Последний шансонье

Любовник Эдит Пиаф, он изначально прославился хитами, которые писал для нее, Ива Монтана и других звезд парижской сцены. А потом Жорж Мустаки запел и сам – и стал последним великим французским шансонье.

Юссеф – Джузеппе – Мустаччи был евреем, но не был ни ашкеназом, ни сефардом. Он принадлежал к ныне почти исчезнувшей общине романиотов, евреев Византийской империи. На языке ладино романиотов называют «грегос», то есть «греки». Родители Юссефа были уроженцами греческих островов, переехавшими в египетскую Александрию.

В семье Мустаччи говорили на итальянском. Но глава семейства Ниссим Мустаччи владел книжным магазином, в котором продавались в основном книги на французском – языке еврейской интеллигенции Египта. Вообще, папа Юссефа знал пять языков, мама Сара, домохозяйка, – шесть. Еще была тетушка, принципиально разговаривавшая только по-итальянски. Именно она упорно называла племянника Джузеппе. Сам Юссеф в детстве говорил на трех языках – итальянском, французском и арабском.

Во второй половине XIX века группа влиятельных парижских евреев создала Альянс израэлит – союз, одной из целей которого было просвещать евреев Востока путем знакомства их с французским языком и культурой Франции. Юссеф и его две старшие сестры ходили во французскую школу, читали французские книги и были влюблены во Францию.

Когда Юссефу было 13 лет, то есть уже после войны, он вместе с родителями побывал в Париже. На концертах в школе ему уже приходилось слышать французские песни, но одно дело, когда поет одноклассник, и совсем другое – когда ты слушаешь знаменитого шансонье. Юссеф ходил на концерты, одолжив у отца брюки. В 17 лет, сразу после окончания школы, Юссеф приехал в Париж уже без родителей. Приехал, чтобы навестить одну из сестер, вышедшую замуж за француза, да и просто хорошо провести время. Он настолько хорошо его провел, что написал отцу письмо, попросив разрешения остаться во Франции. Отец согласился – с условием, что сын будет продавать в Париже книги из его магазина.

Книготорговец из юноши вышел никудышный. Он попробовал поработать барменом, позанимался журналистикой – вышло не лучше. Единственное, что у него получалось и что ему нравилось – играть на пианино в парижских кафе. Он стал сочинять собственные песни. Ему хотелось играть и петь так же, как Анри Сальвадор, Ив Монтан и Жорж Гетари. Он ходил на их концерты и слушал их пластинки.

Менее чем через год после приезда во Францию Юссеф впервые попал на концерт Жоржа Брассенса и был совершенно очарован этим шансонье, непохожим на других. Брассенс не только пел, но и писал книги. Во время автограф-сессии в связи с выходом в свет его нового романа Юссеф наконец познакомился с кумиром. Прослушав несколько песен Жоржа Мустаки – такой сценический псевдоним выбрал начинающий певец, Брассенс вынес вердикт: «Сделано качественно». И стал для юноши другом и наставником.

С сольной карьерой у Мустаки не складывалось, но его песни стали исполнять другие шансонье. Однажды его привели и к Эдит Пиаф. «Я вошел в очень большую квартиру, полную людей, – вспоминал позднее об этой встрече Жорж. – Я чувствовал себя потерянным, можно даже сказать, ничтожным среди окружавших ее поклонников, всех этих важных людей. В центре всего – Пиаф. Самая маленькая, но самая заметная, потому что ее все слышат, особенно когда она смеется, но она всегда остается несколько на втором плане».

Мустаки сыграл Пиаф несколько песен – добрых, беззаботных и оптимистичных. Они не произвели впечатления на Пиаф: «Если хотите писать для меня песни, сочиняйте их не в таком стиле». В тот же день он побывал на ее концерте, а после представления подвез ее домой. У него получилось сочинять для нее песни «в другом стиле». Вскоре после знакомства он написал для Пиаф текст песни «Милорд» и стал знаменитым.

Отношения с Пиаф Мустаки как-то назвал «интересными». В придачу к профессиональному сотрудничеству у них завязался очень странный роман. И дело было не в том, что Эдит была на 20 лет его старше, а Жорж Мустаки был женат и имел ребенка. Странность была в том, что, похоже, великая певица была сильнее влюблена в многообещающего молодого композитора и поэта-песенника, чем он в нее. На протяжении года Эдит и Жорж почти не расставались. Осенью 1958-го Пиаф должна была ехать на гастроли в США, где ей был обещан самый высокий за всю ее карьеру гонорар. Последнее ее выступление перед отъездом состоялось в легендарном парижском ресторане «Максим». В программе были две песни Мустаки, «Милорд» и «Цыган и девочка».

На следующий день Мустаки повез в аэропорт отдыхавшего у «тети Эдит» на каникулах Марселя Сердана-младшего – сына знаменитого боксера, бывшего любовника Эдит. Пиаф тоже была в машине, на переднем сиденье. На заднем рядом с Марселем сидела служанка Пиаф, Кристина Гуизо. На мокром шоссе, на перекрестке со странным названием Б-жья милость, произошла авария. Мустаки не успел затормозить, когда ехавший впереди грузовик неожиданно повернул.

