А Зорин здесь тихий

Его «Покровские ворота» стали одой любви к Москве, хотя родным для него всегда оставался Баку. Вчера на 96-м году жизни скончался писатель Леонид Зорин.

В культурную жизнь Советской страны Зорин ворвался удивительно рано – ему было всего восемь, когда в 1932 году в его родном Баку опубликовали его первые произведения. Поспособствовал этому отец – специалист по составлению производственных планов, в душе он был поэтом: любил поговорить с сыном о книгах и великом. В итоге Лёня у него в три года вовсю читал, а в четыре – начал писать стихи. Однажды отец переписал, со слов Зорина, его детскую «абракадабру» и отнес в издательство. Там возьми да и выпусти небольшой тираж первой книги юного автора.

После такого Леонид был приглашен на встречу с мэтром советской литературы – Максимом Горьким. Тот признал его коллегой и даже написал о нем очерк под названием «Мальчик». С подачи Горького собрание сочинений к тому моменту уже 10-летнего автора было напечатано и московским издательством – и вот уже этому тиражу завидовали многие состоявшиеся писатели. Они, кстати, связывали успех Зорина исключительно с удачно подвернувшимся под руку Горьким и сравнивали молодого писателя со звездой, которой суждено погаснуть. Но как показало время, авторитет Горького был абсолютно ни при чем.

Ну, а сам Леонид Генрихович вообще не ставил цели быть известным. Он просто делал то, что любил больше всего на свете. Окончив Кировский университет города Баку, в 1946-м Зорин уехал в Москву и поступил в Литературный институт имени Горького. Уже через три года в Малом театре была поставлена его первая пьеса «Молодость»: незаезженный сюжет о студенческой жизни – без привычных парторгов и лозунгов – возвестил о новом имени в советской драматургии. Стоит сказать, что, вообще-то, формально первая пьеса Зорина – «Соколы» – была поставлена на сцене профессионального театра, когда автору едва исполнилось 17 лет, но с 1949 года начался период именно взрослого творчества писателя.

Зорин утверждал, что ему тогда просто повезло: замахнувшись на академический Малый театр, который «в тогдашней иерархической табели находился в маршальском ранге», он был в конце списка из полутора тысяч таких же «претендующих на что-то» авторов. «Мне феерически повезло, – вспоминал Леонид Генрихович. – В ту грозную зиму, когда государство всей мощью обрушилось на несчастных, объявленных им космополитами, когда оно снова зашлось в своей ярости, мне удалось отыскать слабину в его титаническом монолите. Неведомо как, но я просочился в национальную святыню, и на ее священных подмостках артисты исполнили мое действо».

В следующие три года Зорин выдавал по пьесе в каждый театральный сезон: «Вечер воспоминаний» – в 1951-м, «Азовское море» – в 1952-м, «Откровенный разговор» – в 1953-м. В 1954-м в Театре имени Ермоловой режиссером Андреем Лобановым была поставлена его пьеса «Гости». Партийная администрация восприняла ее крайне болезненно – и учинила вслед разгром и сценаристу, и режиссеру. Пьеса была основана на множестве реальных примеров из жизни самого Зорина и рассказывала о формировании в стране нового класса людей, жизнь которых течет по законам и идеалам, чуждым всей остальной стране. Бюрократы восприняли пьесу как личное оскорбление.

О степени негодования власти можно судить хотя бы по тому, что во второй раз пьесу поставили только в 1989-м. Тогда же в 54-м Зорина критиковали со всех сторон, называя «политическим клеветником». Лобанов, выгнанный за постановку из театра, вскоре скончался – Зорин всю жизнь чувствовал за это свою вину. Накаленная до предела обстановка сказалась и на здоровье самого Зорина – долгое время он пробыл в больнице. Едва поправившись, он принялся неистово писать. Кто-то, сделав выводы, поменял бы свое отношение к творчеству, но Зорин остался верен себе и опять писал только о том, что хотел, ни в чем не потакая цензуре. За эту честность театры и обожали его пьесы, а сам автор продолжал проживать как триумфы, так и разгромы.

В 1965-м он создал свою «Римскую комедию» о сатирике Дионе, постоянно обличавшем императора Домициана. Первым пьесу поставил Георгий Товстоногов в Драматическом театре имени Горького. Уже после премьеры цензура, неведомо как пропустившая пьесу, попыталась внести свои правки в текст, но Товстоногов сказал, что ставить будет ее только в зоринском варианте. В итоге спектакль запретили. При этом Товстоногов считал «Римскую комедию» главной постановкой своей жизни.

Не меньшего внимания цензуры удостоилась и написанная годом позже «Варшавянка» о любви простого москвича к польской девушке. Режиссер Рубен Симонов столкнулся с противодействием цензоров, едва только приступив к репетициям пьесы на сцене театра имени Вахтангова. По сценарию знакомство героев происходило в 1947-м – свадебные планы влюбленных разрушает указ от 15 февраля 1947 года, запрещающий советским гражданам браки с иностранцами.

В итоге Симонов все же пошел на уступки: изменил название спектакля, переименовав его по договоренности с Зориным в «Варшавскую мелодию», и убрал информацию об указе 15 февраля. Ключевые моменты в пьесе все остались. В итоге только в Союзе ее ставили почти 200 театров. Не меньший успех ждал пьесу и на мировых подмостках. Переведенная на 17 языков, она ставилась в Австрии, Англии, Венгрии, США, Франции, Швейцарии и ряде других стран.

Считается, что «Варшавская мелодия», так горячо принятая зрителем, – это история любви самого Зорина с иностранной студенткой, в подробности которой он, впрочем, мало кого посвящал. Зато никогда не скрывал Леонид Генрихович автобиографичности своих «Покровских ворот», по которым Михаил Козаков снял одноименный всенародно любимый фильм. Покровские ворота – не что иное, как «псевдоним» ворот Петровских, где прошли первые московские годы приехавшего покорять столицу бакинского юноши. Пьеса, написанная в 74-м, первоначально была поставлена Козаковым в Театре на Малой Бронной, а затем уже перенесена на экран. Никогда до того не вмешивавшийся в съемки Зорин на этот раз попросил взять на роль Костика именно Олега Меньшикова – тот сыграл изумительно.

Начиная с 80-х, помимо пьес и киносценариев, Леонид Генрихович начал писать прозу. Постепенно он совсем отошел от драматургии. На вопросы о причине подобного поворота в творчестве Зорин отвечал: «Все может только проза. Она дает возможность высказаться не только героям, но и автору, причем без неизбежных в драматургии ограничений». Прозаический цикл Зорина включает рассказы, повести и романы – всего объема на десять томов.

Даже поздние произведения не переставали удивлять читателя талантом и проницательностью автора. А писал Леонид Генрихович и после 90 лет как минимум по две повести в год. Почти ежедневно он садился за письменный стол, брал ручку и даже если не работал над новым произведением, то просто водил ею по белому листу бумаги. «Это потребность, – объяснял Леонид Генрихович. – И когда это перестанет быть потребностью, я прекращусь». Потребность не прошла, но иссякло здоровье драматурга.