Хохмачи на лошадях из нефти

Как сын полка стал известным художником, почему променял нефть на акварель и что означает паутина на его картинах – все это в честь 90-летия со дня рождения одессита Юлия Гальперина рассказал Jewish.ru его сын Александр.

Юлий Гальперин родился в Одессе 12 марта 1928 года. Родители расстались, когда малышу и года не исполнилось. Отец, Аркадий Гальперин, или просто Галь, как его звали в Москве, был известным режиссером и театральным художником. Дружил и работал с Самуилом Маршаком, Леонидом Утесовым и Эдитой Пьехой. Мать, Сара Шапиро, работала фармацевтом. Вероятно, профессия спасла жизнь ей и ребенку. Когда началась война, Сару Шапиро призвали в действующую армию. Она служила санинструктором в 25-й Чапаевской дивизии, которая защищала Одессу и по приказу командования одной из последних оставила город. Юлия должны были эвакуировать вместе с бабушкой, но этого в суматохе осадного города не произошло. Глядя на растерянную семью, один из армейских шоферов предложил надеть на подростка материнскую шинель и увезти из города в составе ее дивизии. Бабушка осталась в Одессе и, как тысячи бессарабских евреев, погибла в гетто.

Так в 13 лет Юлий стал сыном полка со всеми вытекающими правами и обязанностями. Главное право – право на паек. Обязанностей было больше, основная – уход за лошадьми. После ранения Сара Шапиро была комиссована и отправлена с сыном в глубокий тыл. Мальчик рос, осваивая множество специальностей: пастух, помощник сапожника, подручный счетовода. Мать с сыном брались за любую работу, чтобы прокормиться, но, как только советские войска стали отвоевывать свои города, устремились обратно в сторону Одессы. Ехали на крышах теплушек – проехали через разгромленный Сталинград, там добровольно помогали очищать город от трупов и невзорвавшихся снарядов. Это безумно тяжелое путешествие закончилось удачно – мать с сыном выжили и вернулись в родную Одессу. О своих военных переживаниях Юлий Гальперин не любил рассказывать. Только в последний год жизни поделился ими с сыном Александром.

Когда именно Юлий Гальперин почувствовал себя художником, сказать сложно, но в пять лет он нарисовал портрет своего друга из детского сада. Сходство рисунка с моделью поразило взрослых. Юноша мечтал учиться в Грековке – Одесское художественное училище имени М.Б. Грекова, – но стране после войны нужны были совсем другие специалисты. И Гальперин поступил в Одесский нефтяной техникум. Учился легко, к радости ректора, рисовал плакаты и оформлял стенгазеты. Но все равно мечтал о Грековке. Аргументы педагогов были неумолимы: оборонная промышленность, бронь, долг перед страной.

Распределение Гальперин получил в Фергану. В этом городе блестящую карьеру инженера-нефтяника Гальперин совмещал с написанием статей и рисованием каррикатур для местных изданий. Казалось, живи и радуйся: прекрасная карьера, уважение, стабильность и возможность заниматься творчеством. Но неугомонный одессит все бросил, через Москву добился открепления от должности и поступил в Московский полиграфический институт. Институт официально не престижный, технический, зато далекий от всевидящего ока партии и идеологического давления.

Характерный эпизод тех студенческих лет. Юлий, спеша на лекцию по политэкономии, встретил маститого педагога. Сказал, куда торопится. И тут же услышал: «Да не тратьте вы времени на эту чепуху! Идите в музей, на выставку, в библиотеку!» Говорят, в институте царила по-настоящему творческая атмосфера, где единственным критерием успеха был профессионализм. Студент же Гальперин отличался редкой аккуратностью и трудолюбием. В его комнате в общежитии всегда царила идеальная чистота, а на сон он отводил всего четыре часа. И работал, работал, работал, осваивая различные техники: гравюра на линолеуме, тушь, перо, сухая игла, темпера, гуашь, пастель и, наконец, самый любимый материал – акварель.