Почти все, кто был в машине, отделались легким испугом – кроме Пиаф. По словам врача больницы, куда доставили пострадавших, ее спас маленький рост. Будь она повыше – погибла бы. А так: разрыв двух сухожилий руки, шрам на лбу, разорванная губа. В больницу к ней допускали только двоих: Мустаки и ее продюсера Луи Баррье. Продюсеру удалось договориться о переносе сроков американского турне. Пиаф провела на больничной койке месяц. На следующий день после выписки Мустаки повез ее в деревенский дом в Конде-сюр-Вегр. Из-за проколотого колеса на том же перекрестке Б-жья милость машину занесло. Но на этот раз аварии не произошло.

Раны после первой аварии еще не до конца зажили. Пиаф не торопилась выходить на сцену и проводила время, посещая концерты других шансонье. После концерта Жоржа Брассенса Мустаки провел ее за кулисы. В день концерта Брассенсу исполнилось 37 лет. Пиаф попыталась спеть имениннику, но из-за раны на губе у нее ничего не вышло. Эдит пришла в ужас: «Моя жизнь кончена. Я больше не могу петь».

К счастью, это оказалось не так. 26 января 1959 года она уже выступала в концертном зале нью-йоркского отеля Waldorf Astoria. Из 16 песен программы у трех автором или соавтором был Мустаки. Публика была в восторге. А вот Жорж, прилетевший в Штаты вместе с Пиаф против своей воли, нет. В итоге их совместное пребывание в Нью-Йорке закончилось ссорой. Мустаки отправился на отдых во Флориду, не интересуясь дальнейшим концертным графиком Пиаф. Она пожаловалась в письме другу: «История окончена. Греция снова свободна». «Греция» – это, конечно же, Жорж Мустаки. А своему продюсеру Пиаф поставила задачу: «Найди мне кого-нибудь. Такого же милого». Таким же милым оказался американский художник Дуглас Дэвис. Со злости на Мустаки Пиаф хотела вычеркнуть песню «Милорд» из своего репертуара, но продюсер уговорил ее не делать этого.

Жорж Мустаки не страдал из-за разрыва с Пиаф. Как не будет страдать и после развода с женой. Свое отношение к прекрасному полу он однажды выразил словами: «У меня эмоциональные отношения с десятками женщин, разбросанных во времени и пространстве». После бурного года, проведенного рядом с Пиаф, для Мустаки наступил период затишья. Он брал уроки игры на классической гитаре, записал несколько синглов, а в 1961 году выпустил свой первый альбом Les Orteils du Soleil. Эти пластинки мало кто заметил. Гораздо успешнее были песни Мустаки, написанные для других исполнителей.

Его песни пела Колетт Ренар, их пел Ив Монтан. В 1966-м к Мустаки обратился актер Серж Реджани, решивший переквалифицироваться в певца. Мустаки написал для него несколько хитов, в том числе «Сару», объяснение в любви немолодой, побитой жизнью женщине. Певица Барбара предложила Мустаки совместные гастроли. На протяжении всего турне Мустаки почти все свободное время проводил у телевизора. Барбару это жутко бесило, и однажды она заявила ему, что выбросит телевизор в окно, если Мустаки немедленно не напишет ей новую песню. У него ушел всего лишь час на то, чтобы написать песню «Высокая дама-брюнетка».

Перед совместным концертом Барбара заболела. Жорж Мустаки вышел на сцену один. За этим сценическим дебютом последовали четыре десятилетия концертов. К первому неудачному альбому добавится 19 удачных. Он пел на семи языках: французском, итальянском, английском, греческом, португальском, арабском и испанском. Евреи из Александрии, оказавшиеся в Израиле и Франции, называли Мустаки величайшим жителем своего города после его основателя, Александра Македонского.

В 1969 году Мустаки сочинил песню Le Meteque – это слово можно примерно перевести на русский как «чурка», «хачик», понаехавший тут небогатый мигрант средиземноморской внешности. В тексте этой песни Мустаки называл себя «Вечным жидом», «греческим пастухом», бродягой. Песня стала хитом, автор называл ее «гимном антирасизму и праву быть другим, революционным кличем всех меньшинств».

В 2009 году на концерте в Барселоне Жорж Мустаки сообщил публике, что вышел на сцену в последний раз. Из-за эмфиземы легких он больше не мог петь. В феврале 2013 года он дал последнее в жизни интервью газете Nice-Matin: «Мне жаль, что я больше не могу петь в ванной. Что касается пения перед публикой, об этом я не жалею. Я сделал все».

Жорж Мустаки был похоронен 23 мая 2013 года на парижском кладбище Пер-Лашез, неподалеку от могилы Эдит Пиаф. На похоронах присутствовали бывшая жена и дочь Мустаки, министр культуры Франции, мэр Парижа и множество поклонников последнего шансонье. Похоронную церемонию вел раввин.