспечили Van Cleef & Arpels еще более громкое имя и неповторимый почерк. Рене Рахиль не умела рисовать, но зато кипела идеями, а Сим Лаказ четко понимал, что именно требуется, и воплощал замысел визуально. Так появились знаменитые «невидимые» оправы Mystery Set, легендарное колье-«молния», не менее известное колье-трансформер Passe-partout и многие другие шедевры.

Драгоценности от Van Cleef & Arpels носили Марлен Дитрих, Ава Гарднер, Уоллис Симпсон, а позднее – Элизабет Тейлор, Жаклин Кеннеди Онассис и Грейс Келли. Кстати, когда актриса Грейс Келли выходила замуж за принца Монако, из-за украшений VC&A случился публичный скандал: миллиардер Аристотель Онассис пообещал подарить молодоженам тиару и ожерелье из рубинов и бриллиантов. Однако в итоге подарок не состоялся: первая жена Онассиса, Афина, настояла, чтобы драгоценности достались ей. Она справедливо упрекала мужа, что тот осыпает подарками свою любовницу, оперную певицу Марию Каллас – и тому ничего не оставалось, кроме как уступить ожерелье и тиару во искупление вины.

Но все это будет только после Второй мировой войны, а именно она перечеркнет не только творческий тандем двух Рене, но и жизнь Рене Рахили ван Клиф: та выпрыгнет из окна отеля Queen's в Виши 12 декабря 1942 года. Вокруг этого самоубийства достаточно много тумана: сохранилось только свидетельство о смерти, но нет никаких подробностей насчет ее обстоятельств. По одной из версий, Рене Рахиль совершила этот шаг от отчаяния, понимая, что для нее как для еврейки при нацистах надежды нет. По другой – в тот момент за ней уже поднимались немцы вместе с французскими коллаборационистами, и в уже безвыходной ситуации она предпочла смерть аресту. Но и то, и другое – не более чем гипотезы.

Иногда в публикациях можно встретить упреки, что Рене Рахиль недальновидно осталась управлять компанией в оккупированной Франции, легкомысленно надеясь, что благодаря богатству сможет избежать нацистского преследования. Эти упреки совершенно не обоснованы, потому что факты свидетельствуют об обратном: Рене прекрасно понимала, к чему все идет, и пыталась бежать в Португалию, но неудачно. Более того – есть все основания полагать, что именно благодаря ей удалось сохранить активы Van Cleef & Arpels во Франции: по ее инициативе был успешно воплощен план по подставной ариизации. Кстати, то же самое тогда сделал владелец торгового дома Chanel, у которого с помощью нацистов пыталась отобрать бизнес сама Коко Шанель.

3 августа 1940 года граф Поль де Леселёк де Кероара, страховщик VC&А, написал официальное письмо Жюлю Арпельсу с предложением продать до конца октября того же года 54% французских активов компании. Обращают на себя внимание даты – повсеместная ариизация во Франции началась как раз в октябре 1940 года, то есть автор письма словно бы предвидел будущее. Но как бы между прочим стоит вспомнить, что Рене Рахиль дружила с графиней де Шамбрун, в девичестве Жозе Лаваль – дочерью Пьера Лаваля, премьер-министра вишистского правительства.

Жюль согласился, и граф де Леселёк выкупил 54% акций по весьма невыгодной для Арпельса цене – 100 франков за штуку. Это было примерно в десять раз ниже рыночной стоимости. Позднее еще порядка 20% акций приобрели двоюродный брат Леселёка и его сотрудники. В 1941 году нацисты, уже столкнувшиеся с подставными перепродажами, заподозрили неладное и кинулись с проверками, но де Леселёк предъявил безупречно составленные документы – мол, господа, помилуйте, совершенно честная сделка, все во благо страны, еврейская компания стала французской, как и полагается. Подкопаться действительно было не к чему, и после нескольких попыток проверяющие отступились несолоно хлебавши. Однако в 1944 году – всего через несколько дней после освобождения Парижа – контроль над компанией во Франции чудесным образом перешел обратно к семье Арпельсов. На время они почти все покидали оккупированные европейские территории и ждали окончания войны в США, где в то время уже действовали филиалы компании.

После войны дела компании вновь пошли на лад. Правда, штаб-квартира переехала в США, но список знаменитостей в числе постоянных клиентов от этого лишь расширился. И хотя название осталось неизменным, с того момента компанией управляли только Арпельсы. Они перепродали семейный бизнес лишь в 1999 году – компании Richemont Group, которой ювелирная империя принадлежит и по сей день.