Не до Перлы

Она была женой Эйзенштейна – но только на бумаге. Да и жили они раздельно. Но после смерти режиссёра обожавшая его Перла Аташева спасла для нас его архив. А ещё – наследие Мейерхольда.

Февральской ночью 1948 года в квартире только что скоропостижно скончавшегося Сергея Эйзенштейна было людно. Всех друзей и соседей режиссер пригласил сам – всего за несколько часов до своей смерти, которую явно предчувствовал. Поторапливая гостей, он детально показал им все места с его архивами. Отдельное внимание обратил на аккуратно сложенную на краю рабочего стола стопку особо важных документов. На самой вершине той бумажной горы лежало свидетельство о браке, заключенном им 27 октября 1934 года с Перлой Моисеевной Фогельман.

Вскоре на квартиру приехала и сама Фогельман – несмотря на официальный брак, о котором почти никто не знал даже в самом близком окружении режиссера, вместе они не жили. Их отношения вообще больше походили на игру в одни ворота, когда один любит, а второй лишь позволяет себя любить. Перла Моисеевна любила. Развернув сложенное вдвое брачное свидетельство, она увидела записку, которую написала Эйзенштейну еще в 45-м: «Сергей Михайлович, пора бы нам уже и разойтись». На обороте был ответ: «Ни за что и никогда!» Эйзенштейн знал, что только она будет максимально чтить и хранить его память. И хотя в истории русского кино имя Перы Аташевой – таков был ее псевдоним – присутствует тенью Эйзенштейна, именно ей русская культура обязана сохранением не только архива ее законного мужа, но и другого великого режиссера – Всеволода Мейерхольда. Ведь после ареста последнего именно Эйзенштейн прятал все его наследие у себя в стене на даче. Для конспирации Сергей Эйзенштейн перемешал бумаги Мейерхольда со своими. А тайну эту доверил одному-единственному человеку – Пере.

Перла Моисеевна родилась в 1900 году в Москве. Свой путь в кино она, свободно владевшая несколькими языками, начала с обозрения зарубежных фильмов в журнале «Советский экран». Уже тогда она подписывала свои статьи только как Пера Аташева. Как рассказывала сама Пера, псевдоним произошел от турецкого слова ateş, что значит огонь – так прозвал ее в 20-е годы за ее темперамент один из поклонников. Тогда же, в 20-е, она познакомилась и с Эйзенштейном, на курсах которого училась режиссуре. Естественно, первоначально она относилась к нему как к мэтру, но позже они сблизились – с тех пор других мужчин в жизни Аташевой уже не было.

Пера стала ассистентом Эйзенштейна: следила за всей его перепиской, в том числе заграничной, писала под диктовку его статьи и была первой слушательницей, а порой и корректором его замыслов. Девушка не раз вступала с режиссером в полемику прямо на съемочной площадке – и как рассказывали свидетели этих споров, в такие моменты съемки могли остановиться на несколько часов. Все это время и режиссер, и Пера предельно корректно и уважительно, но настойчиво отстаивали свою точку зрения по тому или иному эпизоду фильма. Победителем все равно оставался Эйзенштейн, но часто к выводам, в которых он наверняка был уверен, режиссер приходил лишь через споры с Перой.

Вот что отмечала в своих мемуарах дружившая с творческой четой писательница Лина Войтоловская: «Умная, удивительно тонко чувствующая, остро наблюдательная Перла Моисеевна была как бы оселком, на котором он оттачивал свои мысли, свой юмор, суждения. Когда они начинали спорить, у меня всегда было такое ощущение, будто легонько ударяются друг о друга, сталкиваются и звенят, “чокаются” два бокала из чистейшего, оправленного серебром хрусталя. В самые трудные времена “отливов” и “приливов” их взаимоотношений оба они никогда не опускались ниже раз и навсегда принятого ими уровня “философского диалога” – острого, чуть иронического и бесконечно уважительного. Шутка, юмор, полемика, открытый спор. Была ли это маскировка? Безусловно, нет! Просто таковы были они оба, под стать друг другу, хотя один был мыслителем, режиссером, мэтром, другая – его ученицей, помощницей, женщиной, как и всякая другая, часто страдавшей от любви мужчины к одиночеству и свободе!»

Острая необходимость друг в друге стала очевидна во время затяжной командировки Эйзенштейна по Европе, США и Мексике с августа 1929-го по май 1932-го. Переписка между ними тогда не прерывалась ни на день. Всего в эпистолярном наследии режиссера 180 писем Аташевой – больше он написал только своей матери! И до сих пор все эти письма – кладезь ценной информации для биографов Эйзенштейна. По приезде обратно в советскую Россию Сергей Михайлович подарил Перле Моисеевне альбом художника Хосе Клементе Ороско о гражданской войне в Мексике. На большинстве картин есть soldadera – женщина-солдат, сопровождающая своего возлюбленного в боях. Надписав альбом, Сергей Михайлович определил свое отношение к Пере Аташевой: «Моей дорогой солдадере от всего сердца. Ее старик. Москва 8 IV 1934». Через несколько месяцев они оформили брак, но вместе так никогда не жили, лишь изредка появляясь вдвоем в общественных местах и обращаясь друг к другу исключительно на «вы».

