Смерть вечного актера

Он был похож на Дон Кихота, которого так часто играл, – старомодный и чуть наивный, борющийся за честь, добро и настоящую любовь. Он был во всех фильмах, которые мы так любим – «Карнавальная ночь», «Свинарка и пастух», «Десять негритят», – и оставался на сцене до последнего дня. Вчера на 102-м году жизни умер актер Владимир Зельдин.

Через несколько месяцев он планировал приступить к репетициям спектакля к своему 102-летию. Праздновать дни рождения на сцене театра для Владимира Михайловича Зельдина стало уже доброй и многолетней традицией. И несмотря на отложенные спектакли и новости о госпитализации, все верили, что эта традиция не прервется и будет жить дальше. К сожалению, уже нет. Она оборвалась вместе с жизнью великого актера, уступив место добрым воспоминаниям.

Да и как забыть ту энергию, которой заряжал зал Владимир Зельдин?! Даже в столь почтенном возрасте он жаловался разве что на зрение. Конечно, он уже не танцевал на сцене так, как всего несколько лет назад, но и не занимал место в кресле за столом, философствуя, повествуя о былых днях и ностальгируя. Его встречали стоя и аплодисментами, даже если он просто присутствовал на спектакле в качестве зрителя. Что уж говорить о его бенефисных спектаклях, где полные залы зрителей с упоением смотрели на прожившего более века и, возможно, последнего настоящего Дон Кихота. Играя эту роль, Зельдин словно призывал зрителя прислушаться и приглядеться к тому, как «в век, когда люди забыли о совести, в наше жестокое время человек борется за добро, честь, милосердие и настоящую любовь».

Именно с этой настоящей и неподдельной любви, подмеченной учителями в его глазах при игре на сцене, и начался творческий путь Владимира Зельдина. «Лирический любовник» – именно так было обозначено его официальное амплуа и записано в дипломе после окончания актерского курса при театре Московского Губернского Совета Профессиональных Союзов, позже ставшего основой Театра имени Моссовета. На эти курсы Владимир Зельдин был принят в начале 30-х годов прошлого века, параллельно он осваивал азы слесарного дела на местном заводе. Однако после училища он все-таки остался работать в театре. И вот в одном из спектаклей молодого актера, игравшего роль пограничника Гоглидзе, заметил ассистент кинорежиссера Ивана Пырьева. Пырьев собирался снимать «Свинарку и пастуха», так что ассистент пригласил Зельдина поискать счастья в пробах на главную мужскую роль пастуха Мусаиба. Зельдин оказался удачлив – роль досталась ему. Правда, обойти остальных претендентов на финальном этапе ему помогли женщины. Режиссер обратился ко всем женщинам на съемочной площадке с вопросом, кто же из кандидатов вызвал наиболее волнительные чувства в их девичьих сердцах. Ответ был единогласным – Зельдин. Ту же самую гамму чувств картина вызвала и после премьеры у зрителей, и так на советский кинонебосклон взошла звезда Владимира Зельдина.

Впрочем, в жизни Зельдина все было, конечно, не так безоблачно. До актерской карьеры он стал свидетелем революции и Гражданской войны в России. Семья, где отец жертвовал всем ради лучшей жизни детей, постоянно переезжала. В итоге они оказались в Твери. Здесь получивший музыкальное образование отец организовал и возглавил первый профессиональный симфонический оркестр. Однако Зельдин в какой-то момент решился на переезд в Москву, и это начало самостоятельной и взрослой жизни, к сожалению, сопровождалось почти одновременной смертью родителей и сестры. Да и первая главная роль в фильме Пырьева была прервана войной, а когда съемки все же продолжились, последовала трагедия личная – в эвакуации умер двухлетний сын. Вспоминая о нем, в одном из интервью он не так давно сказал: «Сейчас сын, наверное, был бы уже дедом, внуков мне подарил бы, правнуков. С другой стороны, такие зловещие времена наступили, что пришлось бы постоянно переживать за родных».

В кино Владимир Зельдин сыграл более пятидесяти ролей, последнюю – уже переступив столетний рубеж. «Учитель танцев», «Карнавальная ночь», «Укрощение строптивой», «Дядя Ваня», «Дуэнья», «Десять негритят» – эти и многие другие фильмы с его участием любимы зрителями всех возрастов. Но все же главным в творческой жизни Зельдина был театр, в одном он проработал более семидесяти лет. Много чего изменилось за эти годы. Менялись правители, период оттепели сменялся временами застоя и перестройки, менялась страна, в которой он жил, и люди вокруг него. Театр Красной армии, который Зельдин называл своим домом, три раза поменяв название, превратился в Театр Российской армии. Бессменным все это время на его подмостках оставался лишь сам Зельдин, сыгравший здесь множество ролей. В роли Альдемаро, учителя танцев в одноименной пьесе Лопе де Веги, так и вовсе с неизменным успехом он появлялся на сцене больше тысячи раз! И это был отнюдь не единственный рекорд Зельдина. Так, два месяца, пока огонь Олимпийских игр Сочи в 2014 году не добрался от Москвы до Новосибирска, он был самым возрастным факелоносцем за всю историю Олимпиад. Ну, и стоит ли говорить, что встречавший на сцене родного театра свой 101-й день рождения Зельдин по праву значился старейшим действующим актёром планеты в Книге рекордов Гиннесса.

«Природа подарила мне такую энергию, которая существует во мне до сих пор, – рассказывал он. – Но секрет молодости заключается в другом. Нужно уметь удивляться жизни, интересоваться всем новым, никогда никому не завидовать. И поддерживать в себе состояние влюбленности – в свою профессию, в людей, которые тебя окружают, в жизнь во всех ее проявлениях. Если мне не напоминают, то я и не думаю о своем возрасте. Зачем расслабляться?»

Ссылаясь с улыбкой на возраст, он соглашался с теми, кто называл его старомодным, и не признавал «новаторств» в спектаклях, когда классические произведения подгонялись к современным реалиям весьма откровенными, а порой и извращенными способами. «Я на другом воспитан, – говорил Зельдин. – Мне эпатировать публику ни к чему. Не могу понять, зачем переделывать творения великих драматургов, писателей? Хочешь самовыразиться – напиши свою оперу или пьесу! Только не трогай Шекспира, Пушкина, Чехова».

Легендарный и «старомодный» актер классического воспитания жил в скромной, меньше тридцати квадратных метров квартире и ездил, пока позволяло здоровье, на стареньком автомобиле отечественного производства. «Ни “мерседесов”, ни танков от Министерства обороны не получал», – смеясь, отвечал он на вопрос, что же еще было ему преподнесено на юбилеи помимо грамот. И к нему, светлому и всегда радушному, шли за советом и просьбой, а он никогда и никому не отказывал. Если и ходил по высоким кабинетам, то не для себя, а для людей. К примеру, после одного из таких хождений он добился гранта для театра, распределив его не между ведущими актерами, как это принято, а между всеми работниками театра, включая уборщиц. И только во время таких хождений по высоким кабинетам надевал Владимир Михайлович свой костюм, количеству орденов и медалей на котором даже он не знал числа. Обладатель множества советских, российских и международных премий, он не понимал, «зачем выпячиваться?». Тем более что главной наградой на протяжении всей жизни для него была любовь и признание зрителя, который до последних дней считал его «вечным актером».