Вот и на юбилейной выставке в Одессе, прошедшей в Музее западного и восточного искусства в честь 90-летия со дня рождения Юлия Гальперина, представлены, в основном, его акварельные работы. Акварель на бумаге, на холсте и даже на дереве с сучками – доске, которую мастер не донес до мусорки. Еврейские мудрецы и одесские грации, вечный город и вечные вопросы, клейзмеры и джазмены, циркачи и скрипачи, картежники и апостолы, и конечно же, лошади.

Экскурсию по юбилейной выставке проводил сын мастера Александр. Он рассказал, что образ еврейского мудреца в творчестве Гальперина появился в годы Перестройки. Открывал экспозицию «Молебен» – картина, на которой изображены старцы в талесах, свечи, загадочный узор и темнота. «Талес – покрывало, в котором молятся, – решил пояснить Александр. – Черный фон – символ того, что этих людей давно нет, эти люди – история. Паутина – бытия узорный дым. Художник говорил, что это то четвертое измерение, которого не хватает очень многим произведениям изобразительного искусства. Узор, который связывает ушедшие века с сегодняшним днем».

Александр проводит зрителей вдоль картин, времен и историй. Раздаются то вздохи, то взрывы смеха. Вот два старца с характерными профилями что-то обсуждают. Этих «Хохмачей» Гальперин много лет назад подарил сыну. Но на персональной выставке ироничных стариков встретил Иосиф Кобзон и захотел забрать в Москву. Гальперин-старший был озадачен: с одной стороны – подарил картину сыну, с другой – неловко отказать. «Хорошо, – решил мастер. – Я сделаю авторское повторение». Кобзон уехал, вскоре должны были праздновать его юбилей. А художник вдруг понял, что не может в сжатые сроки сделать копию картины, и попросил сына разрешить подарить Иосифу Давидовичу оригинал, а потом не спеша написать повторение. «Словами не передать мое внутреннее возмущение, – вспоминает Александр. – Ведь каждая картина – это ценность. И не так много картин было подарено именно мне». Кобзон тоже остался недоволен. Он был уверен, что получил в подарок все же копию, и она лишена прежней энергетики. Прошло несколько лет, и Юлий Аркадьевич смог изобразить «Хохмачей», которых принял сын. Вся энергетика и философия картины вернулась.

Когда-то на войне Юлий выходил после ранения белую лошадь. В творчестве уже зрелого художника тема, посвященная лошадям, – одна из любимых. «День и ночь», «Ветер в голове», «Белый конь». Александр рассказал, что в детстве каждое утро подбегал к картине с белой лошадью: «Всегда видел что-то новое. То казалось, что занавеска была задернута, а ее кто-то одернул. То появился узелок, который я ранее не замечал. То я увидел, что это не просто конь скачет, а вот он идет навстречу лошади, своей любимой. Это мистика, в которой я рос».

Эксперименты и мистика сопровождали Юлия Гальперина всю жизнь. Например, прибрал мастерскую, решил отнести ненужную узкую доску с сучьями в мусор, а по дороге посчитал сучья и увидел в каждом из них образы 12 апостолов. Вернулся домой, тут же на доске всех их при помощи акварели изобразил. Эту картину пришлось продать в сложные 90-е, о чем художник сожалел – ведь даже фотокопии не осталось, и след картины пропал. А потом «Апостолы» чудесным образом вернулись в семью. Картину подарили сыну Александру на день рождения деловые партнеры.

Юлий Аркадьевич Гальперин ушел из жизни 27 мая 2015 года. В память о художнике создан фонд Гальперина, который хранит наследие мастера. А еще картины Гальперина представлены в музеях России и Украины, а также в частных коллекциях Австралии, Германии, Израиля, Канады, США и Франции. При жизни Юлий Аркадьевич сделал щедрый подарок родному городу – более 200 работ. Шесть из них можно увидеть в Музее истории евреев Одессы.