Брак для Эйзенштейна был лишь свидетельством крепкой дружбы. Аташева же видела в грезах полноценную семью, мечтала о детях, но оставалась рядом с режиссером – даже в самых трудных ситуациях. Так, когда, собирая реквизит для «Бежина луга», Сергей Михайлович заразился черной оспой, Перла Моисеевна была единственной, кто посещал его в больнице. Когда же фильм был запрещен к показу, именно она помогла ему пережить травлю – зная о суицидальных настроениях режиссера, изо всех сил возвращала его тягу к жизни.

К слову, не вышедший «Бежин луг» – их последняя совместная работа, на съемках Перла Моисеевна все еще была ассистентом. Это она сохранила фотографии съемочного процесса и обрывки кинолент, не испугавшись приказа «все уничтожить». Благодаря этому в 1968-м режиссёр Сергей Юткевич и киновед Наум Клейман реконструировали приблизительный замысел режиссера. Кстати, на съемках «Бежина луга» в 1935-м Эйзенштейн познакомился с Еленой Телешевой, игравшей роль председателя колхоза. Она же и стала ассистентом следующего фильма мэтра «Александр Невский». О том, какие отношения связывали Телешеву с режиссером, наглядно показывает ее эмоциональное письмо к Эйзенштейну незадолго до их разрыва: «Ваше гнусное отношение ко мне я ничем не заслужила. Я уже пять лет живу в основном вашими интересами. Неужели вы не понимаете, какими уродливыми и ненормальными стали наши отношения? Утром я жду звонка, ибо это единственный способ общения с любимым, горячо любимым человеком! Разговор продолжается 2–3 минуты. Никакой души, тепла, ласки. На вопрос “увидимся ли мы?” следует раздражение: “Мне некогда”… Всякий экспансив, ласка, тепло охлаждается немедленно или грубостью, или равнодушием. Всякое проявление внимания или любви встречается холодно, как должное. Ведь для женщины большое горе не жить вместе с любимым человеком, не быть его женой в полном смысле этого слова – и физически, и морально. Ну, если физически вы не в порядке, я согласилась, больше того, я согласилась жить врозь, хотя это огромная жертва».

Думается, что те же эмоции испытывала и Аташева. Однако она оставалась самым верным другом и доверенным лицом режиссера до самой его смерти. В ее собственной фильмографии были документальные фильмы «Боевой киносборник № 5», «Наша союзница Америка», «Освобожденная Чехословакия» и «Колхоз “Красный Октябрь”». Последним ее фильмом стал «Памяти С.М. Эйзенштейна», снятый в 1948-м. Режиссерская карьера Аташевой на том была закончена: вскоре началась кампания по борьбе с космополитизмом, и под предлогом сокращения штата Центральной студии документальных фильмов Перлу Моисеевну уволили. Все последующие годы она занималась двумя вещами: переводами и сохранением памяти об Эйзенштейне.

Унаследовав все рукописи режиссера и понимая их важность, Аташева на протяжении многих лет пыталась создать музей-квартиру Эйзенштейна. Уже в 48-м она написала письмо Ворошилову с просьбой разрешить открытие музея в квартире Эйзенштейна, но получила отказ. Вскоре ее попросили освободить эту квартиру, принадлежавшую «Мосфильму». Все документы и все убранство Пера перевезла тогда в свою небольшую квартирку на Гоголевском бульваре, где она жила с родителями. Места не хватило –пришлось распродать почти всю обстановку родительского дома, чтобы разместить там вещи Эйзенштейна.

Аташева организовала посмертное издание книг и альбомов Эйзенштейна – она вообще, кстати, первой показала публике его рисунки. Квартиры Перы – сначала на Гоголевском бульваре, а затем и на Смоленской улице – стали первыми центрами наследия Эйзенштейна, в которые стекались кинематографисты и исследователи творчества режиссера. Совместно с ними Пера Аташева готовила к печати неопубликованные труды Сергея Михайловича, подготовила собрание сочинений режиссера в шести томах.

Ее не стало 23 сентября 1965 года. Согласно завещанию ее квартира вместе со всеми документами и вещами Эйзенштейна досталась Союзу кинематографистов СССР. Легендарная Smolenskaya, как называли этот культовый для истории кино объект кинематографисты всего мира, прекратил свое существование в марте 2018 года. Книги и предметный фонд кабинета были вывезены на ВДНХ, где в конце того же года открылся новый мемориальный кабинет Сергея Эйзенштейна.